Пусть так. Инцидент исчерпан?
Я приоткрыл дверь.
Мы с Марсом готовы.
Мы тоже, Димон положил букет на стол и взял Люську за руку. Идем.
Да нет, подожди. Собираешься оставить цветы здесь?
А как с ними поступить?
Отдай лучше маме. В свою комнату не вздумай приносить букеты, подаренные шизофреничками.
На улице Люська перебирала всевозможные варианты, касательно доставки букетов.
Раз их оставляют на пороге, значит, доставляет не курьерская служба. Звонок игнорируется, рассчитано на эффект неожиданности. Спрашивается, какую цель преследует неизвестный? Точнее, неизвестная.
Тебе не надоело? спросил я.
Представь себе, нет. Я злюсь. Меня распирает от обиды.
Димон ни в чем не виноват, это не его косяк.
Какой ты умный, я смотрю, когда дело не касается тебя самого. Представь на минуту, что такие букеты с признаниями в любви получала бы Алиска. Ты бы с катушек съехал. Дим, разве я не права?
Да, Димон похлопал меня по плечу. Глебыч бы весь мозг себе вынес.
Не только себе, но и окружающим.
О расследовании никто не хочет поговорить? я постарался перевести тему.
Чего мусолить по сто раз. Решили следить за Романом. Завтра начнем. Нет, ну все-таки кто отправляет букеты? Причем букеты дорогие. Девчонки из вашего класса явно не потянут.
Почему? Маринка запросто потянет, ляпнул я.
А тебе нравится Маринка? насторожилась Люська.
Это вообще Глебыч сказал, я молчал.
М-м-м Не нравятся мне эти цветочные дела, Димка.
Всю дальнейшую прогулку Люська хранила молчание. Шла, о чем-то размышляла, загибала пальцы, морщилась, мотала головой. Короче говоря, ушла в астрал. В себя пришла, только когда я толкнул ее в бок.
Проснись и пой, мы у подъезда.
У какого подъезда?
У нашего.
А где Димка?
Попрощался с нами минуту назад, домой пошел.
Я не слышала.
Ты ему кивнула и снова впала в транс.
А ты рад без памяти. Чего стоишь, открывай дверь, я ключи дома забыла.
Я набрал код домофона, пропустил Люську вперед и лишь сейчас понял, как сильно проголодался.
Что у нас на ужин? спросил в лифте.
Плов.
Плов я днем доел.
Молодец. Тогда сделай себе яичницу.
Яичницей не наемся.
И бутерброды, Люська сжала кулаки, она была на грани.
Чёрт, у нас хлеб закончился.
Отрежешь колбасу и съешь без хлеба.
Не-е, я лучше в магазин смотаюсь.
Мотай куда хочешь, Люську прорвало. Эгоист. У меня жизнь рушиться, а тебе бы только пожрать!
Закрывшись в ванной комнате, Люське включила воду, села на пол и тихо заплакала. На самом деле я ее не понимал. Чего, спрашивается, плачет, в каком месте у нее жизнь рушиться? Паникерша. Понапридумывала себе, теперь страдает. Все-таки людям с богатым воображением живется сложнее.
Из магазина я вернулся с батоном белого хлеба и шоколадными пирожными. Люська продолжала сидеть в ванной.
Люсь, купил тебе к чаю любимых
Уйди с глаз долой! рявкнула она.
Дважды меня просить не пришлось. Попросили уйти, я и ушел. Сел за стол, открыл ноут, услышав шаги в коридоре. Они стихли рядом с моей дверью.
Долго стоять собираешься? Заходи.
Пирожные мне купил? у Люськи было мокрое лицо и красные глаза.
Тебе.
Спасибо, она села в кресло, поджав под себя ноги. Что делать собираешься?
Фильм посмотрю. Можем вместе.
У нас с тобой разные вкусы. Тебе нравятся боевики, мне ужасы. Глеб, а ты ничего нового не написал?
Есть кое-что.
Прочитай.
Несколько лет назад я писал короткие страшилки. Для себя. Считал это баловством. Но Люське мои страшилки нравились, однажды она даже обмолвилась, что у меня талант. Из ее уст такие слованаивысшая похвала. Не так давно, я совершенно случайно наткнулся на тетрадь с рассказами. Перечитал, посмеялся (все-таки такие наивные рассказы), и вдруг решил начать писать снова. А что, очень даже прикольно получается. Люськапервый слушатель. И единственный. Димон к ужастикам равнодушен, а Алиса с Алисой и так все понятно.
Глеб, снова попросила Люська. Прочитай.
Выключи основной свет.
Улыбнувшись, Люська закивала.
Погодь, я пирожные принесу.
Пару минут спустя, поедая шоколадные пирожные, Люська, глядя на меня во все глаза, услышала историю «Тёзка».
***
Лёха был не робкого десятка: увлекался боксом, борьбой, имел разряд по стрельбе. С нервами у парня всегда был полный порядок. Студент-медик, он десятки раз побывал в анатомичке, и в отличие от многих одногруппников, которые закатывали глаза и падали в обморок, вел себя вполне достойно. Трупов не страшился, от вида крови не цепенел, а если говорить начистоту, Лёха вообще ничего и никого не боялся.
Но приключившаяся однажды с ним история лишний раз доказала, нет такого человека, которого невозможно было бы напугать.
Некоторое время назад Алексей переехал в новый район, поселившись на двенадцатом этаже серой многоэтажки. В подъезде было два лифта: грузовой и пассажирский, впрочем, последний практически всегда находился в неисправном состоянии, приходилось пользоваться грузовым.
В тот ноябрьский вечер Лёха возвращался из института позднее обычного, вызвал лифт, зашел в кабину, нажал на кнопку, прислонившись спиной к коричневой стенке. Дверцы закрылись, кабинка, немного раскачиваясь, загудела, начав поднимать Алексея на нужный этаж. Но секунд через семь погас свет, стих шум, кабина замерла.
Ё-моё! Лёха достал телефон, включил фонарь, поднеся луч к кнопкам.
Уже собираясь нажать на «вызов», он ощутил чье-то прикосновение и тихий голосок:
Дяденька, мне восьмой.
От неожиданности Лёха выронил телефон, в звенящей темноте он обернулся, и едва ворочая зыком, спросил:
Кто здесь?
В ответ тишина. Померещилось? Послышалось? А может, это прикалываются дети на лестничной площадке? Хотя, он же почувствовал прикосновение.
Нагнувшись, Алексей начал шарить ладонями по грязному полу. Отыскав телефон, схватил его и сразу же выронил вновь. Заработал лифт, кабинка качнулась, сидевший на корточках Лёха упал вперед.
Включился свет. В грузовом лифте кроме него никого не оказалось. Алексей чувствовал себя намного некомфортней, чем в день, когда студентов впервые привели в анатомичку.
История в точности повторилась спустя месяц. Лифт замер между этажами, в кабине стало темно, и четкий детский голосок снова обратился к Алексею:
Дяденька, мне восьмой.
Кто ты? вопрос скорее напоминал стон.
Алеша, ответили из темноты.
Я тоже Алексей.
А я знаю.
Откуда?
Я вас вижу в лифте каждый день.
Лёха отступил назад, надавив всей пятернёй по планке с кнопками.
Зажегся желтоватый свет, кабинка кашлянула и, закряхтев, стала подниматься на двенадцатый этаж.
Из лифта Лёха выскочил как ошпаренный. До двадцати двух лет он ничего не боялся, и вдруг превратился в неврастеника, стал вздрагивать по ночам, не смотрел фильмы ужасов, но главное, появился страх перед покойниками в анатомичке.
Разумеется, грузовой лифт начал игнорироваться, Алексей пользовался только пассажирским, а когда тот в очередной раз оказывался на ремонте, спускался и поднимался по ступенькам. Не очень удобно, зато для здоровья полезно.
В конце марта Лёха встретил на первом этаже соседку. Бабка как раз ждала, когда спустится грузовой лифт, и Алексей, чтобы не подниматься пешком, решил сесть в лифт вместе с пенсионеркой. Вдвоем не так страшно, успел подумать он, прежде чем ступил в спустившуюся кабину.
Поехали. И сразу же погас свет. Лифт встал.
Ой, батюшки! пробормотала бабка. Опять застряли. Алеша, ты здесь?
Здесь, ответил Лёха, удивившись, что старухе известно его имя.
Да я не с тобой разговариваю, сказала из темноты старуха.
А с кем?
Повисла пауза, а потом послышался детский голос:
Мне восьмой этаж.
Сейчас, миленький, сейчас поедем, засюсюкала бабка.
Лёха стоял, ни жив, ни мертв. Как будущий медик он сразу сообразил, у старухи не в порядке с головой.
В темноте бабка начала шуршать полиэтиленом, а когда зажегся свет, Алексей увидел, как старуха достала из сумки два печенья. Не обращая на него внимания, она наклонилась, положила печенье на пол, перекрестилась и, как ни в чем ни бывало, уставилась на коричневые створки лифта.