XXIV
Гуди Уайт с отвращением посмотрел на своего помощника:
Сколько детских душ ты растлил, гнида?
Джек Карр угрюмо уставился в пол.
Гуди Уайт обернулся ко мне:
Все это не укладывается у меня в голове, Мэтт, Бенни Полячека тоже он убил?
Это мы выясним, когда доставим его в управление, ответил я.
Но зачем? Ведь он перечеркнул тем самым свой подлый план.
Я пожал плечами:
Может быть, Бенни пошел на попятный и решил сказать нам правду. Не беспокойся, Гуди, мы всё выясним. Я дам тебе знать.
Мы вывели Карра из клуба, и лейтенант приказал Линкольну и Картеру следовать за нами в управление.
Вопреки расхожему мнению, большая часть преступлений раскрывается в результате умело проведенного полицейского допроса и лишь немногие с помощью научных методов или гениальной дедукции. Если удается задержать человека, который, по нашему глубокому убеждению, виновен, то его признание при перекрестном допроселишь вопрос времени. При этом мы не пользуемся резиновыми шлангами. Мы и пальцем не дотрагиваемся до подозреваемогов этом нет необходимости.
Часы показывали 14.30, когда мы вернулись в управление. Мы навалились на Джека Карра всей четверкой, выстреливая в него один вопрос за другим. Карр утверждал, что не имеет понятия, как героин оказался в тайнике. Так продолжалось до шести вечера. В шесть Уинн отправил Картера и Линкольна подкрепиться, и мы продолжили допрос вдвоем. В половине седьмого Картер и Линкольн вернулись и на полчаса сменили нас.
Мы вели допрос, передавая друг другу эстафету. Карр начал противоречить сам себе и признаваться в мелочах. К девяти он подтвердил, что является оптовиком. К десяти мы знали имена двенадцати толкачей, получавших у него товар. В десять тридцать он назвал фамилию связного представителя синдиката, который привозил товар из другого штата. Мы узнали, когда и где должна состояться следующая встреча.
Однако Карр продолжал твердить, что не имеет ни малейшего представления, кто и почему убил Бенни Полячека. К одиннадцати часам мы начали верить ему.
В одиннадцать тридцать он подписал исчерпывающее признание о своей преступной деятельности. О Бенни Полячеке там не было ни слова. Мы отправили Карра в камеру, где ему предстояло провести ночь.
Ввиду того, что наш рабочий день растянулся на пятнадцать часов, лейтенант великодушно позволил нам завтра прибыть на службу в десять утра. Домой я вернулся лишь за полночь.
Дверь в квартиру была не запертазамок снова не сработал.
Твердо решив, что завтра же поставлю в известность хозяина дома, я закрыл дверь, прижимая её до тех пор, пока замок не щелкнул.
В гостиной горела лампа. Это удивило меняя твердо помнил, что утром, уходя из дома, выключил её.
Я зажег свет в спальне и обнаружил, что у меня гостья.
Беверли Арден в своем излюбленном неглижеблузке с длинными рукавамикрепко спала на моей кровати. На этот раз блузка была черной.
Во мне вспыхнуло раздражение, граничащее с нешуточной злостью. На мгновение я представил, как, ни о чём не подозревая, вхожу в спальню с другой женщиной. Вскоре, глядя, как ритмично вздымается её грудь, я начал склоняться к тому, чтобы простить её. Несмотря на пятнадцатичасовой рабочий день я не чувствовал себя изнуренным, так как выспался в две предыдущие ночи. Я даже пришел к выводу, что ожидавший меня сюрприз из категории приятных.
Повесив пиджак в стенной шкаф, я подошел к постели и окинул взглядом фигуру. Беверли была сложена как богиня. Какая жалость, что из-за странного каприза она всегда отказывается обнажить руки и плечи. Во мне загорелось желание хотя бы раз увидеть её абсолютно нагой.
Я осторожно перевернул её на живот и, пока она не очнулась от сна, рывком задрал блузку, обнажив плечи и спину. Ещё одно движениеи блузка сползла вниз по рукам.
Усевшись на кровати, Беверли в замешательстве глянула на меня. В следующую секунду она с лихорадочной поспешностью скрестила на груди руки.
Но было поздно. Я успел заметить предательские крошечные шрамы на внутренней стороне руки от кисти до локтя, оставленные бесчисленными уколами.
Я долго в упор смотрел на неё, она тоже не отрывала от меня взгляда. Я перевел дыхание.
Некоторые поступки казались мне странными, негромко сказал я, хотя мне следовало всё понять, когда ты уложила меня в постель при первой встрече. У наркоманов не срабатывают сдерживающие центры.
Спрыгнув с постели, Беверли набросила блузку, торопливо застегнула пуговицы и надела юбку. В следующее мгновение, сунув ноги в туфли, она метнулась к двери. Она ни разу не повернула головы в мою сторону.
Я встал у двери, загораживая ей путь:
Не спеши, Беверли. Давно ты сидишь на игле?
Тебя это не касается, ледяным тоном ответила она.
Касается, и даже очень. Я расследую дело об убийстве толкача, которого застрелили в твоем присутствии. Интересно, что ты наркоманка. Героин ты покупала у Бенни.
А если и у него, что из этого? процедила она сквозь зубы. Я не убивала его. Зачем мне перекрывать себе кислород?
Некоторое время я задумчиво разглядывал её:
И у тебя нет признаков ломки. Кто снабжает тебя теперь, когда Бенни нет в живых?
Никто. Я больше не употребляю наркотики.
Я покачал головой:
От этой привычки так легко не избавиться. Наверное, брат помогает тебе облегчить процесс отвыкания. В больнице для него открыт доступ ко всем наркотикам, кроме героина. Он вне закона даже у врачей. Какую замену он тебе предложил?
Беверли не отвечала, молча глядя на меня. Я не произнес ни слова. Потом она обхватила голову руками и зарыдала. Я довел её до стула, усадил и позволил выплакаться.
Вытерев слезы, она сказала:
Больше всего я боюсь, что у Нормана будут из-за меня неприятности. Он чудесный человек. Он дает мне ровно столько, сколько необходимо для успокоения нервов. И каждый раз уменьшает дозу. Я верю, что он меня вылечит.
Конечно, сказал я, в специальных лечебницах уйма людей, решивших добровольно покончить с этой заразой.
Я говорил правду. Желающих поставить крест на пагубном пристрастии к наркотикам действительно немало, но мне известны лишь единичные случаи, когда из лечебниц вышли полноценные члены общества, люди с обновленной психикой.
Большинство, едва оказавшись на свободе, немедленно принимались за старое.
Да, Норман вылечит меня! с воодушевлением сказала она. За короткое время я уже уменьшила дозу до четверти зерна в день.
Четверть зернаи она считала это успехом!
Пока она сотрясалась от рыданий, мой мозг усиленно работал. И постепенно мне становилось всё яснее, что произошло в их доме в день убийства. Взяв телефонную трубку, я набрал номер управления и попросил передать срочную информацию ближайшей к дому четыреста двадцать семь по бульвару Кларксен патрульной машине.
Закончив разговор, я сказал:
Поднимайся, я отвезу тебя домой.
У меня своя машина.
Она постоит здесь.
Когда мы подъехали к дому, возле него стоял патрульный джип. Крышка канализационного люка рядом с подъездом была открыта, над ней стоял полицейский и светил фонариком вниз.
Когда мы вылезли из машины, полицейский поднял голову и спросил:
Вы сержант Руд?
Да. Как успехи?
Нормально. Мой напарник нашел его. Сейчас вы сможете с ним поговорить.
Из люка показалась голова, и второй полицейский вылез на тротуар. В руке он держал небольшой никелированный револьвер.
Я изучил револьвер. Это был старинный бескурковый «смит-вессон» лет пятидесяти, если не старше.
Наверное, он уже давно в вашей семье, сказал я Беверли. Неудивительно, что оружие не зарегистрировано в полиции.
Это револьвер моего отца, глухо отозвалась она.
Вместе с Беверли мы прошли в квартиру. Норман уже лежал в постели. Когда я зажег свет, он сел и молча посмотрел на нас.
Заметив потерянное выражение на лице сестры, он побледнел.
Я сказал:
Мы только что достали револьвер из люка. Задержись эта женщина у окна ещё минуту-две, она обязательно увидела бы, как вы его туда бросаете.
Ты рассказала ему? спросил он Беверли.
Она с несчастным видом покачала головой:
Он догадался сам, когда узнал, что я наркоманка.
Норман Арден встал и начал одеваться.
Не расскажете, как всё произошло? спросил я.
Почему не рассказать? безразличным тоном ответил он. Я и сейчас не жалею о том, что сделал, и снова убил бы его. Возможно, вы поступили бы так же, увидев, как ваша сестра стоит на коленях перед мерзавцем и вымаливает дозу.
И в это время вошли вы?
Да. Я видел, что с ней творится, наблюдал весь вечер. Она даже открыла дверь в коридор, чтобы не пропустить его появления. Её било как в лихорадке. Когда он начал вставлять ключ в дверь, она пулей метнулась к нему. Сначала я намеревался просто передать его полиции. Я умышленно выждал пятнадцать минут, рассчитывая войти в квартиру, когда он будет делать ей укол, а потом держать его на мушке, пока не явится полиция Но вышло иначе, потому что героина у него не было.
Тогда почему вы его убили? спросил я.
Следующие несколько фраз он произнес, закрыв глаза:
Они были в кухне, он варил кофе и пытался её успокоить. Она стояла перед ним на коленях и умоляла сделать ей укол, а он повторял, что героина у него нет, потому что у него неприятности с полицией и он выбросил весь свой запас. Сестра с криком отчаяния обхватила его ноги, сказала, что не только заплатит двойную цену, но тут же ляжет с ним в постель. Норман открыл глаза и спокойно закончил:И я его застрелил.
Некоторое время никто не произносил ни слова. Первым нарушил молчание я:
Точно так же вам следует говорить и на суде, док. Если присяжные признают за вами более тяжкое преступление, чем неумышленное убийство, разницу в сроке отсижу я. Вы готовы?
Готов, равнодушно ответил он.
Меня одолевали мрачные мысли, и я чувствовал, что мне необходимо отвлечься. Поместив доктора Нормана Ардена в камеру, я отправился в клуб «Палас», но вдруг вспомнил, что сегодня у Эйприл выходной.
Два часа ночичертовски неудобное время для визита к молодой леди, но я всё-таки решился.
Парадная дверь её дома была заперта, но я знал её комнату на четвертом этаже, именно в том окне горел свет. Я нащупал под ногами крошечный камешек и бросил его в окно. Занавески раздвинулись.
Когда Эйприл разглядела в полутьме меня, её лицо осветилось радостью.
Через минуту она вышла из дома:
Я верила, что ты зайдешь. Не иначе как я сошла с ума.
Я же обещал.
Я усадил её в машину.
К которому часу тебе завтра на работу? спросила она.
Приказано к десяти, но я возьму отгул.