Сумма неоправданно велика.
Давайте говорить начистоту, произнес Шейн. Вы отлично знаете это баснословно дешево.
Но все же это несправедливо.
О какой справедливости идет речь? Вам известно, что картина стоит в десятки, а может, в сотни раз дороже. Но она горячая, и Гордон абсолютно прав, стремясь от нее поскорее избавиться. Кроме цены, которую я назвал, его условия таковы, быстро продолжал Шейн, одно слово полиции, и больше вы никогда не увидите Рафаэля. Я принесу вам полотно сегодня в одиннадцать тридцать секунда в секунду.
Не уверен, пойдет ли со мной клиент, но крутые парни будут расставлены повсюду. Так что давайте играть честно. Приготовьте деньги мелкими купюрами. С вами будет Хендерсон, он сможет подтвердить подлинность шедевра. Значит, в одиннадцать тридцать! Мы имеем дело с динамитом, и взрыватель должен быть установлен предельно точно.
Понимаю. Я я согласен на ваши условия. Деньги будут готовы, и я торжественно обещаю держать все в строгом секрете.
Да уж, постарайтесь, резко сказал Шейн.
Положив трубку, он вернулся к кровати и закурил очередную сигарету. Затем вновь позвонил в отель «Эверглейдс» и попросил соединить его с номером 614. На звонок ответил Гордон.
Говорит Шейн.
Последовало молчание. Потом Гордон проговорил:
Понял. Продолжай.
Что мне могут предложить за подлинник Рафаэля? На другом конце провода послышались грязные ругательства, однако Шейн с насмешливой интонацией в голосе прервал их: Так-так. Успокойся, умная голова.
Ругательства возобновились с новой силой. Дождавшись, когда их запас у собеседника истощится, Шейн благодушно сказал:
Твоя драгоценная картина находится у мистера. Монтроуза в особняке Брайтонов. Но он ее боится. Такие вещи для него слишком опасны и непривычны, особенно с учетом последних событий. Он хочет продать ее тому, кто даст больше. И побыстрее. Какова твоя цена?
Пусть он подавится своей картиной. Я не собираюсь ее покупать.
Ты уже вложил в нее две косых, напомнил ему Шейн, а кроме них уйму времени и энергии. В общем, ты понимаешь, что я имею в виду. Можно договориться с Монтроузом за десять тысяч.
Десять косых? Да это даже не десять процентов
Именно тебе и нельзя упускать шанс. У Монтроуза просто поджилки трясутся от страха. Для смелого парня вроде тебя это буквально золотая жила.
Каков план действий? резким голосом спросил Гордон.
Встретимся в доме Брайтонов. Сделкой займусь я персонально. Ты подъезжай к главному входу к одиннадцати сорока, то есть без двадцати двенадцать, с десятью кусками. Если хочешь, можешь прихватить своего прыщавого с люгером, а также специалиста-искусствоведа. Я буду ждать.
Если ты приготовил ловушку, пригрозил Гордон, я выпущу из тебя кишки.
А я выпущу твои, хладнокровно предупредил его Шейн, если ты подъедешь к особняку Брайтонов хотя бы минутой раньше или позже одиннадцати сорока.
Для чего такая точность? Здесь что-то нечисто!
Тебе это незачем знать. Ты будешь играть по моим нотам или не играть совсем.
Гордон молчал, и тогда Шейн произнес:
Послушай ты, мразь. Я разговариваю с тобой только потому, что хочу немного заработать. Но уговаривать тебя я не собираюсь. Ты можешь соглашаться или нет это твое дело.
Согласен, глухо сказал Гордон.
Значит, одиннадцать сорок, повторил Шейн и положил трубку.
Чувствуя усталость и боль во всем теле, он подошел к кровати и прилег. Оставалось еще позвонить Пейнтеру, но перед разговором с ним он решил подкрепиться изрядной порцией спиртного. С трудом поднявшись, он снова подошел к телефону и попросил принести ему в номер мартеля. Когда официант принес бутылку, он сел на краешек кровати и выпил прямо из горлышка.
Божественный напиток сделал свое дело. Вскоре он почувствовал себя прежним Шейном и, подняв трубку, набрал номер шефа сыскного бюро Майами-Бич.
Голос Пейнтера был нервным и утомленным. Когда Шейн назвал себя, он воскликнул:
Уже больше десяти часов!
Все идет по плану, успокоил его Шейн. Но ты оказывается, большой скупердяй. Пока я не встречал в газетах сообщений, что ты увеличил свою личную премию за поимку преступника.
Но ведь власти штата предлагают две тысячи!
А твоя премия какие-то ничтожные двести пятьдесят. Неужели раскрытие преступления года ты оцениваешь жалкими грошами? При этом вся слава достанется тебе.
Вся слава? Голос Пейнтера звучал так, словно его душат.
Именно. Мне реклама ни к чему, моему бизнесу она даже вредна. Я предпочитаю наличные.
Сколько? испуганно спросил Пейнтер.
Я предлагаю тебе удвоить премию. Дай гарантию, что мне в карман попадет все до последнего цента, и тогда имя Шейна вообще не будет упомянуто.
Пять сотен? переспросил полицейский. Для меня это слишком много.
Неужели такое дело не стоит пятисот долларов? резко спросил Шейн.
Конечно, но
Оно не будет стоить тебе и десяти центов, если преступление раскроют у тебя под носом. Но в этом случае ты даже не будешь назван.
Это шантаж, запротестовал Пейнтер.
Называй как угодно, мне нужны деньги. Подумай над моим предложением, приятель. Соглашаешься или отказываешься?
На раздумье у Пейнтера ушло тридцать секунд, несчастным голосом он сказал:
У меня безвыходное положение, Шейн. Говори, что надо делать.
Так лучше. В доме Брайтонов есть твои люди?
Один человек следит за порядком.
Убери его. Пошли туда шесть-восемь человек в гражданском, пусть наблюдают за улицей. За всеми, кто выходит из дома. Незаметно расставь их и прикажи не выпускать никого с территории после одиннадцати тридцати. Ясно?
Пейнтер ответил, что ему все предельно ясно.
И не пускай за ворота ни одного корреспондента после этого времени. Прикажи обзвонить все газеты пусть пришлют своих лучших людей к тебе в офис к двенадцати часам. Обещай, что расскажешь им уникальную историю. Преступление года! Пусть гробовщик стоит наготове.
Минутку! Ты обещал, что больше не будет убийств.
Их и не будет! Будет лишь справедливая кара за совершенные преступления. В общем, тебе следует находиться вблизи особняка без четверти двенадцать. И ради Бога, не врывайся в дом с дивизией полицейских, пока не начнется стрельба. Иначе испортишь весь спектакль.
Стрельба? Послушай, Шейн
Это только предположение. Положив трубку, он подкрепил силы очередным глотком из бутылки. Потом, сунув ее в карман, заторопился вниз, снова ощущая себя почти нормальным человеком.
У стойки администратора он рассчитался за принесенное ему в номер спиртное и пешком направился в студию Пелхэма Джойса. Старик встретил его в дверях в состоянии сильного возбуждения.
Наверное, ты к этому приложил руку, заметил он.
Не понимаю, о чем речь.
О некоем мистере Гордоне. Десять минут назад он позвонил, сказав, что я рекомендован ему как лучший знаток искусства в городе. Потом попросил, чтобы сегодня в полдень я поехал с ним по какому-то адресу и подтвердил подлинность Рафаэля. Сказал, что собирается приобрести полотно. Среди моих знакомых нет никого по фамилии Гордон.
Сев в кресло, Шейн громко рассмеялся:
Я предложил ему привести искусствоведа по своему выбору.
Значит, ты все же причастен к этому делу?
Абсолютно нет. Вашего имени я не упоминал Видимо, он сам навел справки. Но, клянусь Богом, лучшего эксперта для этого Рафаэля он не смог бы найти.
Вновь опустившись в кресло, он продолжал смеяться пока на лице Джойса не появилась улыбка понимания.
С картиной ничего не случилось? спросил Шейн.
Джойс подошел к столу, на котором лежало полотно, свернул его в трубочку и обернул коричневой бумагой. Взяв рулон, Шейн поблагодарил, сказав, что они встретятся около одиннадцати сорока.
Потом он вернулся в свой отель. Он невесело усмехнулся, когда, открыв дверь, увидел, что ночью в его отсутствие кто-то устроил в номере тщательный обыск, не потрудившись скрыть следы своих действий. Дверной замок на этот раз взломан не был, Мистер Рэй Гордон был джентльменом с солидным опытом в подобных делах.