Федор Павлович пристально, но с играющей на губах улыбкой взирал на свою в некоторой степени родственницу. Среди его близкого окружения, с которым приходилось время от времени вступать в непосредственный контакт, давно уже не появлялось столь открытых и не обремененных никакими условностями людей. Не считая, конечно, Санчо, но к нему Лавр уже так привык, что давно считал Мошкина едва ли не своим вторым «я». Голосом совести, если так можно выразиться. А Клава Она была человеком из другого мира.
Ты меня просишь свет сохранить? поинтересовался авторитет после непродолжительной паузы.
Тебя. Клавдия вручила ему обломанные ветки, и Лавриков машинально принял их. Вышло так, что больше некого.
Бандита то есть просишь? уточнил он с ехидной ухмылкой, явно подначивая женщину.
Лавр с секунду, наверное, повертел в руках сучья и отшвырнул их под ближайшее дерево. Найдется кому убрать ненужный на территории мусор. Сейчас его куда больше интересовал вопрос, что ему ответить Федечкиной тетушке на брошенный в открытую вызов. Клавдия же с честью выдержала саркастический взор авторитета и лишь лукаво прищурилась в ответ.
Не бандита, с расстановкой сказала она. Отца.
Приятное тепло разлилось по всему худощавому телу вора в законе. Он был весьма польщен коротеньким, но, с другой стороны, таким емким по содержанию словом. Отец! Никакие дифирамбы не могли доставить слуху столь истинное наслаждение, как это короткое слово. Лавриков не сумел скрыть слащавой улыбки, озарившей его лицо. Казалось, в этот момент даже солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь зеленые кроны деревьев, отразились от его зубов и на мгновение ослепили собеседницу.
Ладно, не волнуйся. Лавр стянул со своей шеи темно-синий галстук и беспечно запихнул его в боковой карман брюк. Расстегнул на рубашке две верхние пуговицы. Я его научу, как по этой жизни ходить Тут Федор побудет. До поры.
В глубине души Клавдия догадывалась о таком возможном повороте в жизни племянника, когда собирала его сегодня перед визитом в дом родителя, но сердечко все равно неприятно заныло в любящей груди.
Кем? с некоторой долей опаски и настороженности спросила она.
Сыном, лаконично ответил Лавр. Езжай, тетка. Вещи его собери, пришли.
Тяжелый вздох вырвался из груди Клавдии Розгиной. Привычный для нее образ жизни кардинально менялся, но умом она понимала, что не о себе должна сейчас думать. Будущее племянника было первостепенным.
Сумка в машине, неохотно призналась она. Может, и хотела изменить теперь что-то, но уже поздно было. Да и, будучи женщиной неглупой от природы, Клавдия не могла не понимать, где парню будет лучше. С теткой, живущей исключительно от зарплаты до зарплаты и считающей каждую потраченную копейку, или с родным отцом, пусть даже и неизвестным до этого момента, но способным изменить жизнь Федечки в лучшую сторону. Дать ему путевку в жизнь, так сказать. Что могласделала. Теперьтвоя очередь.
Моя, гордо произнес Лавр и уже развернулся было, собираясь вернуться в дом, но Клава проворно ухватила его за руку чуть выше локтя.
И еще добавила она в смятении. Федечка сладкое любит. Конфеты. Но не с шоколадной начинкой и не с белой, а как бы с повидлом. «Южная ночь» называются. Никогда на них не хватало, горько призналась Розгина. Раньше рупь десять стоили, а теперьне подступишься.
Она понуро опустила голову на грудь, как бы с покорностью признавая собственную финансовую несостоятельность.
«Южная ночь»? переспросил Лавр, фиксируя название сладости у себя в памяти.
«Южная» Она кивнула.
Хорошо. Лицо авторитета сделалось серьезным, и он совершенно неожиданно для самого себя перехватил женскую кисть, все еще покоящуюся у него на руке, и с чувством пожал ее пухлые пальцы. Спасибо, Клавдия
Она с изумлением уставилась на криминального босса, а тот, мгновенно устыдившись собственной душевной слабости, лихо развернулся и зашагал прочь, на этот раз не останавливаясь и не оглядываясь. Клавдия молча изучала мелькавшую среди лиственных деревьев удаляющуюся спину Лавра. На глаза навернулись предательские слезы.
Глава 9
В эту минуту уже пожилой и солидный во всех отношениях Лавр был похож на прыщавого студента-первокурсника, разглядывающего голых девушек в замочную скважину двери женской раздевалки рядом с университетским спортзалом. Особенно часто такие явления происходят по весне, когда застоявшиеся на зимних морозах гормоны начинают хаотично бродить по всему организму, акцентируя чрезмерное внимание на мозгах и детородных органах. Порою в первые мартовские деньки накануне женского праздника возле таких замочных скважин скапливалась целая очередь интересующихся анатомией подростков, и не дай бог, кто-то попробует протиснуться вперед, не соблюдая живой очереди.
Но вот Федора Павловича сейчас интересовали вовсе не женщины со всеми их аппетитными и красочными формами, вместе взятыми. Сквозь щель в приоткрытой на пару сантиметров двери именитый вор в законе с умилением и другими переполнявшими его душу эмоциями наблюдал за родным сыном.
Федечка же, нисколько не догадываясь, что является непроизвольным объектом чьего-то пристального внимания, самозабвенно колдовал возле тускло мерцающего экрана монитора, периодически набирая что-то на клавиатуре быстрыми и привычными движениями или щелкая расположенной под правой рукой мышью. Глаза парня горели азартом, рот широко распахнут, а ноги, давно уже избавившись от ненужной обувки, подвернулись под тощий зад юношеского тела и самоотверженно держали на себе весь остальной вес.
Лавриков заметил, что его молодой программист уже успел подключить к основному компьютеру все привезенные с утра причиндалы, но вот заметить, каким именно процессом Федечка был занят в данную секунду, авторитет не мог. Монитор стоял вполоборота к выходу, и отражавшиеся от его гладкой и плоской поверхности солнечные лучи создавали блики.
Федор подался вперед, явно заинтересовавшись появившейся на экране информацией, и даже спустил одну ногу на пол. Пальцы хаотично пробежались по клавиатуре с проворностью и профессионализмом настоящего компьютерного гения. Лавр восхищенно причмокнул языком. Сам он никогда не обладал подобным талантом, да, честно говоря, и не особо стремился освоить эти чудеса современной техники. Мать юноши, как удалось вспомнить Федору Павловичу с подсказки Клавдии, была яркой представительницей чулочно-носочного производства. В кого же тогда мальчишка таким смышленым уродился?
Лавриков поскреб пальцами уже успевший покрыться легкой щетиной подбородок и ухмыльнулся, наблюдая за тем, как Федечка, радостно расхохотавшись, вновь откинулся на спинку кожаного крутящегося кресла. Надо же, узрел там что-то смешное. Может, файл с анекдотами? Другой объективной мотивации нахлынувшей на парня веселости Лавр не находил.
Авторитет, уже успевший проводить Клавдию и разобраться с оставленными ею Федечкиными вещами, переоделся в собственной спальне и сейчас был облачен в шелковый белый халат и неизменные шлепанцы на ногах. Бесцельно послонявшись из угла в угол рабочего кабинета и так и не сумев найти себе достойного применения, вор в законе направил свои стопы сюда, к апартаментам сына. Лавр мысленно изыскивал причины, по которым он мог бы вторгнуться в рабочий процесс Федора и навязаться ему в собеседники, но ничего путного в голову не шло. Было бы значительно проще, если бы он хоть на уровне дилетанта разбирался в основах программирования. Один-два интересующих его вопросика по теме, и беседа бы завязалась. Но в той области, в которой работал сейчас его сын, Лавр ни черта не смыслил, а попадать в глупое и неловкое положение не хотелось. Можно пошатнуть авторитет. Не свой криминальный, конечно, а гораздо более важный и ценный. Родительский. Федор Павлович отстранился было от приоткрытой двери, но секундного размышления авторитету было достаточно, чтобы вновь припасть оком к щели. Пусть даже и пассивное созерцание, но это все же лучше, нежели тупое бездействие и разрозненные мысли в гордом одиночестве.
За спиной Лаврикова кто-то тактично и негромко кашлянул. Федор Павлович стремительно развернулся и нацепил на лицо как можно более злобное выражение. Но это был всего лишь Санчо, присутствия которого можно было не стесняться. Он и так знал, что творится в душе законника и какие чувства движут им в первую очередь. Лавр улыбнулся и осторожно, стараясь не произвести ни единого лишнего звука, прикрыл дверь в рабочий кабинет программиста.