В доме на Рубинштейна находилось одиннадцать принадлежащих ему репетиционных студий и несколько дочерних фирм, занимавшихся неизвестно чем, но именно эти темные лошадки и приносили Леве львиную долю его доходов.
А два года назад он, изменив корявой рок-музыке российского разлива, обратил свой многоопытный взор на воровской шансон и сделал Роману Меньшикову, который медленно, но верно завоевывал популярность в этом жанре, предложение, от которого тот не смог отказаться.
Через неделю во всех вагонах метро появились портреты Романа, радиостанция «Радио Шансон» стала каждый час крутить его новую песню «Я со шконки гляжу на Багамы», и однажды Роман проснулся суперзвездой.
С тех пор прошло полтора года, и теперь Роман пожинал плоды как своего таланта, так и коммерческого гения Левы Шапиро.
Плоды были разнообразными.
Чаще всего Романа узнавали и просили автограф. Кроме того, ему приходилось расшаркиваться с многочисленными братками, которые, узнавая популярного исполнителя близких их сердцам песен, непременно желали выразить ему свой респект. В ресторанах Роману постоянно присылали с соседних столиков бутылки с коньяком и шампанским, а иногда просили выйти на сцену и спеть что-нибудь вроде «У мента шинель шершавая».
Роману все это давно уже надоело, но Лева настойчиво внушал ему, что морщить жопу не след, потому что это ведь его публика, и нужно поддерживать реноме, которое в конечном счете превращается в деньги. Тут возражать уже не приходилось, и Роман с белозубой улыбкой за восемь тысяч долларов благосклонно принимал знаки внимания от всех подряд.
А однажды, услышав во дворе женский голос, звавший его по имени, он выглянул в окно и увидел незнакомую молодую женщину, рядом с которой стояли двое ребятишек лет по пять, а третьего, грудного, она держала на руках.
Увидев в окне Романа, женщина завопила:
Ось, дитятки, подывытеся на свойого тату! Тату, на шо ж ты нас покынув?
Роман в ужасе захлопнул окно и, выпучив глаза, рухнул на диван.
Придя в себя, он позвонил Леве.
Услышав эту душещипательную историю, Шапиро заржал, как лошадь, и сказал, что Роман не первый и не последний, кто оказывается в такой ситуации. Это было и с Макаревичем, и с Антоновым, и даже Леонтьев, несмотря на то что у него, по слухам, совсем другая ориентация, не избежал многочисленных покушений со стороны глупых самок, наивно рассчитывавших на толстый кошелек популярного артиста.
В общем, Роман был нормальной звездой, и справедливости ради следует отметить, что его это совершенно не испортило.
Поставив машину напротив конторы Левы Шапиро, Роман подошел к подъезду с металлической дверью, покрытой дорогим финским лаком цвета темного золота, и нажал на кнопку связи с охраной. Через несколько секунд замок щелкнул, и, толкнув тяжелую дверь, Роман вошел в небольшой прохладный вестибюль.
Привет артистам!
Охранник с мятыми ушами и проваленным носом, сидевший в кресле перед маленьким телевизором, поднял руку в приветственном брежневском жесте, и Роман отсалютовал ему в ответ.
Как служба? спросил Роман, проходя к лестнице, покрытой багряной ковровой дорожкой.
Ништяк, ответил охранник, наши выигрывают!
Да ну! удивился Роман и поставил ногу на первую ступеньку. А во что выигрывают-то?
В футбол. «Зенит» против «Тигров Сыктывкара». Пятьодин.
Ага Роман усмехнулся. Это серьезно.
Ну! Во, смотри, снова чуть не забили! Наши с этими тиграми разберутся, как два пальца
Два пальца в ротэто победа! провозгласил Роман и стал подниматься на второй этаж, где находился офис Шапиро.
Лев Самуилович Шапиро сидел за огромным столом и курил тонкую черную сигарку. Справа от него сидел спонсор проекта Александр Каценеленбоген, а слеварежиссер Леонид Край.
Пожав всем руки, Роман уселся напротив Шапиро и сказал:
Ну вот, я приехал. Таки что ты от меня хочешь?
Таки я хочу, чтобы ты ознакомился с контрактом и подписал его.
Шапиро перекинул через стол толстую папку, и Роман, с тоской поглядев на нее, сказал:
Слушай, Лева, иди ты в жопу! Ты хочешь, чтобы я читал этот талмуд? Я забыл буквы. У меня куриная слепота. Я вообще неграмотный. Давай я поставлю крестик где надо, и все.
Но ты же должен знать, что в контракте!
Это ты должен знать, а я простой артист. Песни пою. И вникать в эту вашу канцелярско-бюрократическую паранойю не намерен.
А если я подсуну тебе на подпись контракт, по которому ты станешь моим рабом до скончания твоего, дай тебе бог долгой жизни, века?
А тогда я скажу своим поклонникам, что мой директор Шапирочувствуешь, как звучит эта фамилия? обманывает меня, а по ночам пьет кровь христианских младенцев. И что будет дальшепредставляешь?
Вот сволочь! Шапиро засмеялся и посмотрел на Каценеленбогена. И как с таким работать? Но ведь талантлив, подлец! И народ его любит.
Он посмотрел на папку и сказал:
Ладно. Можешь не читать. Можешь поверить старому Шапиро.
Старому? Роман поднял брови. Тебе ведь еще и сорока нет.
Но какие это годы! Шапиро всплеснул руками. Год за три! Даже за четыре!
Ладно, старикашечка, давай ручку. Где тут нужно расписаться?
Вот здесь и здесь, Шапиро открыл папку на последних страницах и подсунул ее Роману, и еще здесь.
Роман поставил три неразборчивые закорючки и бросил ручку на стол.
Вот так люди попадают в рабство, вздохнул он. Между прочим, сколько мне там причитается по этой бумаге?
А ты бы сам почитал, усмехнулся Шапиро, три рубля пятьдесят копеек.
Сказалчитать не умею! Говори давай!
А причитается тебе Шапиро закатил глаза к потолку. Сорок пять тысяч убитых енотов.
Убитых евреев, поправил его Роман.
Я же говорил, что он антисемит, Шапиро развел руками, а вы не верили.
Леонид Край улыбнулся и сказал:
Знаем мы таких антисемитов. А потом выясняется, что у него дедушка из Бердичева и фамилия его была Циферблат.
Мы из Рюриковичей, Роман задрал нос, и попрошу!
Ладно, славянин, сказал Шапиро, слушай дальше. Значит, сорок пять тысяч долларов за запись альбома, за концерт в «Крестах» и за твои права на видеоматериалы с этого концерта. Ты отдаешь их мне. И еще проценты с продажи дисков. Напомнюдва диска в одной коробке. Аудио«Крестный сын» и видео«Чистое небо над зоной». Твоих тут одиннадцать процентов.
А сколько коробок? поинтересовался Роман.
Два миллиона.
Это сколько же будет? Роман нахмурил лоб. Два миллиона А диски по Ну его к черту! Сам посчитаешь. Мне только этой бухгалтерии и не хватает для полного счастья! Потом дашь мне сколько причитается, и все дела.
Каценеленбоген всплеснул короткими ручками и воскликнул:
Лев, ну как вы можете быть недовольным таким партнером? Это же золото, а не партнер! Видите, он полностью вам доверяет! А это нужно ценить.
А главное, Шапиро снова мечтательно закатил глаза, какой простор для злоупотреблений и для обмана Сказка!
Край усмехнулся и посмотрел на Романа:
Здорово у вас тут все Мне бы такого директора.
Вот уж нет, Роман погрозил ему пальцем, не отдам. А если захочет уйтитак я его закажу.
Он посмотрел на Шапиро и грозно произнес:
Если ты вздумаешь меня броситьтак не доставайся же ты никому! Твой жирный и холодный труп найдут в Обводном.
Строг, засмеялся Каценеленбоген, но справедлив!
Ладно, сказал Шапиро и чинно сложил руки перед собой, посмеялись, и хорош. Пусть теперь господин режиссер подробно изложит нам концепцию своего высокохудожественного видения.
Он повернулся к Краю, и тот, откашлявшись, произнес:
Ну что же Изложить можно. Я даже принес кое-какие заготовки по части видео, он достал из портфеля коробку с лазерными дисками. А как тут у вас насчет пива?
Насчет пива у нас все в порядке, ответил Шапиро и нажал кнопку на селекторе. Валюша, принеси-ка нам пивка!
* * *
Роман не видел Саню Боровика уже почти целый месяц.
И поэтому, выйдя из офиса Левы Шапиро, он сначала зажмурился, ослепленный ярким солнцем после полумрака прохладного офиса, а потом сел в машину и поехал на улицу Шпалерную, бывшую Воинова, где в невзрачном доме с глухими воротами, выкрашенными в грязно-серый цвет, располагался самый особый и страшный отдел УБОП.