А мы сейчас и тебя накормим, пообещал Роман, подходя к машине, первым деломна заправку.
Часть перваяС ПЕСНЕЙ ПО ЗОНАМ
Глава 1ЗВЕЗДА ДЛЯ КАТОРЖНИКА
Студия звукозаписи «Саундбластер» находилась на Фонтанке недалеко от Аничкова моста, в просторном подвале старинного дома со статуями на крыше Владелец студии Сергей Корягин, которого близкие друзья естественным образом называли Корягой, в свое время пытался стать музыкантом, но недостаток таланта, а главноеполное отсутствие музыкального слуха сделали его мечту невыполнимой. Тогда Коряга напрягся и, занявшись сначала незаконной спекуляцией, а потом вполне законным бизнесом, сколотил небольшое состояние, которое потратил частью на приобретение и ремонт помещения общей площадью четыреста метров, а частью на закупку необходимого оборудования. И теперь его студия звукозаписи легко била по всем показателям даже знаменитую советскую «Мелодию».
Для современной цифровой записи имелось нужное количество компьютеров и сопутствующих приборов, но гордостью Коряги были сорокавосьмиканальный аналоговый магнитофон «Штудер», привезенный из Швеции, и четырехметровый пульт «Мираж», поражавший воображение количеством ручек, движков и индикаторов Коряга неоднократно заявлял, что может принять в своей студии хоть «Роллинг Стоунз», хоть «Пинк Флойд», и похоже, это не было пустым бахвальством. Неделю назад по городу пронесся слух, что его видели в компании с самим Марком Нофлером, и теперь Корягу изводили вопросамиа скоро ли знаменитый гитарист начнет писаться в его прекрасной студии?
Однако до Нофлера дело пока не дошло, зато расположившиеся на итальянском диване Сергей Корягин, Лева Шапиро, а также молодая блондинка, сидевшая рядом с Шапиро, наблюдали через пятислойное голубоватое стекло, как суперзвезда российского масштаба Роман Меньшиков заканчивает запись нового альбома с условным названием «Крестный сын».
Роман стоял перед большим микрофоном, похожим на противотанковую гранату, и, придерживая наушники, уже в четырнадцатый раз пел последние строчки своего нового хита:
И любовь и мечту о свободе я пронес через лагерный ад.
На этот раз получилось неплохо, и звукотехник, наблюдавший за Романом через другое окно, поднял большой палец.
Роман испустил протяжный вздох, сорвал наушники и бросил их на покрытый толстым ковром пол. Открыв тяжелую дверь, он вышел из тонателье и, рухнув в глубокое мягкое кресло, решительно заявил:
Все. Аллес капут. Если кому что не нравитсяпусть Шапиро перепевает.
Всем было известно, что певческий голос Левы Шапиро похож на вопли голодного ишака, и в комнате раздался дружный смех.
Громче всех смеялся сам Шапиро.
Я могу, конечно, спеть, но тебе это дорого обойдется, сказал он, открывая для Романа банку пива, а кроме того, все твои поклонники тут же переметнутся ко мне, и ты останешься с носом. Только моя гуманность удерживает меня от такого решительного шага.
Роман приложился к банке с пивом и посмотрел поверх нее на Корягу.
Тот кивнул и сказал:
Все в порядке. Запись окончена. Остальное сделает звукорежиссер. Но ты тоже должен быть на сведении, сам знаешь.
Роман оторвался от пива и ответил:
Конечно, знаю. Кстати, когда оно начнется?
А завтра и начнется, сказал Коряга. Давай часов в одиннадцать?
Ты что, с ума сошел? возмутился Роман. Никакой уважающий себя артист раньше двенадцати не просыпается.
Слушай, артист, вмешался Шапиро, а давай ты завтра будешь уважать не себя, а меня? Я ведь плачу этому кровопийце наличными.
Он кивнул на Корягу.
Тот сделал оскорбленное лицо и сказал:
Это я кровопийца? Сам ты жаба!
Коряга повернулся к Роману и стал жаловаться, отпихивая руку Шапиро, который пытался ухватить его за мышцу повыше колена:
Представляешья взял с него за пятьсот часов всего лишь по пятьдесят долларов. Этожалкие двадцать пять тысяч долларов. Вы загребете на этом альбоме в пятьдесят раз больше. А он еще меня кровопийцей обзывает! Жаба!
Это ты жаба! возопил Шапиро и наконец ущипнул Корягу, который ойкнул и подскочил. Ты этих, как их «Мокрых попок» за десять долларов писал. А с меня полтинник дерешь!
Так ведь они ктотупые мокрощелки! А тутталант, а талант денег стоит.
Кому денег стоит? не понял Шапиро.
Тебе, кому же еще! засмеялся Коряга.
Ну ты и жучара, Шапиро покрутил головой. Ты случайно не хохол?
Нет. Натуральный русский. А что?
А то, что там, где хохол прошел
Там тебе, Шапиро, делать нечего, закончил Коряга. Но я не хохол, так что не беспокойся. Будешь жить.
Говорил мне мой покойный папа Самуил Аронович Шапиро, горестно покачал головой Шапиро, ты, говорил он, будь с этими гоями поосторожней. Потому что среди них попадаются такие жиды, которым никакой погром не страшен.
Эй вы, сыны русско-еврейской ассимиляции! вмешался Роман, смеясь. Хватит выяснять, кто из вас больший жид. Я жрать хочу!
Так поехали! Шапиро развел руками. Я не понимаю, что мы здесь сидим? Стол в «Астории» заказан, грядка уже наверняка накрыта, так чтопо коням! Там и поговорим о дальнейших делах.
Скорбных, вставил Коряга.
Сам ты скорбный, сказал Шапиро. Едешь с нами?
Нет, с сожалением ответил Коряга, это у вас, у артистов, жизнь как сало с мармеладом, а мы, труженики звукозаписи
Понятно, прервал его Шапиро, жажда наживы.
Она самая, сказал Коряга и поднялся с дивана. Так что валите отсюда. Ко мне сейчас артистки приедут. Записываться.
Артистки? оживился Роман. Какие артистки?
Обыкновенные, усмехнулся Коряга, молодые, красивые и с сиськами. А также с прочими атрибутами молодого тела. Но вот только рот им открывать можно только для пения или для чего-нибудь еще А если позволить им разговаривать, то ты, любитель молодых артисток, первым застрелишься на хрен.
А о чем мне с ними разговаривать? удивился Роман. Они же не для разговоров
Давайте, давайте, Коряга стал делать красноречивые жесты в сторону двери, вам пора в кабак. О скорбных делах калякать.
Пошли, Марина, сказал Шапиро, и блондинка, сидевшая рядом с ним, поднялась с дивана, сексуально разгладив на бедрах короткую юбку.
Первым в дверь прошел Шапиро, и Марина, воспользовавшись тем, что он повернулся к ней спиной, пощекотала пальцем ладонь Романа. Почувствовав это, Роман поймал ее палец и несильно сжал его.
Марина глубоко вздохнула и закатила глаза.
Что ты вздыхаешь? поинтересовался Шапиро, не оборачиваясь.
Утомилась я тут сидеть, ответила Марина.
Это было чистой правдой, поэтому ответ прозвучал совершенно натурально. А Марина еще раз пощекотала ладонь Романа и, проехавшись тугой грудью по его плечу, быстро вышла на улицу вслед за Шапиро.
«Ну, сука похотливая, мало тебе твоего борова!»подумал Роман и тоже вышел.
Было около шести часов вечера, но солнце светило ярко и на небе не было ни одного облачка.
* * *
Войдя первым в зал ресторана, Шапиро повернулся к Роману и сказал:
Вон тот стол в углу.
И указал на большой, заставленный снедью и выпивкой стол, за которым уже сидели несколько человек.
Это твои акулы бизнеса? спросил Роман.
Они самые, ответил Шапиро, и я тебя очень прошу, веди себя с ними без твоих обычных вывертов. Я понимаю, тысуперзвезда, но Разговор будет очень важным, и я не хотел бы, чтобы из-за твоих капризов дело сорвалось.
Так что за дело-то? Ты уже целую неделю долдонишь мне про это дело, а в чем оно состоитне говоришь.
Сюрприз, сударь! Шапиро хитро прищурился. Но сюрприз приятный. Поверь мне.
Ну смотри, сын гюрзы и раввина, Роман погрозил Шапиро пальцем, верю. Пошли к твоим бизнесменам.
Они прошли к столу, причем по дороге Роману пришлось несколько раз ответить вежливым кивком на приветственные возгласы, доносившиеся из-за столиков.
Его, как всегда, узнали.
Один из сидевших в углу братков поднял рюмку с водкой и громко спел:
Я пью за то, чтобы колючка превратилась в гирлянду ароматных алых роз!
Это была строчка из песни Романа.
Улыбнувшись братку, он кивнул и, пройдя еще несколько шагов, оказался у накрытого специально ради него стола. Устало опустившись в обитое полосатым бархатом кресло, он оглядел сидевших за столом людей и взглянул на Шапиро.