Ну да, вспомните еще про американскую базу Гуантанамо, только вот Вайнштейна никто не пытал: судя по всему, он боялся, что существуют доказательства его деяний, а не только слова взбалмошных дамочек, потому и признал вину. Другое дело чего это они все заговорили сейчас, находясь на вершине славы, куда им, судя по всему, помог вскарабкаться именно Харви Вайнштейн? Не нравится не ешь, как говорится: отказались бы с ним спать, и делу конец!
Ну да, и карьере в кино тоже, хмыкнул Ахметов.
Знаете, словами Юрия Левитанского «каждый выбирает по себе», и не только «женщину, религию, дорогу», но и карьеру, репутацию и так далее. Расстановка приоритетов это то, чем приходится заниматься на каждом шагу, так что нечего на зеркало пенять, коли рожа крива!
Спорить с вами, Алла Гурьевна, это все равно что пикироваться с Большой Советской Энциклопедией! рассмеялся Дамир, сдаваясь. Но я все равно прошу вас хорошенько подумать, надо ли вам оно: может ведь оказаться, что и Князев не так чист, как его белый халат, понимаете? Вы знаете только одну его сторону, но человек многогранен, в особенности такой сложный человек, как Мономах!
Алла внимательно посмотрела на коллегу: неожиданно она ощутила в нем глубину, которой раньше не замечала! А что, если и у Мономаха имеется двойное дно, личная «Марианская впадина», в которую он никого не впускает? Однако она тут же отогнала от себя эту мысль: если никому в этой жизни не верить, и жить-то незачем!
Если вам небезразлична его судьба, неожиданно снова заговорил Дамир, найдите ему хорошего адвоката, пока не поздно!
* * *
Несмотря на то, что Мономах спал с и. о. главного врача больницы Анной Нелидовой и подозревал, что об их отношениях в этой самой больнице знают даже тараканы (которых периодически выводили, а они вновь появлялись с подкреплением), каждый раз, приближаясь к двери в ее кабинете, он ощущал мандраж. Может, дело в том, что еще некоторое время назад кабинет этот принадлежал его заклятому врагу Муратову? Или в том, что Анна, зная, как ему не нравятся разговоры за спиной, старалась свести к минимуму их общение в стенах вверенного ей учреждения, а потому почти не вызывала его к себе только в крайних случаях. А крайние случаи, как известно, редко бывают приятными.
Привет! поздоровалась Нелидова, и от ее нежного тона у него мурашки побежали по спине: не иначе, новости плохие.
Ты присаживайся, Володя, в ногах правды нет, добавила она, видя, что он мнется у стола. Я хотела, чтобы ты услышал это известие от меня, а не от кого-то вроде Тактарова.
Та-ак о чем речь? спросил он, чувствуя, как пересохло в горле. На самом деле каким-то шестым чувством он уже почуял, о чем будет разговор, но его мозг отказывался в это верить.
Не буду ходить вокруг да около, вздохнула Нелидова. В общем, так: с Муратова сняты все обвинения!
Мономах молчал, поэтому она добавила:
Понимаю, для тебя это большой удар, как и для всех тех, кто надеялся на справедливое возмездие
Как такое возможно? перебил он, устремив на нее непонимающий взгляд. Он же вор!
Видимо, это считается не таким уж важным проступком.
Проступком?! Почему ты не вмешалась, ты же видела документы, разговаривала с людьми, с нашими спонсорами, которые давали деньги, а он их по карманам распихивал!
Володя, у тебя обо мне сложилось превратное впечатление, криво усмехнулась Анна, откидываясь на спинку стула. Ты отчего-то решил, что я посвящена во все тайны и хитросплетения этого мира, включая масонскую ложу и Бильдербергский клуб
Какой клуб? переспросил Мономах.
Неважно, отмахнулась Анна. Я только хочу, чтобы ты понимал: решение принималось на самом верху, я в этом не участвовала. Мне дали понять, что я должна быть благодарна за то, что узнала о принятом решении раньше Муратова!
Просто блеск И что теперь? Ты уходишь, меня увольняют, и все становится, как раньше?
Ну, я никуда не ухожу, можешь быть уверен. Даже наоборот: меня официально назначили главным врачом больницы, так что ничего не будет, как при Муратове. И ты, разумеется, остаешься.
А что с ним?
Думаю, в государственные структуры Муратову путь заказан. Как я уже сказала, меня в известность никто не ставил, однако создается впечатление, что ему решили подыскать должность в частном секторе.
Вот кому-то «повезет» Можешь объяснить, почему принято такое решение? Ну, отпустить Муратова и сделать вид, будто ничего не было?
Могу лишь предположить.
Давай!
Мне кажется, все гораздо глубже, чем мы думали.
В смысле?
Возможно, деятельность Муратова была на руку кому-то еще повыше его.
То есть его кто-то покрывал?
Всех руководящих работников кто-то покрывает, Володя, ты же не мальчик и должен это понимать!
И тебя?
И меня.
Кайсаров?
Она промолчала.
Кстати, а почему Кайсаров не использовал свое влияние? Он же спал и видел, как бы спихнуть Муратова. Не знаю, что у них там за «терки», но мне казалось, это что-то личное!
Между прочим, очень хорошо, что ты не стал шпионить для него за Муратовым. Сейчас у Кайсарова проблемы, а Муратов, как видишь, вышел сухим из воды. Ну, а ты, как обычно, на коне и весь в белом!
То есть теперь Кайсаров может слететь с высокого кресла в Комитете?
Надеюсь, этого не случится. Знаешь, есть такие существа, которые выживут даже после ядерной войны?
Да, тараканы.
Тараканы и Кайсаров.
Всегда хотел спросить кое-что, можно?
Я даже знаю, что именно. Хочешь знать, спала ли я с Кайсаровым?
Он кивнул.
Было дело. Давно. Все закончилось много лет назад, но мы остались друзьями. У тебя так бывало?
Только с бывшей женой.
Ну вот и у нас с Кайсаровым как-то так, хоть мы и не состояли в браке. Он по-прежнему предупреждает меня об опасности и делится информацией, если считает нужным.
А ты?
Что я?
Ты тоже с ним делишься?
О нас с тобой? Нет, ему это знать не обязательно. Но если узнает, не его это дело, так что не волнуйся!
Да я и не волнуюсь, пожал плечами Мономах. Просто мне было интересно
Не сплю ли я с вами обоими одновременно? перебила она. Ты что, шлюхой меня считаешь?
Не угадала.
А что тогда?
Не было ли это заданием Кайсарова, вот что!
То есть я, типа, Мата Хари? Да кому ты нужен, Мономах, чтоб тебя намеренно соблазнять?!
Надеюсь, никому.
Вот именно.
Мономах посмотрел на нее внимательно, пытаясь уловить следы гнева или обиды на ее всегда спокойном и бесстрастном лице, но, как обычно, ничего такого не заметил.
Я пойду? спросил Мономах, поднимаясь.
Иди.
Больше Анна ничего не сказала, и он, выходя, спрашивал себя, действительно ли она такая толстокожая, или ему все-таки удалось ее задеть. С другой стороны, что он должен думать в подобных обстоятельствах? Пусть обижается, если хочет: в последнее время их отношения стали его тяготить, поэтому будет даже лучше, если Нелидова решит их прервать. Мономах отлично понимал, что это проявление трусости с его стороны. Будь он мужиком, сам предложил бы распрощаться и, по возможности, остаться друзьями, но что-то подсказывало ему, что с Анной так не получится. Боялся ли он мести с ее стороны? Возможно. А может, просто устал от отношений, которые никуда не ведут. Для него наступило время задуматься о том, с кем он хочет встретить старость, и Анна Нелидова не была тем самым человеком. Может, нужной ему женщины и вовсе не существует, иначе как объяснить тот факт, что он до сих пор ее не нашел? В его копилке один брак, закончившийся полным фиаско много лет назад, множество ни к чему не обязывающих отношений, но ничего долгосрочного и многообещающего. Он не строил планов, не пытался представить рядом с собой женщину, которая останется надолго или даже навсегда Вдруг ему на роду написано быть одному? Если его посадят за убийство медсестры, вопрос отпадет сам собой!
* * *
Алла встретилась с Мариной Бондаренко в «их» кафе, где у них была привычка обедать каждую неделю, и они старались не пропускать встреч, какой бы уважительной ни была причина. Адвокатесса вплыла в небольшое помещение, благоухая своими любимыми французскими духами «Елисейские Поля». Алла предпочитала продукцию «Живанши», но этот аромат от Герлена ей очень нравился главным образом потому, что всегда напоминал о подруге. Как обычно, одета Марина была сногсшибательно: несмотря на изрядную полноту, эта женщина умудрялась вызывать восхищение у большинства окружающих. Она была яркой, как тропический цветок, внезапно расцветший на сельском лугу, и экстравагантной, но в меру. Алла отлично сознавала, что не может себе позволить одеваться подобным образом, так как будет выглядеть смешно. А Марина умудрялась выглядеть шикарно в многослойном балахонистом одеянии пастельных тонов, с газовым шарфом, элегантно повязанным вокруг шеи, увешанная золотом, словно новогодняя елка. Украшения сверкали в ее ушах, на пальцах и даже на объемистых запястьях причем вся эта роскошь, показавшаяся бы на любой другой даме ее возраста излишней и кричащей, смотрелась на Марине естественно, словно она в ней родилась.