И о чем собираетесь заявить?
Ксюша стала догадываться, в чем дело. Им всем троим ужасно не хотелось возиться. Им было просто лень, вот и все. Она знала по фильмам и книгам, что если возбуждается уголовное дело, то его надо вести, и если в течение какого-то определенного срока оно не раскрывается, у милиционеров бывают неприятности. К тому же вид чужого богатства вызывал у них вполне понятные и простые чувства.
Я собираюсь заявить о том, что ко мне в квартиру проник неизвестный, вооруженный пистолетом, и пытался меня убить, проговорила она как можно спокойней и жестче, и еще я заявлю о том, что вот этот ваш сотрудник, она кивнула на пожилого, кстати, позвольте узнать вашу фамилию и звание.
Капитан Смачный, буркнул пожилой и в очередной раз налился малиновой кровью, можешь жаловаться сколько душе угодно, только смотри, чтобы потом не раскаяться. Будет тут мне всякая сопля указывать, добавил он чуть слышно и сделал такое лицо, будто собирался сплюнуть на сверкающий дубовый паркет, однако сдержался.
Ваш сотрудник капитан Смачный оскорбляет меня. Это, между прочим, тоже статья.
Ксения Михайловна, покачал головой тот, что был в форме, вы же умная девушка, вас тут никто не оскорблял. Вот мы двоесвидетели, никаких оскорблений со стороны капитана Смачного в ваш адрес не было. Просто вызов показался нам странным. В квартире никаких следов взлома, грабежа, вы живы, здоровы, ребенок тоже. Знаете, сколько у нас бывает всяких ложных вызовов, когда людям кажется, что кто-то на них покушался, а потом выясняется, что все померещилось, или того хуже Ладно, давайте успокоимся и не будем скандалить.
Я не собиралась с вами скандалить. Я всего лишь вызвала милицию, когда на меня напали. Это что, преступление? Между прочим, если бы вы приехали по вызову сразу, а не через полтора часа, вы бы его наверняка поймали.
Ксения Михайловна, сладким голосом пропел молодой в штатском, давайте-ка успокоимся. Лучше скажите, когда приедет ваш муж в Москву?
Не знаю, буркнула Ксюша.
А чего так? Поссорились?
Нет. Просто не знаю, и все.
На даче есть телефон?
Есть. А что?
А то, что надо бы мужу вашему позвонить.
Не надо! Он болен! Он там работает, статью пишет, его нельзя беспокоить.
Так болен или работает? Молодой в штатском прищурился и склонил голову набок. Извините, Ксения Михайловна, но ситуация действительно кажется странной. У вас с мужем, как мы поняли, сложные отношения, со свекровью, наверное, тоже. Может, вы просто пытаетесь свести с ними счеты?
«Может, им взятку дать? с тоской подумала Ксюша. Но, во-первых, если дать, то сколько? А во-вторых, вдруг окажется мало и они меня вообще арестуют. Кстати, они с большим удовольствием это сделают. Господи, ну что за бред, в самом деле? Я не преступница, я ни в чем не виновата, по какому праву они со мной так разговаривают?»
Значит, вы, господа милиционеры, не собираетесь искать преступника? Вам было бы удобней, чтобы я все выдумала? Ладно, пусть это останется на вашей совести. Спасибо вам большое, что приехали. И за совет спасибо. Я обязательно скажу свекрови, чтобы она наняла вооруженную охрану. Всего доброго, она осторожно поднялась, можете не беспокоиться, жаловаться я никому не буду.
Несколько секунд было тихо. Ксюша стояла посреди комнаты с ребенком на руках. Трое милиционеров сидели в креслах и молча на нее смотрели. И тут она все-таки сорвалась, слезы сами собой брызнули из глаз, она уткнулась лицом в Машино одеяльце и сдавленно пробормотала:
Уйдите, пожалуйста, очень вас прошу.
Они поднялись как по команде, направились в прихожую, не говоря ни слова. Когда дверь за ними захлопнулась, Ксюша как следует наплакалась, успокоилась, легла спать, положив Машу рядом с собой. Спали оно долго, до двух часов дня, и проснулись от настойчивого звонка в дверь.
А трое милиционеров молча спустились в лифте, вышли на улицу, и только когда сели в машину, один из них заговорил.
И чего ты на несчастную девку набросился? спросил капитана Смачного старший лейтенант Прохоров, тот, что был в форме. Все-таки молодая мамаша, к тому же кормящая. Может, она и не врала.
Может, и не врала, кивнул Смачный, просто я таких, богатеньких-умненьких, в принципе ненавижу, по жизни.
Глава двадцать вторая
Варя Богданова позвонила Бородину в начале второго ночи.
Записывайте адрес, сказала она, извинившись за поздний звонок.
Адрес оказался московским. Продолжая разговаривать, Илья Никитич открыл ящик, достал список детских учреждений, которые были уже проверены оперативниками, пробежал его глазами и тут же обнаружил адрес интерната для детей-сирот с задержкой развития, названный Варей.
Что, только этот?
Ну, я узнала только про этот. Он туда несколько компьютеров купил, отправил машину игрушек и сладостей. Интересно, зачем детям с задержкой развития компьютеры?
Больше никакой информации?
Да вроде нет.
Слышу сомнение в голосе.
Это усталость, Илья Никитич. Зевота скулы сводит.
Ну да, тебе сейчас надо спать побольше.
Ага. Спокойной ночи.
Подожди, не вешай трубку. Может, ты мне расскажешь, почему так напряглась, когда я спросил тебя о фирме «Галатея»?
Может, и расскажу. Но не по телефону.
Что, боишься, нас слушают? усмехнулся Илья Никитич.
Нет. Просто пока не решила, надо ли.
Долго собираешься решать?
Не знаю, Илья Никитич. Да что вы привязались к этой «Галатее»?
Именно из-за твоей странной реакции, Варюша. Если бы ты сразу спокойно мне все объяснила, я не стал бы сейчас тебя изводить вопросами. Но ты испугалась, побледнела, замяла разговор. Я ведь хорошо тебя знаю, девочка. Ты отличная актриса, и если уж тебе не удается скрыть свои эмоции, значит, они тебя переполняют. Вот мне и стало любопытно, почему название антикварной фирмы вызвало столько эмоций.