Где-то на горизонте, там, где небо встречается с морем, появилось лицо миссис Линч, приятное и спокойное, его сменила жесткая маска сенатора со стальным взглядомпроверенные, надежные лица, способные бороться и победить бурю. Потом проступили черты Стаси, красивые, но вызывающие тревогу, возбуждающе экзотичные, чувство покоя резко исчезло. Он повернулся, и при переходе через Сипойнт-авеню его едва не сшибла машина. Ирландцыцивилизованные люди, но только когда они без машин: тут их ничто не отличает от других европейцев. Двигатель внутреннего сгорания, водруженный на четыре колеса, вырабатывает разрушительную энергию. Один знакомый доктор недавно заметил, что он действует гипнотически на людей с низким интеллектом.
На Белгрейв-сквер он продолжал размышлять о машинах. Мужчины едут домой; здесь ни у кого нет гаражей. Зачем в Ирландии гараж? Здесь не бывает морозов. Автомобили в Ирландии в основном английские, но встречаются и немецкиетак они демонстрируют англичанам свою независимость. Глядя на все эти «фольксвагены», он чувствовал себя как дома. Грязный черный «остин», несомненно, принадлежит мистеру Эдварду Фланагану, которого он считал слабым звеном. По машинам, конечно, трудно судить. Владельцем грязного черного «остина», набитого обрывками бумаги, так же как и грязного черного «пежо», как правило, оказывался какой-нибудь мерзкий коммивояжер, но иногда можно и ошибиться: чтобы проверить, нужно позвонить в дверь. Он так и сделал.
Дверь открыл мистер Фланаган. Сзади на него падал свет, поэтому трудно было составить первое впечатление. Голос звучал мягко и дружелюбно, как, впрочем, и большинство ирландских голосов.
Мистер Фланаган?
Да, это я.
Меня зовут Ван дер Вальк. Я офицер полиции Нидерландов.
Вы не ошиблись? Вам нужен именно я? Недоуменно.
Ах, Стаси, скрытничаешь?
Если вам будет удобно. Надеюсь, вы уже поужинали. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Да, наверное, но боюсь, я ничего не понимаю.
Вчера имел удовольствие разговаривать с вашей женой.
О, ясно. Лицо озарилось пониманием, которое сменилось подозрением. Да э-э-э я не совсем понимаю, что вы от меня хотите.
Только поговорить. И больше ничего.
Задать мне вопросы, да? Я не знаю Пожалуй, вам лучше войти. У нас не убрано. Жена сейчас занята да ладно, входите. Нет-нет, все в порядке, я ничем особенным не занимался.
Смесь вежливости, любопытства и встревоженности привела Ван дер Валька в уже знакомую комнату.
Садитесь Вы не промокли?.. Нет, приятный тихий вечер. Казалось, он хотел сгладить неловкость. Извините за беспорядок. Дети
У меня дома точно так же, успокоил его Ван дер Вальк и не солгал. Арлетт никогда не умела следить за порядком.
В комнате было уютно; несмотря на всю свою эксцентричность, Стаси оказалась хорошей хозяйкой. В камине весело горел огонь.
Мне нравится угольный огонь, оборонительно заявил Фланаган, неправильно истолковав восхищенный взгляд.
Мне тоже.
Послушайте э-э-э может, вы скажете, в чем дело?
Этот парень понравился ему с первого взгляда. «Господи, думал Ван дер Вальк, мне нужно работать Санта-Клаусом!» Этакий милый, добродушный старикан, который с пониманием кивает в ответ на любое слово. Ему понравилась семья Линчей; теперь он начинает любить семью Фланаганов.
Я комиссар района, в котором при невыясненных обстоятельствах убили мистера Мартинесавашего тестя, не так ли? Я приехал сюда, чтобыкак бы это сказать? раздвинуть рамки расследования.
Да, теперь, когда вы мне объяснили, я вспомнил. Жена говорила, что кто-то приходил. Теперь я понимаю. Он не умел лгать.
За стеной слышался шум и топот, такие знакомые звукион мог с точностью определить природу их происхождения. Пара маленьких ребятишек в пижамах топотала босыми ногами (они вечно теряют свои тапочки), яростно сопротивляясь всем попыткам уложить их в постель.
Ты же сказала, что мы можем посмотреть телевизор.
Я чистил зубы утромведь это сегодня?
Я не могу найти тапочек.
Он взял мою книжку и стукнул меня, а я его толкнул. Он упал и начал плакать, как маленький!
Мама, я хочу попить воды.
Эта сторона жизни Стаси имела огромное значение, он не мог ее игнорировать. Если он хочет чего-нибудь добиться, он должен не только полюбить ее, но и научиться понимать. Онадомохозяйка с тремя маленькими детьми, у нее много дел, и она довольна жизнью. Ее не назовешь не целеустремленной, скучающей, разочарованной женщиной, которой нечем заняться. Что же у нее в душе?
Ван дер Вальк продолжал скучно рассказывать, Фланаган вежливо слушал. Дверь приоткрылась, в щелке показался любопытный нос. Фланаган решил дело отработанным способом.
Спать. Папа занят. И пожалуйста, закрой дверь.
Он был не такой высокий, как Ван дер Вальк, но широкоплечий, с типично ирландскими чертами лица, которые с возрастом грубеютбольшие честные карие глаза, массивный подбородок, давно не стриженные вьющиеся каштановые волосы, мускулистая шея, из-за которой приходится покупать рубашки большего размера, руки и ноги под стать и неожиданно тихий, тонкий голос. Глаза ясные и незамутненные; он не производил впечатления сильно пьющего человека, но, судя по всему, никогда не отказывался, услышав предложение: «Может, по стаканчику?»
Нужно избавиться от длинной белой бороды, думал Ван дер Вальк, добавить металла в голос. Как можно пробиться сквозь весь этот ирландский туман? Линчи давали прямые ответы на прямые вопросы, но у него начинало складываться ощущение, что от Фланаганов прямых ответов не дождешься.
Понимаете, мне нужно как можно больше узнать о взаимоотношениях мистера Мартинеса и Дэниса Линча.
Да вот только я не могу понять Вы разговаривали с моей женой, она мельком упомянула об этом. Это было вчера, да?
Он прикурил сигарету и шумно затянулся. В нем чувствовался ум, нервное напряжение, осторожность, но при этом он смотрел немного свысока, словно давая понять, что ему хорошо известны все полицейские уловки и хитрости.
Вы хотите сказать, что она не успела вам рассказать? Или что вы не знакомы с Дэнисом? уточнил Ван дер Вальк.
О, конечно, я знаком с Дэнисом; он вроде как друг семьи. Только я не очень хорошо его знаю. Сколько ему сейчас? Года двадцать два? Да я его почти и не видел. Я не знаю, что еще вам добавить.
Он больше друг вашей жены? Она утверждает, что хорошо его знает.
Верно, согласился Фланаган спокойно, почти дерзко. Он собирался поездить по Европе и попытаться найти там работу. Знаю, звучит несколько туманно, но это характерно для его возраста, не так ли? Я хочу сказать, у его родителей много денег; поэтому он мог не торопиться и спокойно найти подходящую работу. Разве он виноват?
Нет. Терпеливо. Теперь о Голландии.
Думаю, он попросил жену дать ему чей-нибудь адрес в Голландии, а она, наверное, ответила, что никого там не знаетона с детства живет здесь. Поэтому, вероятно, она дала ему адрес своего отца. Кажется, больше я ничего об этом не знаю.
Вам кажется?
Я сам при их разговоре не присутствовал. С обезоруживающей простотой.
В этот момент, как по сигналу, словно желая спасти дорогого Эдди от неловких вопросов, точно она подслушивала под дверьюнаверняка она это и делала, открылась дверь и в комнату вплыла Стаси. Ван дер Вальк вежливо поднялся со стула. Она выглядела умиротворенно и неряшливо в коричневой юбке и свитере. Пряди волос падали на глаза, но она и не подумала привести себя в порядок или подкрасить губы. Домохозяйка «au naturel», которая только что с трудом уложила детей спать и теперь вернулась к гостям, немного растрепанная, разгоряченная поисками тапочек под кроватью, с забрызганным мылом рукавом. Некоторым женщинама Стаси относилась к их числуэто придает особый шарм. Ее необычное лицо стало еще красивее, она завораживала, притягивала к себе еще сильнее. Она дружелюбно протянула рукубез смущения, тревоги или удивления:
Извините, но уверена, вы все понимаете. Эдди, дай мне сигарету.
Она из вежливости говорила по-голландски, Эдди явно ее понимал. Она жестом разрешила Ван дер Вальку сесть, а сама забралась на диван, поджав под себя ноги, скромно натянув на колени юбку. Дымила сигаретой, прищурив глаза от дыма, и рассеяно смотрела на стену за его спиной. Такая расслабленность, столь небрежное спокойствие«принимайте нас такими, какие мы есть». Не переигрывает ли она? Что это? Защитная реакция? И если так? Естественно: какой-то странный полицейский ходит к ним два дня подряд; наверное, это раздражает. Но она была сама вежливость. И искренность.