Массивную дверь нам распахнула статная женщина сорока лет. Госпожа Нейроу, как она представилась, сообщила, что хозяйка скоро будет. Мне показалось это странным, но виду я не подала. Не знаю, как в вашей стране, но в Бельгии, когда вас приглашалм в гости, хозяева обычно присутствовали.
Экономка указала Зиммельману на парковку с другой стороны здания, а меня проводила на просторную гранитную террасу, откуда открывалась великолепная панорама Средиземного моря. На вечеревшем небе отчетливо прорисовывались дымчатые облака, составляя причудливые контуры, сквозь них пробивались робкие лучи солнца. Как будто диковинные хищные звери прогуливались по небу, разевая свои огненодышащие глотки, и отражались в воде. Однако, безмятежная морская гладь умиротворяла и гасила напряжение, которое у меня вызывала бездна, простиравшаяся под ногами. Чувство тревоги растворялось в приглушенных звуках прибоя, разносившихся по побережью.
На террасе я обнаружила одинокую, видимо, первую гостью. Щепетильно, с изяществом, одетая 'старушенция' (как я мысленно окрестила её) любезно кивнула мне, представившись:
Виктория Кранс, ближайшая соседка Синди.
Роз-Мари Вермюлер, писательница.
Сморщенное личико женщины расцвело в вежливой улыбке, обнажив маленькие зубы. Она инстинктивно поправила свои серебристые волосы, которые собирала в пучок. От этого её тонкий вытянутый нос становился длиннее и ещё больше выделялся на морщинистом личике. Бесцветные глаза-бусины когда-то, возможно, были голубыми. Это сочетание длинного носа и маленьких подвижных глаз делало женщину похожей на крысу, но я, естественно, ей этого не сказала. Меня также впечатлил её безукоризненный английский, аристократическая осанка в придачу с умопомрачительным бриллиантовым колье на шее.
Как выяснилось, госпожа Кранс, уроженка северной Англии, переехала к морю два десятилетия назад, и до сегодняшнего дня об этом ещё не пожалела, тем более, что приморский городок, где она поселилась, был во всех отношениях особенный, выделяясь мягким микроклиматом и специфичным лечебным воздухом. Вот почему этот уютный город оказался элитным местом отдыха английской аристократии.
Именно об этом говорилось также в путеводителе по Кордивьехе, который я купила перед отлетом. Обожаю читать подобную литературу, там всегда можно найти что-нибудь любопытное про места, которые вы планируете посетить!
Так вот, предприимчивым британцам настолько приглянулся местный скалистый край моря, который напоминал им родные берега, что они, можно сказать, 'оккупировали' маленькую Кордивьеху, переделав её на свой британский лад. Как им это удалось? Там, где селятся всего лишь несколько состоятельных представителей туманного Альбиона, тут же, как по мановению волшебной палочки, появляются: традиционная чайная (не путать с кофейней!), салон йоги, бары с непрерывной трансляцией футбольных матчей, поле для гольфа, площадка для игры в крикет и т.д.
В результате, в этом приморском городке госпожа Кранс чувствовала себя, как рыба в воде. Её первоначальные потуги выучить местный язык так и остались в 'зачаточном' состоянии, и всё употребление испанского сводилось к общению с собственной прислугой в виде: 'Ola!' и 'Gracias'. Зато женщина обзавелась множеством себеподобных подруг, с которыми она неспеша могла пить настоящий английский чай из изящного фарфорового сервиза. Каждый день, в пять часов вечера, когда солнце уже клонилось к закату, наступало время 'чайной процедуры', которая уже давно превратилась в 'ритуальную церемонию', но сегодня повод был двойной.
Приглашенная на празднование новоселья в дом к известной (разумеется, британской!) фотомодели, госпожа Кранс выглядела воодушевленной. Видимо, ей было чертовски приятно принять приглашение от самой Синди Куппер. Она гордо поделилась со мной, что прослышала одной из первых o своей именитой соседке, вздумавшей вдруг поселиться в их живописном испанском городке. Естественно, эта потомственная английская аристократка поспешила познакомиться с топмоделью лично во время её очередного визита. Согласившись с энтузиазмом помочь девушке, бдительная госпожа Кранс следила шесть последующих месяцев за строительными работами c усердием прораба, ежедневно навещая рабочих, возводивших замок. K окончанию работ она знала расположение комнат, пожалуй, лучше самой хозяйки, приехавшей лишь несколько дней назад.
По задумке известного шотландского архитектора Сэра Вильямса 'замок-крепость' располагался на двух уровнях. Этой объемной планировке способствовал местный скалистый рельеф, который талантливый архитектор просто обязан был 'обыграть'. Так появились многочисленные пристройки и башенки, которые ''не несли никакой практической нагрузки, кроме как эстетической'', как выразился сам Сэр Вильямс. Госпожа Кранс цитировала его заумные рассуждения на тему градостроительства, как будто тот был единственным на свете архитектором. Мне было забавно наблюдать за этой напыщенной клушей, которая снизошла до разговора со мной, чтобы прослыть знатоком, но с другой стороны, старушенция рассказывала любопытные вещи, которые меня, как писательницу, разумеется, заинтересовали.
Отличительной особенностью замка было то, что все окна здания выходили на море, тогда как тыльная часть строения представляла 'неприступную крепость' в виде глухой стены. Здание всем своим видом демонстрировало недоступность и скорее вселяло тревогу, чем очарование. Тут, несомненно, архитектор был под влиянием легендарной испанской 'рыцарской эпохи'. Хотя лично мне показалось, что этот замок не отличался особой оригинальностью, сильно смахивая на уже существующие исторические строения.
На первом этаже замка располагались спальни и большая гостиная, выходившая на просторную террасу, откуда открывался великолепный вид на море. Эта терраса, мощеная серым гранитом, выглядела внушительно. Даже резная баллюстрада, опять же гранитная, не нарушала, а скорее дополнительно подчеркивала грузность 'Кастилло' (как уважительно стали величать замок местные жители). На втором этаже строения располагалась столовая, непривычной круглой формы, куда вела винтовая лестница прямо из холла.
Но за неприветливым, если не сказать угрожающим, фасадом скрывалось комфортное и современное жилище, доверху напичканное последними достижениями современной техники. Стили здания, внешний и внутренний, не очень сочетались, но серебристо-бежевая цветовая гамма внутреннего убранства смягчала эту разницу и делала дом необычайно уютным.
Все это мне выложила госпожа Кранс в первые десять минут нашего знакомства, и я искренне согласилась с ней, что замок поражал. Того же мнения придерживалась и новоиспечённая экономка 'Кастилло', которая оказалась давней подругой госпожи Кранс и с энтузиазмом участвовала в нашей беседе.
Госпожа Нейроу в свои неполные сорок лет была женщиной уверенной в себе, напористой и хозяйственной. Полная, высокая, сильная, пожалуй, ей стоило родиться мужчиной, возможно, тогда бы судьба более благоволила к ней. Зычный генеральский бас экономки мало чем напоминал ангельский голосок, услаждавший мужское ухо, так что трудно было представить госпожу Нейроу в роли 'прекрасной половины', но зато для роли экономки эта женщина подходила идеально.
Госпожа Нейроу рассказала, что никогда прежде не работала по найму. Денежная рента в банке позволяла ей вести безбедный, хотя и скромный, образ жизни. Но энергия и жизненная сила требовали своего воплощения.
Тут на террасе появился мой приятель Зиммельман, разнося по округе запах мужского одеколона 'Давидофф'. Видимо, он хранил флакон в своей машине и не забывал использовать его в нужный момент. Надо же, я вспомнила этот запах спустя столько лет, профессор оказывается постоянен в своих привычках! Галантно поцеловав сухонькую ручку госпожи Кранс, доктор уселся в плетеное кресло рядом с ней. Личико 'старушенции' даже порозовело от удовольствия. Беспричинно теребя свое шелковое платье, женщина самозабвенно смотрела в черные блестящие, как маслины, глаза моего приятеля и лихорадочно искала подходящий повод для беседы:
Как ваши пациенты, доктор?
Зиммельман поморщился. Всю жизнь ему приходилось отвечать на один и тот же вопрос.
Сходят потихоньку c умаотреагировал врач отработанной шуткой.