Сегодня?
Боже мой, вы так нервничаете! Никогда не видела вас в таком состоянии.
Суд назначен на пятницу.
Солилья косится на часы над дверью.
Я вас позову. Подождите на улице, на диване. Я выйду, когда поговорю с ним.
Он сидел на диване под деревом и читал рассказы о Шерлоке Холмсе, точнее, пытался читать. Рядом с ним растянулся местный котСолилья вечно швыряла в него камнями и крышками от бутылок. Кот бил хвостом по книге. Совсем скоро Солилья спустилась по лестнице. Передала ему телефон:
Сами договаривайтесь о встрече.
* * *
Он едва не забыл про Ааса, но успел в самый последний момент. Высадив его у дома Моники, он обещал вернуться за ним самое позднее в половине пятого вечера. Потом он вернулся в Пуэрто, нашел нужное кафе. И стал ждать. Заказал две кружки бочкового пиваодну для себя, вторую для Диего. Смотрел, как оседает пена.
Диего выглядел слишком молодо. Он был похож на подростка, который носит рубашку, отданную ему кем-то из старших, во всяком случае, рубашка неглаженая. Диего подошел к столику и сел напротив Эрхарда.
Итак, матери, которая на самом деле не мать, заплатили, чтобы она взяла вину на себя?
Эрхард огляделся по сторонам, но в кафе никого не было, кроме нескольких молодых людей, которые играли в пинбол за шпалерой искусственных цветов.
Вижу, вы хорошо подготовились, сказал он.
Прочел все то немногое, что было опубликовано до сих пор. Преступление в самом деле чудовищное, но ничего необычного в нем нет. Младенцев то и дело где-то находят. Только в две тысячи десятом на Канарских островах было два похожих случая. Младенцев бросали незрелые девицы, которые боялись разозлить верующих родителей. По-моему, такое можно назвать абортом в третьем триместре беременности.
Но в данном случае полицейские уговорили изобразить мать постороннюю девицу, проститутку. Состряпали ложь.
Зачем им это понадобилось? По-моему, такие дела все стремятся как можно скорее раскрыть.
По-видимому, нет. Вот что самое безумное. Они прекратили следственные действия и нашли человека, который готов взять вину на себя, чтобы дело можно было закрыть.
Но зачем?
По словам полицейского, с которым я разговаривал, все из-за казино. Его хотят построить здесь, на Фуэртевентуре, а не на Лансароте. Ну а погибший младенец в коробке способен расстроить чьи-то планы
Любопытно. Но как-то неправдоподобно.
Я лишь повторяю его слова.
Вы говорите о полицейском, который рассказал и остальное?
Да. Эрхард сам понимал, насколько сомнителен его рассказ.
Как правило, стражам порядка нет дела до того, построят казино или нет. И на туристов им, в общем, наплевать.
Кажется, у них недавно сменилось руководство, и теперь у нас новый начальник полиции?
Верно.
И он уверяет, что хочет покончить с коррупцией в соответствии с указаниями ЕС?
Да.
Вот вам и тема для репортажа!
Диего улыбнулся, как показалось Эрхарду, немного надменно.
Тема неплохаянапример, если развивать ее в винном погребке с друзьями. Но для газеты она не годится. В вашей истории почти все неправдоподобно.
Я ведь только что доказал вам, насколько она правдоподобна.
А мотив?
Это вам и предстоит выяснить.
Знаете, редактор, скорее всего, задаст мне тот же вопрос. И ему понадобятся ответы прежде, чем он позволит мне расследовать дело хотя бы полчаса. Сколько в полиции заплатили той девушке за признание? Вы видели квитанции, расписки или хоть какие-нибудь документы?
Нет. Но ей платят не полицейские. Ей платит кто-то еще. Какой-то тип с тугим кошельком.
Ясно. Диего закатил глаза.
Что вам ясно?
Чем дальше, тем хуже. Кто докажет, что ваша шлюха не заработала эти деньги своим, так сказать, основным ремеслом? По-моему, не стоит туда лезтьвсе может кончиться очень, очень некрасиво.
Эрхард поерзал на стуле. Прилив сил, который он испытывал перед приходом Диего, почти испарился.
А как же ребенок? Мальчик?
Горькая правда, начал Диего, заключается в том, что ребенок умер. Его не убили; скорее всего, мать-проститутка просто забыла о нем. Грустная и ужасная история, которую никто не захочет читать.
Эрхард вспомнил о машине с пятьюдесятью километрами на одометре.
Есть еще кое-что, сказал он. Машину украли в Амстердаме или еще где-то; и вдруг она оказалась здесь. Очень странно!
Диего допил пиво.
Понятно. Слушайте, Йоргенсен. Вы мне нравитесь. Но я согласился с вами встретиться только потому, что мой отец работал вместе с Солильей. Я буду следить за ходом дела; может быть, откроется какое-нибудь новое обстоятельство.
Кое-что новое уже открылось, заметил Эрхард. Матьна самом деле не мать. Что еще там может быть нового?
Все, о чем вы рассказали, очень любопытно, но мне кажется, что полицейские делают все, что могут.
Суд состоится в пятницу. Если она признает себя виновной и ее осудят, полицейские в ближайшем будущем не станут заново открывать дело.
Давайте я схожу на заседание суда. Если я почувствую что-то подозрительное, если ваши слова так или иначе подтвердятся, я с вами свяжусь. Дайте мне ваш телефон.
Эрхард продиктовал ему номер.
Разве у вас нет мобильника?
Нет. Если я не подхожу к домашнему телефону, попробуйте разыскать меня через диспетчеров таксомоторной компании «Такси Вентура».
Передавайте от меня привет сеньоре Солилье. Скажите, что отец часто ее вспоминает. По-моему, он к ней до сих пор неравнодушен. Несмотря ни на что. Спасибо за пиво!
Передам.
Вот вам и юношеский идеализм!
Эрхард чувствовал себя сердитым старым заговорщиком-теоретиком. Он заказал еще пиво и наблюдал, как темнокожие мальчишки играют в пинбол, аппарат то и дело мелодично позвякивал.
Не зная, чем заняться, он поехал на стоянку на улице Богоматери Кармельской и встал в хвост очереди. Раскрыл книгу, но слова казались ему бессмысленными. Перед самой сиестой диспетчер сказала, что ему кто-то звонил. Он пошел в кафе
«Боланьо», номер которого продиктовал диспетчеру для связи, и ждал, когда его соединят. Неужели журналист все-таки решил перезвонить? Он услышал щелчок переключения.
У меня проблема, возник в трубке голос Эммануэля Палабраса. Как всегда, он преувеличивает. Вскоре выясняется, что речь идет всего лишь о его рояле «Фациоли».
Подождет до завтра, ответил Эрхард. Рояль Палабраса он настраивал регулярно, каждый второй четверг месяца.
Палабрас не думал, что дело может подождать.
У меня срочное дело, сказал Эрхард. А потом я к вам заеду.
Он зашел за Аасом и повез его назад, в «Дом святой Марисы».
По пути они почти не разговаривали. Эрхард не мог придумать ничего радостного, поэтому при прощании просто сжал плечо мальчика-мужчины.
Он проторчал на стоянке целый час. Потом повез к дюнам радостную молодую парочку. Только в шесть вечера раздражение и гнев начали понемногу отпускать его. Доставив семью туристов в аэропорт, он купил в буфете терминала сэндвич. На вкус сэндвич напоминал кусок картона. Картона со свежими, но совершенно безвкусными местными помидорами. Настоящее бедствие для острова: современные овощеводы стремятся отправлять как можно больше своей продукции на экспорт. Поэтому они выращивают в своих чистеньких теплицах идеально круглые помидоры, лишенные всякого вкуса и запаха. За едой Эрхард читал заголовки в сегодняшних газетах. В «Провинсии» напечатали большой репортаж о владельце самой большой оливковой рощи на острове; он переезжает на материк. Остаток картонного сэндвича он выкинул в мусор и расплатился с девушкой у стойки.
Вернувшись к машине, он увидел под дворником рекламную листовку курорта «Шератон-Бичгольф и спа». Строительство курорта, начатое еще до финансового кризиса, наконец завершено; теперь курорт может побороться за туристов. На Фуэртевентуре много незаконченных, заброшенных отелейони стоят памятниками наивным инвесторам и служат огромными ночлежками для живущих на острове бездомных. Отель «Олимп» в Корралехо по ночам светится огнями, там гремит музыкався аппаратура работает от генераторов. В недостроенной бетонной коробке устраивают дискотеки громкоголосые молодежные банды. Когда-то власти запрещали такие сборища, но в последнее время предпочитают смотреть на них сквозь пальцы. Куда же еще податься беднягам? Гораздо дороже предоставлять им место. В недостроенном «Олимпе» нет ни заграждений, ни заборов. В январе молодой человек упал с обрыва и разбился. Сирота, приводов не имел. Нанюхался клея, в крови сплошной алкоголь и наркотики. После того случая началась шумная кампания в прессе. Но власти куда больше озабочены бандами, чем опасными стройплощадками, которые уже много лет стоят заброшенные. Эрхард не против самозахвата таких зданий. Он сам побывал в положении бездомного и ночевал в недостроенных отелях. Он пил дешевое вино из бензиновых канистр и смотрел, как девчонки скидывают с себя одежду и бегают голые по тлеющим углям.