Когда я закончил разговор, Беверли спросила:
Женщина, которая убирает твою квартиру?
Я посмотрел на неё с непроницаемым видом. Улыбнувшись, она прошла в ванную и прикрыла за собой дверь.
Предвидя, как развернутся события, я разделся и лег.
Спустя пять минут дверь в ванной отворилась, и Беверли предстала передо мной в одной расстегнутой на груди блузке. Несколько секунд она стояла неподвижно, глядя на меня блестящими глазами и слегка выгнувшись, так что груди выступали вперед. Потом скользнула в мои объятия.
Домой я отвез её ровно в полночьраньше, чем в прошлый раз, но и стартовали мы сегодня раньше.
В понедельник утром лейтенант Уинн стоял перед проблемойчто делать дальше? По существу, делать нам пока было нечего. Но Уинн однако не из тех начальников, кто спокойно взирает на бездельничающих подчиненных. Он легко мог обойтись без Линкольна и Картера, предоставив им отгул за воскресенье. Вместо этого он дал им бессмысленное задание следить за Гуди Уайтом.
В это утро проходило заседание городского совета, поэтому задание лейтенанта представлялось особенно нелепым. Можно было заранее предсказать, что всё утро Гуди просидит в здании городской администрации, а остаток дня проведет у себя в кегельбане. Однако я уже имел печальный опыт и предпочел промолчать.
Картер с Линкольном удалились.
Пока лейтенант докладывал капитану Спэнглеру о ходе расследования, я спустился в цокольный этаж, где размещались камеры предварительного заключения, проверить, не созрел ли Гримальди для обстоятельного разговора.
Сдав револьвер и перочинный нож дежурному сержанту, я миновал две стальные двери, которые поочередно открывались с пульта управления. Сквозь прозрачную стенку из толстого плексигласа я увидел нашего подопечного в камере второго ряда.
Гримальди бросил на меня угрюмый взгляд. Он сидел на складной тюремной койке, опустив костлявые плечи и зажав руки между коленями.
Его покрасневшие глаза слезились, а плечи непроизвольно подергивались.
Как самочувствие? поинтересовался я.
Я болен, ответил он. Мне нужен врач. Я требую перевода в тюремную больницу.
Договорились, сказал я. Мы переведем тебя, и доктор сделает ломку не такой болезненной. Разок-другой он даже вспрыснет тебе морфий.
Он с надеждой посмотрел на меня:
Переведете сейчас?
Как только назовешь поставщика.
Он попытался изобразить недоумение:
Какого поставщика?
Похоже, ты ещё не готов к серьезному разговору, сказал я. Зайду снова в полдень.
Эй, подожди! крикнул он. Меня обязаны перевести в госпиталь, я действительно болен.
А будет ещё хуже, жизнерадостно заверил его я и направился к выходу.
Гримальди начал непрерывно чихать. Он никак не мог остановиться. Я подошел к надзирателю:
Скоро он начнет шуметь. Поднимет такой вой, что затыкай уши. Не обращай на него внимания и ни в коем случае не вызывай врача. Я вернусь в двенадцать.
Понятно, сказал он. Знаю я этих подонков, встречались. От меня он сочувствия не дождется.
Когда я поднялся в дежурку, Уинн брюзгливо спросил, где я пропадал.
Выходил глянуть на Гримальди, сэр. Он ещё не созрел. Но к полудню расскажет всё, что мы захотим узнать.
Впервые, кажется, он не дал нагоняй подчиненному, осмелившемуся высказать собственное мнение, понимал, что в обращении с наркоманами у меня несравненно больше опыта.
Остаток утра мы с лейтенантом провели, пункт за пунктом проверяя все наши действия за минувшие дни, чтобы убедиться, что ничего не упущено. Мы оба понимали, что просто убиваем время, дожидаясь полудня, но я был слишком осторожен, чтобы выражать свои мысли вслух, а он никогда не признался бы тому, кто ниже по званию, что занят бессмысленным делом.
Без четверти двенадцать мы подкрепились в кафетерии, а в кутузку отправились спустя полчаса.
Вопли Гримальди мы услышали, ещё не дойдя до дежурного сержанта, жуткие, долгие звериные крики отчаяния и боли, достигавшие немыслимо высокой ноты и постепенно стихавшие.
Завидев нас, сержант сказал:
Допрашивайте скорее этого психа и отправляйте в больницу. Он воет уже полчаса. Ещё немного, и мы все с ума сойдем.
Мы сдали оружие и прошли к камерам. Когда мы двигались по проходу, заключенные смотрели на нас с откровенной ненавистью.
XXIII
Гарри Гримальди лежал на спине, ухватившись руками за края койки. Его веки были плотно сомкнуты, а грудь высоко вздымалась. Его била дрожь. Одежда насквозь пропиталась потом.
Привет, Гарри! сказал я.
Его залитые слезами глаза открылись. Он с трудом сфокусировал взгляд.
Заберите меня отсюда! задыхаясь произнес он. Вы должны перевести меня в больницу.
Обязательно, заверил его я. Ты готов к разговору?
Он снова начал непрерывно чихать, потом внезапно остановился, и всё его тело напряглось. Руки с такой силой сжали края койки, что побелели костяшки пальцев.
О Боже, Боже, Боже! стонал он.
Нечеловеческим усилием воли он сдержался, чтобы не завыть в нашем присутствии.
Что вы хотите знать? прошептал он.
Ты ведь толкач, Гарри?
Да, да, толкач! яростно завопил он. Как иначе я мог бы доставать героин? Этот подонок сумел-таки склеить меня!
Какой подонок, Гарри?
Бенни Полячек! ещё неистовей завопил Гримальди. Знали бы вы, как он умеет влезть в душу! Попробуй, жить станет веселее, от героина никто не умирал, просто надо знать норму. А сам даже не прикасался к наркоте. Хорошо, что он подох.
Кто его убил, Гарри?
Откуда мне знать? Меня там не было. Он зарыдал. О Боже, Боже, Боже! Умоляю, заберите меня отсюда!
Подожди минутку, сказал я. От кого ты получал наркоту? От самого Бенни?
Его голова начала непроизвольно трястись.
Он познакомил меня с оптовиком. За процент с каждой партии.
Кто оптовик, Гарри?
Хотите, чтобы меня шлепнули? Он умоляюще смотрел на меня.
Он ещё не готов, лейтенант, сказал я Уинну. Дадим ему ещё часок. Я шагнул к выходу.
Стойте! отчаянно завопил Гримальди.
Обернувшись, я посмотрел на него. Его била лихорадка.
Вы отвезете меня в тюремную больницу, как только я скажу? спросил он сдавленным голосом.
Да, сказал я. Обещаю.
Глубоко вздохнув, он прошептал:
Карр.
Карр? удивленно переспросил я.
Джек Карр из «Белого шара». Он получает товар прямо от синдиката.
Мы с Уинном переглянулись. У лейтенанта был озадаченный вид.
Он не пытается прикрыть Гуди Уайта? спросил он меня.
Я покачал головой:
Сейчас его интересует только однопобыстрее оказаться на больничной койке. Гримальди говорит правду.
Уинн несколько секунд смотрел на Гримальди, потом перевел взгляд на меня. Он был в таком замешательстве, что даже поинтересовался моим мнением:
Каким образом, по-вашему, Карр мог оказаться оптовиком?
Я попытался восстановить в памяти все обстоятельства, при которых окружной прокурор договаривался с Бенни Полячеком. Потом сказал:
Кое-что начинает проясняться.
Что именно?
Прежде чем согласиться на предложение Доллинджера, Бенни пожелал проконсультироваться с каким-нибудь известным юристом. Он назвал Мартина Боннера, что нас чрезвычайно удивило, Боннер ведет дела мультимиллионеров, а до мелкой сошки не опускается. Теперь мне ясно, что он назвал адвоката, фамилия которого первой пришла ему в голову.
Уинн вопросительно посмотрел на меня.
Я продолжал:
Доллинджер разрешил ему переговорить с Боннером по телефону-автомату, а перед этим тоже по телефону представил Полячека. Вернее, попросил Боннера, которого он хорошо знает, уделить несколько минут для разговора с нашим подопечным. Мы все отошли, предоставив Полячеку возможность обсудить интересующие его вопросы приватно. Внезапно разговор прервался. Не сомневаюсь, он просто сделал вид, что телефон замолчал на полуслове, а на самом деле закончил разговор с Боннером. Мы, как последние кретины, поверили ему и даже дали монетку для продолжения разговора. Только вторично он звонил уже не Боннеру, а Джеку Карру и получил указание, как действовать.
Потребовалось некоторое время, чтобы мои разъяснения дошли до Уинна. Он медленно произнес:
Черт возьми, этот Карр быстро соображает. Выходит, Гуди Уайт всё время говорил нам правду, а его верный помощник самым подлым образом пытался подставить его.
Я посмотрел на Гримальди:
Ты где получал товар, Гарри? В зале кегельбана?
Его голова продолжала нервно подергиваться.
Он держит его под стеклянной витриной, в которой выставлены шары. Никто не обращает внимания, когда он передает пакет. Все думают, что Джек вручает покупателю снаряжение для игры.
Его тело снова напряглось, и он издал душераздирающий вопль. Мы отошли от камеры, и я сказал надзирателю:
Можешь вызвать скорую и отправить его в тюремную больницу.
Надзиратель содрогнулся:
Мне доводилось присутствовать при допросах, когда преступника убеждали резиновым жгутом. Но таких воплей я не слышал даже в кошмарном сне. Вы в состоянии спокойно спать после этого, сержант?
Думаю, Уинн тоже был потрясен картиной ломки закоренелого наркомана. Только этим я объясняю тот удивительный факт, что он не отреагировал на явное нарушение субординации рядовым надзирателем, поставившим под сомнение действия старшего по званию.
Уинну не терпелось убраться из кутузки. Он вышел, не произнеся ни слова.
Мы взяли патрульную машину и направились в «Белый шар». По пути Уинн сказал:
Разговаривать с Гуди Уайтом буду я сам, Рудовский. Указание капитана Спэнглера больше не имеет силы. С тактичным обращением покончено.
Да, сэр, ответил я.
Когда мы парковались, я заметил ещё одну полицейскую машину, в ней сидели Линкольн и Картер. Мы подошли к ним.
Он в клубе, лейтенант, сказал Карл. Войти мы не рискнули, он знает нас в лицо.
Мы с Уинном вошли в здание через главный вход. Джек Карр сидел за стойкой администратора.
Снова к нам? понимающе ухмыльнулся он.
Уинн холодно спросил:
Где мистер Уайт?
В баре, лейтенант.
Приведите его, приказал мне Уинн.
В баре я осмотрелся и без труда нашел Гудмэна Уайта. Он тоже повернул голову в мою сторону; я поманил его пальцем, и его лицо приняло вопросительное выражение. Пожав плечами, Уайт вместе со мной подошел к стойке, где нас ждал лейтенант.
Добрый день, приветливо сказал он.
В ответ Уинн едва заметно кивнул. Повернувшись к Карру, он сказал:
Мы арестовали Гарри Гримальди, известного под кличкой Игрок. Со вчерашнего утра он сидит в камере. Тридцать часов он промучился без укола и только сейчас раскололся. Вам хорошо известно, что значит ломка. В такие моменты наркоман за дозу продаст родную мать.
В глазах Джека Карра появилась настороженность. Гуди Уайт спросил:
Кто такой Гарри Гримальди?
Один из подручных вашего помощника, сухо ответил Уинн, не отрывая взгляда от Карра. Ваш помощникоптовый поставщик героина, мистер Уайт. И работает он прямо у вас под носом, а точнее, за этой стойкой.
Вы, наверное, спятили, лейтенант! выкрикнул Карр.
Уинн сказал:
Вам не откажешь в находчивости. Когда прокурор надавил на Бенни Полячека, то он ухитрился связаться с вами по телефону и практически на глазах у полиции и самого прокурора получить от вас инструкции. Он сделал ложное заявление, что поставщиком героина является Гудмэн Уайт, а вы обещали сфабриковать улики, которые неопровержимо укажут на Уайта. Когда Полячека освободили, вы дали ему указание позвонить Уайту и сделать идиотский заказпять перчаток на левую руку. Уайт несомненно посоветовал бы ему провериться у психиатра, не убеди вы его, что Бенни постоянный клиент и ему не следует отказывать в просьбе, хотя она и кажется нелепой. Конечно, вы и не думали заказывать перчатки. А когда шеф поинтересовался ими, сказали, что заказ уже поступил. Вы позвонили Полячеку и договорились, что он придет в семь вечера в пятницу.
Уайт должен был вручить Полячеку пакет, якобы содержащий перчатки. После того как сцена передачи будет заснята полицейскими, Уайта арестуют, пакет вскроют и вместо перчаток обнаружат героин.
Гуди Уайт спросил неожиданно тонким голосом:
Джек собирался подставить меня? Но почему?
Уинн пожал плечами:
По разным причинам. Полячека обещали оставить на свободе, если он назовет поставщика. Возможно, Карр опасался, что тот укажет на него, если срочно не представить ему альтернативную фигуру. Карр весьма популярен в вашем избирательном округе. Возможно, он рассчитывал попасть в городской совет, если вы угодите в тюрьму. Занимаясь преступным бизнесом, он наверняка немало накопил и в состоянии выкупить ваш кегельбан.
Уайт посмотрел на Карра, ответившего ему вызывающим взглядом.
Уинн сказал:
У вас не было бы ни малейшего шанса доказать свою невиновность, мистер Уайт. А рассказ о пяти перчатках для команды левшей вызвал бы лошадиное ржание. Карр и Бенни, естественно, отрицали бы, что им известно об этом заказе, который к тому же не проходил по документам. Вы могли бы истошно вопить, что вас подставили, но избежать обвинительного приговора вам не удалось бы.
Джек Карр процедил сквозь зубы:
Все это слова, лейтенант. Вы попробуйте их доказать. У вас нет ничего, кроме несвязного лепета обезумевшего наркомана.
Может, нам повезет, если заглянем под витрину? вмешался я.
У тебя есть ордер на обыск? огрызнулся Карр.
Нам он не требуется. Я глянул на Уайта:Это твое заведение, Гуди. Ты не против, если мы полюбопытствуем, что здесь хранится?
Я даже помогу вам, ответил тот.
Когда мы попытались зайти за стойку, Джек Карр загородил нам путь. Уинн раздраженно оттолкнул его, и Карр с размаху хватил его кулаком по голове.
Не успей тот вовремя пригнуться, удар свалил бы его с ног.
Вне себя от ярости, Карр бросился на меня. Но я перехватил его руку и нанес ему короткий резкий удар. Он оказался на полу.
Не теряя ни секунды, я поднял его за шиворот и, заломив руки за спину, надел наручники.
С другой стороны витрины был ряд выдвижных ящичков. В них хранились документы, в которых подводились итоги соревнований между лигами. Мы могли бы и не обнаружить тайник, не подскажи нам Гарри Гримальди, где его искать. Убедившись, что среди бумаг нет ничего даже отдаленно напоминающего героин, мы начали замерять длину ящиков. Они оказались на шесть дюймов короче ширины витрины. Нам удалось нащупать раздвижную панель. Наркотик был аккуратно упакован в маленькие пакетики, каждый из которых содержал пятьдесят зерен чистого героина. Таких пакетиков было двенадцать дюжин. После добавления сахарной пудры их розничная цена на рынке превысила бы двадцать пять тысяч долларов.