Высморкайся тогда! посоветовал Лавриков. Человечество атомной бомбой выучилось пользоваться! А платком носовымни в какую!
Санчо шмыгнул носом и набычился еще больше. Назло авторитету засопел еще громче, но, через пару минут обратив внимание на то, что Федор Павлович неожиданно утратил интерес к его персоне, перестал выделываться впустую. Он как можно ниже склонился к Лаврикову и, едва размыкая уголки собственных пухлых губ, зашептал ему в самое ухо:
Слышь?
А?
Волну подняли, но вдруг все лажа? В голосе Санчо сквозила ничем не прикрытая надежда.
Лаврикову стало предельно ясно, что именно эта самая мысль и занимала в последние несколько минут сознание верного соратника. Мошкин крепился как мог и старательно удерживал себя от искушения заговорить с авторитетом, но чисто человеческие слабости в итоге все же одержали верх.
А волна катит. Из-за чужого.
Лавр на мгновение задумался и даже поскреб пальцами правой руки свой заостренный подбородок. Он и сам задумывался над такой возможностью, и, признаться честно, она не очень-то его радовала. За истекшие несколько часов Федор Павлович начинал привыкать к мысли, что у него имеется наследник. И эта мысль все больше и больше импонировала ему.
Даже если ончужой, с расстановкой произнес авторитет, справедливость должна торжествовать, Санчо! Я не пес оборзевший, чтобы морду воротить от торжествующего беспредела!
Мошкин снова умолк, почувствовав чуждый ему настрой законника. Тесный салон автомобиля наполнился громким оппозиционным сапом.
На порог университета, где несколько часов назад безуспешно искал справедливости Федор Розгин, шагнули трое. Широкоплечий розовощекий амбал с огромными, как у Чебурашки, ушами, мужчина росточком пониже, с бородкой клинышком и шеей, распухшей вследствие неудачно перенесенной еще в детстве свинки, и зеленоглазый парнишка со шрамом на левой щеке. Троица всем своим видом демонстрировала лоск и внешнюю солидность. Левые локти неплотно прилегали к корпусам, что свидетельствовало о наличии огнестрельного оружия под темными распахнутыми пиджаками. Но молодой вохровец, уныло топтавшийся в опустевшем вестибюле вуза, не сразу обратил должное внимание на данный весомый аргумент прибывших. Он с грозным выражением на лице шагнул вперед и преградил дорогу шествовавшему впереди «Чебурашке».
Вы куда, молодые люди? пробасил он.
Ай, подвинься. Лопоухий с пренебрежительной ухмылкой отстранил его рукой и, не сбавляя шага, направился к лестнице. Двое других братков и вовсе не удостоили вохровца даже мимолетным взглядом.
Парень растерянно и с некоторой долей опаски покосился на их спины, а затем вновь перевел взор на входную дверь. В проеме появился сам Лавр в гордом одиночестве. Но сопровождения авторитету и не требовалось. Достаточно было взглянуть на его величественную, гордую осанку, высоко вскинутый подбородок и волевой взор раскосых глаз, чтобы понять: прибыл истинный хозяин жизни.
Инстинктивно, на подсознательном уровне, прочувствовал этот момент и юный вохровец. В результате чего он не только подвинулся в сторону, как мудро посоветовал ему это сделать розовощекий амбал, но и на всякий пожарный случай решил отдать Лавру честь. Парень коротко козырнул. Федор Павлович небрежно кивнул ему в ответ и прошествовал дальше. Троица бравых ребят из команды Ессентуки уже дожидалась его возле кожаной двери с красной табличкой на ней: «ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРИЕМНОЙ КОМИССИИ». Лавр молча остановился.
Для парней этот факт прозвучал как команда к действию. Пострадавший в детстве от свинки браток ударил в дверь ногой и первым влетел в помещение. Вслед за ним устремились и два его подельника.
Пышнотелая крашеная блондинка в строгом костюме стального цвета, поливавшая из графина горшки с цветами, стоящие на окнах кабинета, вздрогнула от неожиданности и повернула кудрявую голову в сторону незваных визитеров, вломившихся в ее апартаменты столь беспардонным образом. Она уже было открыла рот, дабы возмутиться столь вопиющим поступком нахалов, но те, полностью игнорируя присутствие хозяйки, молча обошли кабинет по периметру и в завершение замерли у входа. Блондинка была буквально в шоке. Лопоухий протиснул башку в дверной проем и сказал, обращаясь к кому-то в коридоре:
Чисто.
Лавр, заложив руки в карманы брюк, неспешно переступил порог. Он равнодушно окинул взглядом помещение и слегка покачал головой, внутренне соглашаясь с какими-то одному ему известными собственными мыслями.
Свободны, коротко бросил он ретивым браткам.
Те мигом ретировались из помещения, аккуратно прикрыв за собой дверь. Дама в стальном костюме потрясла головой, возвращая себе чувство утерянной реальности и обсыпая перхотью приподнятые плечики. Ее идеально выщипанные брови, на совершенствование которых явно был затрачен не один час кропотливой работы, сурово сошлись возле переносицы.
Гражданин! Вы, что ли, неграмотный?! накинулась она с обоснованными, на ее взгляд, претензиями. Прием по личным
Цыц! резко оборвал ее авторитет.
После этого он прошел к рабочему столу дамы и, вольготно расположившись в пустующем кресле, забросил ногу на ногу. Извлек из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, выудил одну и неторопливо сунул ее в рот. Щелкнула зажигалка, и Лавр окутался клубами дыма, помахал рукой, разгоняя смог.
Почему ректора на месте нет? безапелляционно поинтересовался он.
Его беспардонное поведение смутило женщину, и она от растерянности вдруг обнаружила в себе склонность к заиканию. Однако прежде этого за ней не водилось.
Р-ректор в П-париже, залепетала она. По линии обмена
Обмена долларов на франки? Федор Павлович открыто улыбнулся, демонстрируя собеседнице свои зубы.
Я за ректора не отвечаю! Она поставила графин на подоконник. Я я слушаю вас!
Нет, это я вас слушаю, барышня. Лавр глубоко затянулся и, запрокинув голову, выпустил в потолок мощную струю дыма.
Подобное необъяснимое поведение странного визитера окончательно добило университетскую дамочку. Понять, чего именно от нее хотят, было совершенно невозможно. Шаткие женские нервы не выдержали оказываемого на них давления.
В чем дело, наконец?! громко вопросила она после непродолжительной паузы, в течение которой искренне пыталась постигнуть ход мыслей собеседника. Прекратите гипнотизировать! Я не понимаю!
Сейчас поймешь, заверил ее вор в законе, по-простецки переходя с женщиной на «ты». Возьми у меня бумажку. Вот. Он выудил из бокового кармана пиджака лист и небрежно протянул его женщине двумя пальцами. Запроси дело. И сию секунду этого мальчика вызови. Чтоб извиниться. Мол, ошибочка получилась с зачислением. Я доступно ставлю задачи? Или объяснить популярней? Лавр нахмурился, почувствовав в собеседнице колебания. При этом он прищурил левый глаз, предохраняя его от едкого табачного дыма.
Дама тем временем, словно в трансе, приблизилась к сидящему в кресле мужчине и, нетвердой рукой перехватив предлагаемый им лист, тупо уставилась в написанное. Будучи по природе своей женщиной отнюдь не глупой, теперь она уже в полной мере осознала, чего от нее добиваются. Высокопоставленные ходатаи не раз являлись в здание университета с аналогичными просьбами.
Популярней не надо, вяло произнесла она. Все д-доступно.
Умница, с чувством похвалил ее Лавр и совершил еще одну глубокую затяжку. Все доступно. Образованиев том числе. Если, конечно, человек его достоин. Образования.
Разумеется. В небесно-голубых глазах пышнотелой мадам появился неподдельный интерес к этому уверенному в себе господину. Она включила все свое обаяние и пропела бархатным голоском:Чаю? Кофе? Лимонаду холодного?
Лавр медленно покинул уютные объятия занимаемого им кресла. Он шагнул к рабочему столу хозяйки кабинета и загасил сигарету в хрустальной пепельнице. Улыбнулся.
Нет. Он покачал головой. Я в столовую пойду питаться дробно. Кашки поем рисовой. Язва, пояснил авторитет. Вроде ерунда, но убить может.
Разумеется, вновь согласилась с ним женщина. С язвой шутки плохи.
Ох, плохи шутки. Но мы-то не шутим. Глаза авторитета азартно блеснули. В нем неожиданно проснулся давно уже дремавший сердцеед. Мы-то с вамилюди серьезные. Не так ли?