В том самом коридоре с тусклыми лампами лейтенант Особняков, или Дима Особняк, как звали его в детском доме и училище, с капитаном Незнановым в течение двух недель отрабатывали навыки тех действий, которые он тут должен был производить. Все, как в реалиях, только вместо приговоренного шел сотрудник с мишенью в виде человеческого силуэта, держа е на расстоянии от себя. Одно дело стрелять, замерев на месте, в неподвижную мишень. Другое когда мишень движется и имеет разную высоту и местоположение по горизонтали, а ты за пять секунд должен определить цель и произвести точный выстрел, желательно один только раз. Тут не станешь хвалиться, что уже достиг вершин мастерства в стрельбе. Тут что-то иное. И стрелять потом надо будет по живым людям! А этот фактор может неожиданно стать помехой в расчете, чего допустить ни в коем случае нельзя.
С полной отдачей относился Дима к тренировкам. Он же был на особом задании партии, которое не всякому доверить могли!
Глава 2. Егор Егорыч
Как ни готовил себя Дима Особняк к первому заданию, но предательская дрожь чуть не сорвала ему первое задание, когда после широкого шага вправо прицел уперся в затылок прикрытый уголком белой косынки. Не знает он и сам, как палец прижал спусковой крючок, как шагнул широким шагом влево в темноту прохладной камеры Черное круглое отверстие в белом уголке платочка, не успевшее даже окраситься кровью из-за скорости исполнения, стало у него в глазах каким-то глубоким укором. Он отнял жизнь у ЖЕНЩИНЫ! Теперь он ощутил на себе чувство человека впервые лишившего жизни себе подобного. Горькая тошнота подступила к горлу и выворотила его желудок на изнанку. Он даже не заметил, как рядом оказался его шеф-наставник с раскупоренной бутылкой водки в одной руке и полным до краев граненым стаканом в другой.
Пей! Сунул он наполненный стакан Диме. Пей, говорю! Повторил он твердо командным голосом.
Диме впервые пришлось так пить водку. Противный привкус напитка, смешавшись с тошнотой, казалось, вообще отравит его. Но нет! По телу потекло тепло, прорываясь в каждую его клеточку, а в голове, вместо ожидаемого хмельного тумана образовалась полная ясность.
Еще? Спросил капитан, поднося горлышко бутылки к стакану, который по-прежнему был зажат в руке Димы.
Нет! Отчего-то прокричал Дима.
Ладно, браток. Пойдем на свежий воздух. Постарайся идти твердым шагом, насколько это у тебя получится. Капитан жестко зажал в ладони свое правой руки локоть его левой и заставил двигаться чуть впереди себя.
Не думал, что и женщин
Ты думал, они все святые?
Странно, но хмель так и не взял Диму. Выйдя наружу, капитан предложил съездить на берег.
Поплаваешь. Все на свои места станет. Я это твердо знаю!
Вы тоже Хотел задать вопрос Дима, но капитан перебил его.
Вопросов не задавать, лейтенант! Особе-нно таких, какой вертелся на твоем языке. Забыл никак? Глаза капитана с укором смотрели на Диму. Зря учил?
Простите. Искренне попросил прощения Дима. Это не повторится. Будьте во мне уверены.
В душе у него отчего-то осталась уверенность, что они с капитаном делали одно дело. Только, один раньше, а другой сейчас.
Вот тебе путевка в дом отдыха. Капитан протянул Диме сложенный вдвое листок плотной бумаги, на котором типографской краской красного цвета были напечатаны сосна и стоящий под ней олень. Там тебя врачи посмотрят. Отдохни. В клубе скажешь, что НИИ в командировку отправляло.
Прибыв на место в маленьком служебном автобусе, Дима понял, отчего на путевке был такой рисунок. Оленей он, правда, не заметил. Но сосен высоченных тут было несчетно. В двухместной палате он был определен на жительство вместе с очень пожилым соседом, который, как ему объяснила администратор, был ветераном войны.
Дима думал, что сосед его будет замкнут. С какими-нибудь, старческими «выкидонами», вроде: «нельзя ли потише?», «не погасите ли свет?» и что-нибудь еще. Но он здорово ошибся. Не успел переступить порог и представиться, как сосед заявил:
Я тут наливочки с собой прихвати. Бабка надоумила. Она ее сама готовит. Нужно бы новосельице вспрыснуть. Ты как?
Я Дима немного замущался. А работники дома отдыха нас не застукают?
Застукают? Старого фронтового разведчика, которого за линией фронта отловить не смогли? Ты что, сынок? Сосед довольно заулыбался удивлению Димы. Майор в отставке Егоров! Егор Егорыч. Из фронтовой разведки Второго Белорусского. Полный кавалер «Славы»!
Вот это да! Восхищенно воскликнул Дима. Расскажу в клубе, с кем повстречался тут, не поверят ведь. А ордена-медали у Вас при себе? Можно было бы фотку на память. Вдвоем. Для подтверждения.
Тут такое дело, сынок. Егор Егорыч немного смутился. Ордена и медали брать не собирался. А вот колодки орденские готовил с собой. Вроде и уложил в сумку. Куда подевались? Ума не приложу.
В это время раздался стук в дверь. На пороге объявилась стройная рыжеволосая девушка с веснушчатым курносым лицом.
Дед! Ты совсем растеряхой стал? Прямо с порога обратилась она к соседу Димы. Хорошо хоть дом отдыха не за тысячу километров, а за тридцать и дядя Саня на своей «копейке» дома был. Не помнишь, что позабыл?
Здороваться бы надо, сперва! Строго одернул внучку дед, хотя в голосе его звучало тепло. Тут человек тебе не знакомый. Что онас подумает?
Ладно тебе, дед. Девушка шагнула к Диме. Я Наташа. Тебя как зовут?
Дима Дмитрий. Растерянно произнес Особняков. Очень приятно с Вами познакомится.
Видишь, Наталья, как вежливые люди общаются. А ты наскоком, неуважительно. Пожурил внучку дед.
Что Вы, Егор Егорыч? Вступился Дима. Все нормально. По возрасту я от нее не сильно далеко ушел видать по всему. Чего нам «выкать». Можно, Наташа, я на «ты» обращаться буду. Мне всего двадцать четыре. А тебе сколько?
Двадцать внучке моей. Ответил за внучку дед. Говори, с чем пожаловала. Не морочь нам голову. У нас еще дело одно серьезное есть. Неотложное.
Колодки твои привезла. А ты, дед, видать наливкой бабушкиной хочешь Диму угостить? Не хитри только! Вижу, что угадала. Заулыбалась Наташа, отдавая деду орденские колодки. Пейте уж. Я за дверью подежурю, чтобы не застукали вас тут.
Видишь, какие у разведчиков внучки? Гордо произнес дед. Это она тут шустрая. А дома тихоня стеснительная. Все ее цвет волос и веснушки смущают. Кто-то из пацанов соседских подразнил ее несколько раз. Лет пять назад. А она до сей поры сама себя стесняется. Вся в мою бабку. Тоже огненной была. Та наоборот гордилась красой, которой ее, в отличии от иных, природа наградила. Ну, давай, скорее по стаканчику пропустим и внучку сюда кликнем. Поди, к деду ехала, а не затем, чтобы за дверью дежурить. Заодно тебя и с братом своим самым младшим познакомлю. Саньку все одно хмельное принимать нельзя. За рулем он. Зови караульную.
*****
Ты в науке, значит, Дима? Завел разговор Егор Егорыч, когда внезапные гости их покинули, распрощавшись и пообещав наведаться. Интересное это дело?
Кому как. С улыбкой ответил Дима. Не знаю, что меня потянуло в бумагах рыться, да пыль ворошить.
Не скажи. Многие мечтают учеными стать. Только не у всех такое получается Егор Егорыч на некоторое время прервал свой разговор. Сын у меня был Степка. Отец Натальин. Тоже в науку тянуло. В археологию. После института, перед самой войной в экспедицию с женой поехали. Она у него сокурсницей была. Через два месяца, как институт окончили, внучку мне подарили. В мае сорок первого поехали в Белоруссию на какие-то раскопки. Крошку свою на бабку оставили. А тут, вскоре, война! Потеряли связь с сыном и женой его Вскоре и я на фронт призвался. Работал в милиции. Броня была. Настоял. Призвали. Попал в разведку. Так всю войну в ней и пробыл. Сколько раз за линией фронта, у немца в тылу, бывать довелось, а даже ни разу не царапнуло. Тяжелое ранение уже после войны получил. Из-за него и комиссовали, «подчистую», из СМЕРШа
Вы и в СМЕРШе служили?! Восхитился Дима. Вот здорово!