Наверное, природа определила ей быть нахалкой и фантазеркой. Иначе она бы не предположила, что станет здесь полноправной хозяйкой. Она по-хозяйски повесила на вешалку свой тощий рюкзачок. Сняла кроссовки и влезла в растоптанные мужские тапочки. Спросила:
Это твоя квартира, Гера?
Казенная. Принадлежит она людям, которые уже несколько лет живут в Израиле. И неизвестно, вернутся ли когда-нибудь.
Ты их знаешь?
Нет. Они знакомые моего приятеля.
За квартиру ему платишь?
Никому не плачу. Все, Юля, хватит вопросов. Оставайся тут. Можешь принять душ. Чистое белье в шифоньере
А ты куда? не дала она ему договорить.
Съезжу за продуктами, в холодильнике пусто. Ты пока позвони домой, чтобы родители шум не подняли. Скажешь, что уехала в Москву поступать в вуз. Пусть вышлют все твои документы на почтамт Казанского вокзала «до востребования».
Я что, в самом деле, буду поступать в институт?
Посмотрим Вернусь через час. Позавтракаем, и опять уеду.
Зачем?
По делам. Возвращусь ночью.
Гер
Но он уже не слышал ее, скрылся за дверью.
Юлька с трудом отыскала под кроватью покрывшийся пылью телефон. Подняла трубку аппарат работал. Набрала код родного города и зазубренный с детства номер своего телефона.
Трубку снял папа. Услышав ее голос, спросил:
Ты у тети Любы?
Нет. Я звоню из Москвы.
На том конце провода повисло молчание, и она поспешила рассеять папины страхи.
Ты только не волнуйся, папа. У меня на самом деле все хорошо. Лучше не бывает, папа. Я решила поступать в институт. Здесь, в Москве. Успокой маму. И вышлите мне все документы на почтамт Казанского вокзала «до востребования».
Папа продолжал молчать. Пожалуй, потрясение для него было слишком сильным. Господи, не дай, чтобы с ним что-нибудь случилось!
Папулечка! закричала Юлька. Ты меня слышишь, папулечка?
Да, доча, проговорил он, едва не рыдая. Где же ты остановилась, доча?
Она замялась.
У Георгия?
Да.
Я так и знал
Не переживай, папа. У меня все отлично.
Скажи номер телефона, откуда звонишь.
Я не знаю его. Все, папочка. Целую вас с мамой. Потом еще позвоню, и торопливо положила трубку, чтобы избежать лишних вопросов.
Закончив разговор, Юля пригорюнилась. Представила, как переживает папа. Догадался, наверняка, что она спит с Георгием. Такая уж у родителей участь переживать за взрослых дочерей. Но рано или поздно дочерям все равно придется начинать самостоятельную жизнь
С такими невеселыми мыслями она, прихватив из шифоньера вместе с полотенцами Герину чистую рубашку, забралась в ванную. В его рубашке, как в минихалате, и встретила вернувшегося из магазина любимого. Он купил не только продукты, но и ночную рубашку с тапочками. Для нее, естественно.
За столом Юля все ждала, что он начнет допрос с пристрастием по поводу ее киллерства. Не дождалась. Сама завела разговор:
Я не стреляла в Мирзоева, правда!
Знаю. Ты израсходовала только один патрон.
Кто же тогда его?
Тот, кто имел доступ к винтовке Драгунова.
Я и дед Рамиль.
Он мог пристрелить Мирзоева?
Рамиль Ахсанович плохо видит. Мы никогда не видели, чтобы он стрелял.
Гадать не имеет смысла, Юля. Теперь это не имеет значения.
Как не имеет?
Не бери в голову. Со временем все прояснится.
И укатил, как обещал.
Сидеть одной в незнакомой квартире и в неизвестном городе было тоскливо. Юля сделала попытку уснуть, но ничего не получилось: выспалась, пока ехала. Надо было бы прибраться в квартире, чтобы Гера удивился ее хозяйственности. Но делать ничего не хотелось, и перебороть себя она не смогла.
Она включила телевизор. Пощелкала кнопками пульта, избавляясь от навязшей в зубах рекламы. Для себя она уже давно решила ничего не покупать из того, что рекламируют, назло их занудству и тупости. И не покупала. Хотела уже выключить всю телевизионную белиберду, как наткнулась на «криминальную хронику» и сразу же услышала фамилию Мирзоева. Начало передачи она пропустила и включила ее, когда экран заполнила упитанная физиономия генерала Коршунова по прозвищу «Шура Лимон».
Все знают, что наша служба и опасна и трудна, вещал он. Мы всегда на переднем крае. Гасан Мирзоев тоже с переднего края. Он был кристальный человек, принципиальный борец с преступностью и коррупцией. Негодяи убили его. Но мы приложим все силы и найдем подлых убийц.
Слушать дальше Юля не стала. Как же легко, оказывается, сделать черное белым и наоборот! Люди послушают этого пухлогубого мерзавца и решат, что киллер и впрямь шлепнул кристальной души человека. Если бы они знали!..
Гера приехал в первом часу ночи. На его лице не было и следов усталости. Он явно был чем-то доволен. Юлька быстро кинулась на кухню подогревать поджаренную на сале картошку. Вытащила из холодильника помидорный салат с колечками лука, сыр и колбасу, нарезанную заранее тонкими ломтиками.
К этому изобилию Георгий добавил коньяк и шампанское. Рюмок в квартире она не нашла, только стаканы. Ей он налил шампанского, себе полфужера коньяку, да еще плеснул в него и шампанского. Однако никакого тоста не последовало, хотя она и ждала «за тебя красивую!» Он спросил:
Родителям звонила?
Да.
Сказала, чтобы документы выслали?
Сказала все, как ты велел.
Учиться серьезному делу хочешь?
Хочу.
Я сегодня поговорил о тебе с кем надо. Ты подходишь по многим параметрам.
Гера, не говори загадками!
Я предлагаю тебе поступить на наши спецкурсы, продолжил он. Учиться два с половиной года. Согласна?
А на кого я должна учиться? капризно спросила она.
Он ответил не сразу. Лишь после приличной паузы сказал будничным тоном:
На исполнителя воли государства.
Я не понимаю, Гера. На шпиона что ли?
Он то ли хмыкнул, то ли кашлянул. Она спросила:
Ты тоже исполнитель воли?
Да.
Тогда согласна. Где я буду жить, пока учусь?
В казарме. Вдвоем с напарницей или одна.
А ты?
Одни сутки в неделю тебе станут давать увольнительную. Ночевать будешь здесь или в моей служебной квартире поблизости от вашей казармы.
С тобой?
Наконец-то он улыбнулся.
Со мной.
И снова Юлька таяла в Гериных объятиях, уплывала к необитаемым островам и улетала на седьмое небо. Спустившись на грешную землю, готова была опять отправиться в полет. Но Гера намаялся за прошедшие сутки. Положил ей руку на грудь и сказал:
Два часа сна осталось. Иначе я не работник, тут же уснул, не сняв с ее груди руку
***
Неделю спустя, Юля стала курсантом бурсы. Так называли свои спецкурсы белодачники. В бурсе было несколько отделений. Готовили следаков (в обиходе топтунов), взрывников, чистильщиков. Юлю зачислили на отделение исполнителей, которые должны обладать навыками и тех, и других, и третьих.
Кроме нее, в группе была еще одна женщина. Но через два месяца ее отчислили. Не потянула программу. Она не сгинула. Вакансия для нее нашлась у «медовых ловушек».
Учение Юле давалось легко. Основы стрелковой подготовки заложил еще дед Рамиль. Тир в бурсе представлял собой заглубленный трехсотметровый бункер с толстенным резиновым пулеулавливателем и установленными под углом бронированными листами. Стреляй хоть из крупнокалиберного пулемета звук наружу не вырвется. А сами, чтобы не оглохнуть, стреляли в наушниках. В полной темноте мелькали вспышки, имитирующие выстрел противника. Следовало поразить его в ту же секунду и уклониться от внезапного лазерного луча, оставляющего метку поражения. Из холодного оружия только со «звездочкой», которую инструктор называл «сирюкен», ей пришлось попыхтеть. На вид игрушка, а на поверку страшная вещь, впивающаяся при броске в жертву, как в масло.
Выживание в разных климатических условиях именовалось Робинзонкой. Курсанта забрасывали в исходную точку без продуктов и без компаса, с минимумом одежды и спичками. Задание обнаружить объект по ориентирам, а при их отсутствии по обозначенному направлению. Стороны света он должен определить по солнцу, звездам либо другим природным приметам. Особых проблем с выживанием у Юли не возникло. А вот брезгливость при питании подножным кормом ей пришлось перебороть.