Вот что, Анна. Дальше себя обманывать не имеет смысла и так долго тянул.
«Неужели сам расходиться надумал?» обрадовалась про себя Анна. Ее заключение подходит к концу, шанс на долгожданную нормальную жизнь забрезжил в конце туннеля ярким светом. «Ага, как же, нормальную», прошипел внутренний голос. И припечатал уничижительно: «До следующей ошибки, ваша светлость». «Ошибок больше не будет», возразила про себя Анна. Но головой, видимо, помотала «вслух» муж посмотрел на нее вопросительно.
Объясняться, однако, не пришлось в этот миг живые шторы перголы раздвинулись, и появился с планшетом Филиппо. Ни на кого не глядя, вундеркинд молча уселся за стол и принялся листать электронные страницы с неимоверной быстротой это он так читал. Роберто махнул рукой после, мол, и, достав из портфеля папку, погрузился в работу.
Анна посидела еще некоторое время, слушая оркестр цикад (судя по многоголосию, они паслись тут в больших количествах) и прихлебывая чай из расписной пиалы. Эту посудину держали специально для нее сами итальянцы чай никогда не употребляют (ромашковый настой в случае болезни не в счет), исключительно кофе, даже вечером. Анна же любила после ужина побаловать себя листовым чаем, желательно с вареньем привычка из детства. Ну раз уж варенья нет, тирамису тоже, конечно, сойдет. Она съела еще кусочек, допила чай и, пожаловавшись на усталость, удалилась спать. Не для того, чтобы избежать последующего разговора (если мужу непременно сегодня важно поставить все точки над «и» пойдет за ней). Но если она ошиблась и тема будет другая, то желательно хотя бы избежать исполнения супружеского долга. «Он у мужчин не имеет отношения к любви, уточнила она для внутреннего голоса, поднимаясь по мраморной лестнице. Подожду похорон и после заговорю о разводе. Что, в конце концов, может измениться за пару дней?
Глава 2. Графиня разбитых сердец
А сокровище, значит, вас не заинтересовало недоверчиво-вкрадчиво протянул колонель. Показалось незначительным по сравнению с грядущими алиментами?
Показалось непорядочным его искать, имея бракоразводные планы, спокойно проговорила Анна, но легкий румянец, вспыхнувший на щеках, выдал возмущение. А что до алиментов, у нас матримониальный контракт. В случае развода мне положена весьма скромная сумма, и ни на какое движимое и недвижимое имущество я претендовать не вправе.
Колонель склонил набок свою породистую голову. Теперь немигающие глаза смотрели искоса и, казалось, считывали информацию, как рентген.
У вас практически нет акцента. Давно в Италии?
Спасибо. Сразу после свадьбы приехала. Пять лет.
И отчего же после пяти лет разводиться надумали? Разный менталитет? сказано это было таким насмешливым тоном, будто менталитет не являлся причиной номер один разводов в межнациональных браках, а неким приличным прикрытием настоящих резонов.
По поводу же резонов, было очевидно, следователь не сомневался. А что еще можно подумать при наличии мужа гражданина Западной Европы, к тому же владельца заводов-газет-пароходов, к тому же, можно сказать, преклонного возраста, и жены молодой и, будем считать, нестрашной, родом из Восточной Европы?
Предположения рисовались живо, и все нелицеприятные. Но даже они были лучше настоящей причины, которую открывать следователю было никак нельзя. Решит еще, что обвиняемая надумала от суда по причине психической нестабильности откосить. Хотя мысль неплохая, если, конечно, справедливость не восторжествует раньше.
А правда была такова: пришла, наконец, пора исправлять ошибку, допущенную на бизнес-митинге пять с небольшим лет назад. На деловых встречах вообще часто совершаются ошибки и перекраиваются судьбы, но эта катастрофа была несколько другого свойства. Анна потерла веки, словно это могло прогнать воспоминание, но миланский офис Роберто никуда не делся. То, что больше всего хочешь забыть, по закону подлости вплавляется в память навсегда.
Это было последнее запланированное мероприятие, до выходных оставались минуты, а самолет назад, в Москву, только послезавтра. В свежевымытые окна зала совещаний стучалась весна. Небо было синим, как море, и белоснежные яхты-габианы грациозно парили на невидимых волнах. Сосредоточиться на поставках и ценах не получалось, несмотря на третий эспрессо. Глаза, вместо того чтобы изучать контракт, уставились на председательствующего Роберто. Почему-то ужасно захотелось узнать, появляются ли ямочки на его щеках, когда он улыбается. От ямочек воображение поскакало куда не надо Анна представила и как он целуется, и каков он без своего костюма с торчащим из кармана платком, и что он любит на завтрак. И все. Синьор Морацци поднял на нее непонимающие глаза и улыбнулся. Первая мысль была ямочек нет. Вторая не уследила! Не остановилась вовремя, и теперь этот мужчина у нее в сетях. Очередная жертва странной Аниной способности влюблять в себя представителей противоположного пола. Правда, сама Аня этот свой дар считала проклятием и как могла пыталась противостоять. Техники для концентрации внимания изучала, осваивала приемы для контроля мыслей все, чтобы обуздать свою избирательную гипнотическую телепатию. Такое она подобрала проклятию научное определение.
Свойство это, по-видимому, имелось у нее всегда, только поначалу подозрений не вызывало. Ни в детском саду, где чувство было индуцировано в первый раз (потерпевшего потом в другой садик перевели), ни в школе: десять лет неразлучно с Сашкой Андреевым и за партой, и вне ее. Их учителя так и отмечали на уроках: «Андреев-Ясинская здесь?» Все были уверены, что они с последнего звонка прямиком в загс отправятся, да только вот проклятие помешало.
Или помогло? Ведь могла бы никогда и не узнать про свою телепатию, так и жила бы до старости с Сашкой. Стали бы художниками, как и собирались, детей бы завели и были бы счастливы, наверное. Встречаются же такие пары на всю жизнь. Но Ясинскую счастье, которое в неведении, не привлекало. Это как ходить пешком, не зная, что умеешь летать, думала она. Вот если б полетал, а потом сознательно землю выбрал, тогда да. Даже если каждую ночь небо будет сниться все равно. Анна предпочитала знание, независимо от последствий.
И последствия не заставили себя долго ждать. Проклятие заявило о себе прямо на выпускном. Галка (лучшая подруга) докладывала про первый интим в душещипательных подробностях, а потрясенная рассказом Анюта представляла эти самые подробности, глядя на Галкиного кавалера он, на свою беду, танцевал в пределах видимости. Кавалер был коротконог, длинноволос и не обременен интеллектом на трезвый рассудок Ане бы в голову не пришло такое представлять. Сорокапроцентным помутителем ума объясняла она и внезапное чувство, нагрянувшее на гориллу, да так внезапно и ослепительно, что объект желаний был вынужден спасаться бегством. А чем еще было объяснить? Любовь по собственному желанию отпадала не столько из-за Галки, сколько по причине Сашкиных кулаков. И только когда среди несладких слов подруги (уже бывшей) прозвучало: «Ведьма!», Аня наконец связала свои алкогольные фантазии с нерациональным гориллиным поведением. И ужаснулась. Не из-за гориллы, конечно, а из-за Сашки: выходит, все у них было не по-настоящему? А что же это тогда? Приворот? Сумасшествие?
Когда происходящее становится похожим на безумие, главное решить, куда податься: на крышу, к священнику или в науку. Но сначала следует убедиться, на самом ли деле дар? Не примерещилось ли?
И Аня отправилась убеждаться. Через неделю после выпускного приехала в ночи на вокзал с учетом аспекта безопасности. Поездов после десяти было немного, и в первом составе материала для экзамена не нашлось проводницы не годились. Зато из полуночного нижнетагильского вывалился ноги размять целый взвод выбирай кого хочешь! Аня почувствовала себя Гингемой из Голубой страны. Пока выбирала солдатика, думала: что, если колдуньи на самом деле существовали? Вдруг инквизиция не просто так косила женщин? И еще был ли выбор у бедных волшебниц? Если они уже такими родились