Дальше? Почти подняла я, профессора нашего, Акима Венедиктовича. Вначале стал ложку сам брать в руки, чашку. Поднимался уж, маленько ходить начал
Затем Матрёна явно занервничала. Некстати поправила платок, одёрнула складки на юбке. Ушла я из этого дома! Не смогла дальше находиться здесь. С тех пор и в церковь стала чаще ходить, вернее, ездить. В Богато я и раньше верила! Господи, покачала головой, в те-то времена! Узнали бы на работе Ой, да что там!
Затем, будто самой себе: Не смогла здесь, и всё тут!
Надо же! Филумена огляделась. Работа в профессорском доме, да в те времена? И что за причина такая, недоверчиво пожала плечами, заставила уйти отсюда?
Причина? очень тихо переспросила Матрёна. Коротко взглянув в тёмное окно, отвела глаза. Уставившись куда-то вниз, уклончиво проговорила:
Замену мне нашли! Слишком я, по их мнению, любопытной была! А давай-ка, спать, Фимочка, поздно уж!
Как-то странно огляделась вокруг, словно кого-то искала. Или ждала. Филумена, почувствовав неловкость, встала. На всякий случай, спросила:
Вам постелить на софе, в гостиной? Там более-менее проветрено и сухо, или в комнате дочери?
Матрёна поднялась, вцепилась в икону и почти, заикаясь, проговорила:
Только не в гостиной! Прошу, тебя! В одной комнате заночуем или я, прямо вот такдомой! К себе!
Да что с вами такое? Успокойтесь! не выдержала Филумена, глядя в лицо не на шутку испуганной женщине. Неожиданно стало жаль гостью с её разыгравшимся воображением. Вздохнула: Как скажите! Про себя подумала: «Ничего себе! На больную что-то не похожа, эта Матрёна Яковлевна! Здесь ей, видите ли, страшно, а ночью, через лес? Не страшно! Не боится! Глупость какая-то!».
Глубокой ночью Филумена услышала какой-то звук где-то за стеной. Знакомый, но не свойственный Поняла. Скрип половиц. В их доме половицы отсутствуют. Пол в гостинойпаркет, в другихплиты под мрамор. Покосилась на соседнюю кровать. Матрёна мирно сопела, и, скорее всего, видела десятый сон.
«Вот так оно и бывает! обиженно подумала Филумена. Прогнав остатки сна, поднялась. Одни всяких небылиц наслушаются и не спят! Другие, ещё раз, выразительно взглянула на спящую Матрёну. Затем подошла к окну. Сплошная, глухая темнота окутала широкий двор. Филумена вернулась, снова легла. Повернувшись набок, поджала ноги. И тут услышала.
Тихий шум над головой. Шаги. Мягко, очень осторожно ступали в будущей комнате дочери. Ещё раз, отчётливо. Не показалось. Филумена нащупала фонарик, перед сном, на всякий случай, предусмотрительно поставив его рядом, у изголовья. Прислушалась. Шаги повторились. Вскочила, набросив кардиган, включила фонарь. Босиком прошла вглубь первого этажа, к лестнице, что вела на второй. Погасила свет фонаря. На ощупь, держась за перила, тихо поднялась. Дверь в будущую комнату дочери была распахнута. Окно плотно закрыто. Тихо. Никого. Эй! позвала. Есть тут кто? Учтите, у меня ружьё! Буду стрелять! Филумена, щурясь, всматривалась в темноту. Нахмурив лоб, испытывая страшно недовольство, повернула назад, в душе проклиная вчерашнюю болтовню с новой знакомой. Кстати, Матрена так конкретно ничего такого, особенного, не рассказала. Филумена обошла дом, посветив фонариком, проверила замки на других входных дверях. Замки как замки. Вроде всё в порядке, не взломаны.
Видели бы подруги и знакомые Филумену в эту минуту. Уверенная в себе женщина, точно знающая, чего хочет от жизни, планирующая всё наперёд, раздающая дельные советы направо и налево. Что с ней? Она стоит в середине просторной гостиной глубокой ночью босая, растерянная, напуганная. И это в собственном доме! Представила ухмылки, язвительные комментарии своих знакомых. Повеселились бы от души! А Машка с Иваном? Насильно отправили бы куда-нибудь отдыхать, хорошо, если не лечиться.
«Ты ещё о привидениях вспомни, мнительная ты, наша!», направляясь в спальню, подтрунивала над собой. Тёмные окна гостиной, казалось, с укором смотрели ей вслед.
Все входные двери дома одновременно хлопали. Закрывалисьоткрывались с бешеной скоростью, страшно подойти, захлестнут. Она изо всех сил пыталась проскочить в узкую щель между дверным блоком и дверьми. Напрасно. Дом не хотел впускать её. Только тени. Они вползали во все щели с удивительным проворством. Человеческие тени. Тени незнакомых людей. Даже замки на дверях, беспорядочно лязгая и щёлкая, отбивая странный, незнакомый ритм, не отпугивали их. Сердце бешено колотилось в груди. Она точно знала: в доме остались дочь и муж! Их немедленно надо спасать! Почему? От кого?!
Филумена резко вскочила. Почувствовала: волосы мокрые. Омерзительное ощущение. Одежда, в которой спала, прилипла, будто вторая кожа. Вспомнила. Накануне, по приезду, хотела прогреть все комнаты в доме и забыла отключить отопление. Бросила взгляд в сторону. Кровать, где спала Матрёна, пустовала.
Направилась в ванную. «И всё же, какое счастье, что всё в её доме исправно работает!». Достала полотенце. Опять же, чтобы всё нужное было под рукой, пришлось поспорить с Иваном. Тогда, в последний приезд. Не успела поднести руку к крану с водой, услышала глухой вскрик. Бросилась в гостиную.
Матрёна Яковлевна, держась за сердце, дрожа всем телом, произнесла:
Началось!
Что началось? Филумена непонимающе, с недоверием смотрела на гостью. Затем, не на шутку рассердилась, прикрикнула: Да успокойтесь вы, наконец! Объясните толком!
Не видишь?! в ответ кивнула куда-то в угол.
Филумена увидела на полу развёрнутые матрацы, на которых во время работы в доме, спали рабочие. Вчера поздно вечером матрацы лежали, завёрнутые в рулон у дальней стены подвала. А теперь. Матрацы были застелены грязными простынями, на которых местами проступали засохшие, бурые пятна. Кровь.
Что это? Филумена непроизвольно схватилась рукой за шею. Кто? Принёс? Как они сюда попали?
Говорю! Началось! словно в забытьи, не глядя на неё, обращаясь к кому-то, повторила женщина. Матрёна ещё несколько секунд постояла. Филумене показалось: женщина погрузилась в какие-то свои, только ей ведомые, то ли мысли, то ли ощущения. Затем, словно очнувшись от транса, совсем неожиданно, деловым тоном предложила:
Идёмка, Фимочка, завтракать! Поахали и будет! Заглянув вопросительно хозяйке дома в глаза, спросила: Испугалась?
Да уж! Филумена кивнула. Слабонервной себя никогда не считала. Но, мягко скажем, както неожиданно!
Да, ну и бог с ним, с этим, кивнула на матрацы, этим «чудом»! Переживём и это! Идём! Позвала на кухню. Барахло это после приберу! А лучше во дворе сожгу!
Филумена пожала плечами. Слегка, конечно, совсем немного, удивилась столь резкой перемене в своей новой знакомой.
Всю жизнь трясусь! заявила Матрёна, вскидывая голову и крепче подвязав платок. Хватит! Помирать уж скоро! Яичницу на сале, будешь? Не дожидаясь ответа, решительно вышла из гостиной.
Глава 5
Задумчиво сидя за столом, Филумена неожиданно ощутила запах гари. Подбежала к окну. Так и есть. Матрёна Яковлевна во дворе сжигала то самое «барахло».
А если за вещами приедут?! выбежала на улицу Филумена.
Кто? с насмешкой переспросила Матрёна.
Ну, растерялась вдруг Филумена, эти самые, рабочие!
Не переживай, девонька! Никто за ними не приедет никогда! Уж можешь мне поверить! Казалось, травница, скорее, убеждала больше в этом саму себя, а не Филумену.
Послышался шум подъезжающей машины. Женщины одновременно повернули головы на звук. По гравию, которым был засыпан отрезок дороги, ведущей к их домуне успели асфальтировать строители, медленно подъезжал знакомый автомобиль.
Филумена обрадовалась, поспешила навстречу мужу. Обещал к обеду, а тут. Иван, едва хлопнув дверцей, с озабоченным лицом, также бросился к ней.
Ну, ты как, мать? Что происходит? обняв её, чуть скривился от дыма. Насмешливо пропел: А бледнаая! Чего так? И снова: Что случилось?
Обернулся. Кивнул неизвестной пожилой женщине, что так ловко, по-хозяйски, справлялась с костром. Тихо спросил: Кто это у нас?
Филумена в ответ, молча, улыбаясь, как только увидела мужа, сразу же, с первой минуты облегчённо вздохнула. Немного успокоилась. Затем представила ему неожиданную и, как ей казалось, немного странную гостью.