Логично, Лиза кивнула, а вы уверены, что я не откажусь?
Уверен? Роман улыбнулся. Нет, это не то слово. Я надеюсь.
Это хорошо, что вы не уверены, сказала Лиза, а то я боялась, что вы, будучи знаменитым артистом, станете вести себя э-э-э чересчур уверенно.
Нет, Роман решительно покачал головой, не стану. Это прошло много лет назад. И, должен вам сказать, девушки, которые с готовностью идут на поводу у самоуверенного артиста, давно уже вызывают у меня неприязнь.
То естьвы пресытились? Лиза подняла бровь.
Да, Роман ответил ей прямым взглядом, я пресытился. Когда доступные и на все готовые девушки валятся к тебе в постель, как картошка из мешка, это быстро надоедает. Во всяком случаемне это уже надоело.
Откровенно задумчиво сказал Лиза, но это хорошо, что вы не стали пытаться выглядеть лучше, чем вы есть.
Лучше не бывает, гордо сказал Роман и взялся за горлышко графина.
Лиза засмеялась и посмотрела на него с интересом.
А вы, оказывается, скромник!
Скромнее не бывает! Позвольте налить вам немного шнапса, фрау Лиза?
Фрау Лиза нахмурила тонкие брови, помоему, фрауэто замужняя матрона. А я и не замужняя, и тем более не матрона.
А я не знаю, как по-немецки обратиться к девушке, огорчился Роман.
Подождите-ка Лиза снова нахмурилась, и это очень понравилось Роману, девушка, к девушке Вспомнила! Фройляйн, вот как!
Точно, Роман одобрительно кивнул, теперь и я вспомнил. Ведь это во всех фильмах про фашистов было. Позвольте, фройляйн Лиза, предложить вам рюмку шнапса?
Он подумал и добавил:
Битте.
Лиза тоже подумала и ответила:
Данке шён. То естьваляйте, наливайте!
На сердце у Романа веял теплый весенний ветерок и радостно чирикали воробьи. Лиза, во всяком случае на первый взгляд, вполне соответствовала тому, что он навоображал о ней минувшей бессонной ночью. Все правильноженщина, способная на такой поступок, как ограбление банка в одиночку, никак не может быть ханжой или занудой. Или, например, очевидной дурой.
Наполнив рюмки, Роман поднял свою и, посмотрев на Лизу, сказал:
Вы позволите Не сочтите меня оригиналом, но я бы хотел выпить вовсе не за наше знакомство. Ведь мы с вами совершенно не знакомы. То, что нам известны имена друг друга, еще ни о чем не говорит. Поэтому давайте хлопнем по рюмке этого шнапсу ну хотя бы за прекрасные питерские белые ночи.
Хорошо, Лиза кивнула, вы хорошо сказали, правильно. Мы с вами не знакомы А ведь и в самом делеобычно люди только-только встретились, еще совершенно не знают друг друга, а уже пьют за знакомство.
Точно, подхватил Роман, а через три бутылкиза уважение.
Это вы время бутылками отсчитываете? поинтересовалась Лиза.
Что такое времяникто не знает, ответил Роман, а вообще его можно отсчитывать километрами, количеством выкуренных сигарет, брошенными женами И, наконец, бутылками. Это ведь не я придумал, это один писатель, не помню кто, написалэто было четыре жены, двадцать тысяч сигарет и восемьсот бутылок виски назад.
Лиза улыбнулась и сказала:
Этого писателя зовут Курт Воннегут.
Вы знаете? Роман вспомнил эту книгу. Вы читали Воннегута?
Ну, я много чего читала, кивнула Лиза, и читаю.
Это хорошо, сказал Роман, чувствуя, что его возносит на уровень уж никак не ниже пятого неба, это очень хорошо А знаете что?
Что? оживилась Лиза.
Давайте выпьем за ваш колониальный костюмчик. Вот уж это точно будет не банально. Уж больно костюмчик хорош. Особенно шлем.
Пробка! Подарок из Африки! самодовольно ответила Лиза и подняла рюмку, ну, за костюмчик?
За костюмчик!
И они выпили за костюмчик.
В это время официант снова подкатил к их столику тележку и, взглянув на то, что он привез, Роман снова вспомнил, что он с самого утра, да что там с утрасо вчерашнего вечера он не ввел в свой организм ничего, кроме нескольких чашек кофе и чаю да полутора пачек сигарет.
В животе заурчало, Роман кашлянул, чтобы замаскировать это, и сказал:
А вот и еда. Начнем?
Начнем, охотно отозвалась Лиза, у вас что?
У меня? Роман посмотрел на официанта.
У вас антрекот, сообщил официант, ставя перед Романом тарелку размером с крышку от канализационного люка.
А вот ваша рыба, и он поставил перед Лизой длинную тарелку, в которой лежала большая красивая рыбина, изо рта которой торчали несколько веточек укропа.
Спасибо, ответила Лиза и решительно подвинула тарелку поближе к себе.
По ее лицу скользнула гримаска предвкушения, и Роман, заметив это, почувствовал, как его сердце снова стукнуло лишний раз.
Посмотрев вслед уходившему официанту, он сказал:
Хорошо, что сервис тут не очень навязчивый. Я не люблю, когда официант торчит за спиной и меняет пепельницу каждый раз, когда ты стряхнешь туда пепел.
Я тоже, кивнула Лиза, ловко вскрывая рыбу тяжелой двузубой вилкой.
Хммм Роман посмотрел на графинчик, а по второй?
Конечно! Сами знаетемежду первой и второй
Совершенно верно!
Роман наполнил рюмки и спросил:
Ну а теперь за что? Чтобы не банально.
Чтобы не банально Лиза задумалась, рисуя вилкой узоры в воздухе, ну ну, скажем, за процветание республики Танзания.
Танзания? удивился Роман. А почему именно Танзания?
Не знаю, Лиза пожала плечами. Это в Африке, а там тепло, жирафы ходят, львы всякие со слонами Хорошо!
Да, хорошо, кивнул Роман, ну, тогда за Танзанию.
Они выпили за Танзанию, и Роман сказал:
А вот теперь
И, схватив вилку с ножом, состроил антрекоту угрожающую гримасу.
Первым делом, первым делом антрекоты, плотоядно пробурчал он.
Ну а потом все-таки девушки? засмеялась Лиза.
Всенепременно, ответил Роман и нанес антрекоту резаную рану.
Глава 4МЕНТ, ВОР, ПЕВЕЦ
«Солнце летнее сияло, крыса серая бежала»
Глупая детская песенка назойливой шарманкой вертелась в голове у Боровика, как заевшая граммофонная пластинка. Он безуспешно пытался отогнать ее какой-нибудь более-менее связной мыслью, однако мыслей не наблюдалось. Казалось, что в мозгах навеки поселилась одна только жирная серая крыса, почему-то похожая на подполковника Кабанова из второго отдела.
Поводы для раздумий между тем имелисьпричем для раздумий довольно-таки тягостных. Ровно десять минут назад канул в Лету грозный и неподкупный майор Боровик, краса и гордость ужасного для бандитов всех мастей Самого Особого Отдела УБОПа, увенчанный правительственными наградами и тремя тяжелыми ранениями суперспециалист.
Вместо него на залитую солнцем Шпалерную улицу из железных ворот управления вышел одноименный гражданский шпак тридцати с хвостиком лет от роду, безработный.
Ведомственная медицинская комиссия признала майора Боровика негодным к дальнейшему прохождению службы. Сволочи!
Боровик саданул увесистым кулаком со сбитыми костяшками пальцев по воротам и не почувствовал боли. Ворота задрожали и тут же приоткрылись. Из проема выглянул глыбообразный дежурный в камуфляже.
Увидев Боровика, он отвел глаза.
Саня, ты чего?
Ладно, Толик, извини. Все, я пошел, не поминайте лихом.
Не оглядываясь, Боровик зашагал по Шпалерной в сторону проспекта Чернышевского.
Саня, окликнул его дежурный со странной для его комплекции нерешительностью, ты что, и пропуск уже сдал?
И увидел, как Боровик, не повернув головы и не останавливаясь, вскинул над плечом сжатый кулак с вытянутым кверху средним пальцем.
Выйдя на проспект Чернышевского, Боровик уселся на первую же попавшуюся на бульваре скамейку и закурил. Три-четыре глубокие затяжки прочистили наконец-то затуманившуюся от жгучей обиды голову, и он принялся обдумывать создавшееся положение.
А положение это получалось крайне хреновое.
Вычистили его из родного УБОПа определенно неспроста.
Как раз после того, как он отказался выполнять сомнительное поручение генерал-майора Безродного, настаивавшего на устранении сбежавшего из «Крестов» ученого Чернова. Того самого, которого подставили и посадили только потому, что он оказался свидетелем темных махинаций.