Сегодня ей выпадал реальный шанс поссориться со мной, ибо у меня было как раз подходящее настроение, чтобы облаять ее. Однако я назло старухе решил лишить ее удовольствия уже с утра поцапаться с кем-нибудь и отправился к остановке в обход дома, только бы не встречаться с хозяйкой двадцать второй квартиры.
Спустившись с горочки, я влез в стоявший на кольце полупустой троллейбус, который через пару минут благополучно тронулся в путь. Говорю «благополучно», потому что не знаю, как в вашем городе, а в нашем этот вид транспорта ходит отвратительно. Я не в плане интервала движения, здесь, понятно, на каждого пассажира не угодишь. У меня к трамвайно-троллейбусному парку иные претензии. То ли провода у нас в городе проложили не так, как нужно, то ли водители сплошь «чайники», но только с троллейбуса постоянно соскакивают «рога», и едут они с такой натугой и тяжеловесностью, будто вместо двигателя в них используется мускульная сила самих водителей.
Ехать до работы мне четыре остановки, но добирались мы до нужного мне места ровно столько, сколько понадобилось бы, чтобы до него добежать, что я иной раз, опаздывая, с успехом и проделывал. Выгрузившись на залитой солнцем остановке, я перешел дорогу и направился между домами к стадиону, на базе которого и функционировала наша спортшкола. Большая арка с надписью «Трактор» и два футбольных мяча с двух сторон от нее приветствовали меня, когда я, вынырнув из жилого массива, вышел на финишную прямую. Однако цветов, поздравлений и лаврового венка на пьедестале в конце пути мне не полагалось. Мне полагалась хорошая взбучка от завуча за прогулы, возможно, с объявлением выговора. Увольнение мне не грозило, потому что моя должность не такая уж синекура, за которой охотятся два десятка претендентов. Но до атаки завуча есть еще несколько минут, и за это время я успею внутренне к ней подготовиться.
Сразу же за воротами располагались здания спорткомплекса. Между ними еще одна громадная арка вела на футбольное поле. Справа находились спортивный городок и площадки кортового тенниса. К ним вели тенистые аллеи, по которым вечерами прогуливались молодые мамаши из близлежащих домов, а по утрам бегали трусцой старички и те, кто очень хочет похудеть. Я свернул влево, прошел по асфальтированной дорожке, проложенной вдоль крытого бассейна, обогнул гимнастический зал и нырнул в темноту фойе здания, отведенного для занятий по различным видам борьбы, восточных единоборств и бокса. Проделав сложный путь по сложной системе коридоров и переходов между залами, я оказался в длинном коридоре, оканчивавшемся залом для «вольников», «классиков» и самбистов. И вот она, долгожданная встреча с завучем!
Иван Сергеевич Колесниковмежду своими дядя Ваняшестидесятипятилетний круглый, как колобок, мужчина. Он уже пять лет как на пенсии, но до сих пор не хочет покидать насиженного места. Сейчас, глядя на его крупную тяжеловесную фигуру, и не скажешь, что он когда-то был легкоатлетом. Сейчас он и ста метров пройти не может без передыху. Лицо у него широкое, с ноздреватой кожей, напоминает бульдожью, простите, морду, такое же отвислое и свирепое, а на носу и щеках синие и красные прожилки. Нрав, надо признать, тоже не кроткий. Но мужик дядя Ваня толковый и справедливый. Он никогда не дает нас, тренеров, в обиду перед членами всякого рода комиссий, которые так любят заглядывать к нам на огонек для проверки. А если потребуется, сам сдерет с нас шкуру с головы до пят. В общем, под горячую руку ему лучше не попадаться. И вот надо же так случиться, чтобы двери кабинета завуча находились в одном тупичке, что и двери моего спортивного зала. Само собой разумеется, мы с ним встретились, причем сразу, едва я ступил в коридор, а Колесников зачем-то вышел из своего кабинета с папкой под мышкой.
А-а Гладышев! с излишней приветливостью изрек дядя Ваня, останавливаясь напротив дверей в раздевалку. Заявился?
Да вот, пришел, выздоровел, ответил я бодро и перемялся с ноги на ногу. Давно я не чувствовал себя в шкуре провинившегося школьника.
Выпятив и без того отвисшую нижнюю губу, Колесников несколько раз качнул головой, будто совсем и не радуясь за мое счастливое избавление от недуга, и задал каверзный вопрос:
И что же это за болезнь такая была, что ты даже на улицу выйти не мог?
С печальным выражением на лице я тяжко вздохнул:
Простуда, дядя Ваня, проклятая простуда подкосила мое здоровье.
Простуда, говоришь?.. Это плохо, посочувствовал наконец Колесников и вдруг потребовал:Сними-ка на минутку очки!
Любого другого начальника я бы к черту послалчто я, мальчик, который готов по первому требованию завуча снять не только очки, но и вывернуть карманы? но дядю Ваню не мог, он того не заслуживал. Я молча взял очки за дужку и сорвал с лица. Любуйся! В освещенном одной лампочкой коридоре стало чуть светлее от моего фонаря.
Вертикальное колебание головы Колесникова перешло в горизонтальное.
Да-а протянул дядя Ваня. С такой болезнью действительно стыдно выйти из дому. Больничный есть?
Откуда! развел я руками и поспешил добавить:Но вы не волнуйтесь, Иван Сергеевич, я отработаю.
Колесников подтянул вечно сползавшие с его необъятного живота брюки и переложил папку из одной подмышки в другую.
Поздно, Игорь, поздно, сказал он мрачно, протискиваясь мимо меня к выходу. Я тебя уже премии лишил! И дядя Ваня выкатился из коридора.
«Лишил, ну и лишил, и черт с тобой! подумал я зло, входя в спортзал. Невелика потеря, чтобы сокрушаться. У меня без твоих взысканий забот хватает!»
Спортивный зал у меня первоклассныйнебольшой, уютный, с высокими окнами, а в вечернее время его освещают прожектора с люминесцентными лампами. Пол застелен матами, поверх них ковром. Матами обиты и стены метра на полтора в высоту. Вдоль одной из стен стоят низкие длинные скамейки, имеется шведская стенка, гимнастические кольца, канаты и кое-какой другой спортивный инвентарь, в основном для силовых упражнений. Кроме меня, согласно расписанию тут проводят занятия еще четыре тренера, с ними у меня отличные взаимоотношения.
С десяток ребятишек лет по двенадцать-тринадцать в спортивной форме резвились на ковре, но, завидев меня, поднялись с колен. Дисциплина у нас строгая. Если что не так, живо лишу тренировки.
Здравствуйте, Игорь Степанович! нестройным хором приветствовали меня мои воспитанники.
Привет, мужики! солидно, как со взрослыми, поздоровался я. Пацаны любят, когда с ними так уважительно разговаривают. Все в сборе?
Почти, бойко ответил Сеня Ефимовщуплый, коротко стриженный паренек с веснушчатым озорным лицом и большими, дико торчащими ушами. Отсутствуют Мальков, Митрофанов и Андреев.
Тут в коридоре раздался топот, и в двери заглянули триодна над другойголовы подростков.
Опоздали, Игорь Степанович, виновато изрекла нижняя голова. Разрешите присутствовать на тренировке?
Разрешаю, милостиво дозволил я. Переодеваться и живо на ковер!
Сам я отправился в тренерскую раздевалку, облачился в тренировочный костюм и, вернувшись в спортзал, стал проводить разминку. Едва моя команда закончила выполнять общефизические упражнения и перешла к силовым упражнениям в парах, как в дверь заглянул Колесников.
Тебя к телефону, Игорь! объявил завуч и тут же исчез.
Чтобы пацаны не свернули себе шеи в мое отсутствие, я велел им принять упор лежа и отжиматься до упаду, а сам отправился в кабинет завуча.
Что можно сказать о спортивном кабинете, тем более если хозяин в нем мужчина? Пара обшарпанных шкафов с расставленными в них запыленными кубками и грамотами, пара столов, несколько стульев из того же убогого гарнитура, истертый до дыр диван да пара стендов с нормативамивот и вся обстановка.
Телефон стоял на столе Ивана Сергеевича, который сидел на своем месте и заполнял журнал или делал вид, что заполняет. Я взял лежавшую рядом с аппаратом трубку, поднес к уху.
Алло?
Привет, Игорь, отозвалась трубка голосом Сергея. Ну как, одноклассник, отошел ли ты от побоев? Превратился снова в прекрасного Адониса?
Ну что за садизм такой, давить на мозоль?! Я кисло ответил:
Отошел. Превратился. Колчан и стрелы датьвылитый Купидон буду. Чего надо-то?