К моменту принятия обеденной трапезы, когда исполнительный и верный намеченному им самим же графику Санчо переступил с подносом порог лавровского кабинета, Федор Павлович с мрачным выражением лица восседал за своим рабочим столом и, подперев голову обеими руками, с невыразимым чувством какой-то непонятной ему щемящей тоски разглядывал поляроидный снимок, оставленный ему Клавдией. Сухие пальцы Лавра были запущены в густую шевелюру, взгляд слегка затуманился. На фотографии в полный рост был изображен Федечка, с гордостью выставлявший напоказ изобилие своих рыжих, туго заплетенных косичек. Рядом с парнем, как и на том старом снимке с фигурно обрезанными краями, где был молодой Лавр, находилась неизвестная авторитету девушка. Молодые люди счастливо улыбались и открыто смотрели в будущее уверенными, полными жизни глазами.
Лавр тяжело вздохнул, и в то же мгновение рядом со снимком тяжело опустился круглый поднос, доставленный соратником. Авторитет неспешно поднял голову и только сейчас заметил прибывшего Санчо.
Время, лаконично провозгласил Мошкин, кивая на принесенные яства. И в приемной ждут. Магнум, Недорезок с Кипра вернулся, Кося нервничает. Человек пять собралось. Проинформировав босса о предстоящих планах, он глубоко всунул мизинец в ушную раковину и несколько раз энергично провернул его вокруг своей оси.
Появление Санчо, как это обычно бывало, выдернуло Лавра из омута невеселых мыслей. Он сладко потянулся и переключил все свое внимание на содержимое подноса. Проблемы проблемами, а забывать о пищеварительном процессе никогда не стоит.
Разве это человеческие имена? грустно усмехнувшись, молвил Федор Павлович.
Уж какие есть.
Такие имена Лавр методично повязал вокруг шеи именную салфетку и аккуратно расправил края. Они скрывают плохую карму.
Чего? недоверчиво покосился на него Санчо.
Федор Павлович счел целесообразным пояснить глубокую мысль:
В следующем воплощении Недорезок будет изгоем в стае гиен. Магнум Авторитет секунду подумал, не переставая при этом жевать. Магнум родится в семье наркоманов. Но не наших, а латиноамериканских наркоманов. И умрет в приюте еще младенцем. Фантазия, подпитанная принимаемыми калориями, разыгралась не на шутку. Лавра несло.
Его изречения заставили Санчо громко крякнуть от полного недоумения.
Прямо Ванга номер два, ё-мое! произнес он не без доли восхищения. А ты кем будешь в следующем воплощении?
Я? Лавр воздел очи к ровному белому потолку. Лучше не спрашивай. Я, наверно, лобстером буду. Или лангустом.
Кем-кем? Санчо придвинул поближе стул, на котором недавно восседала Клавдия, и с превеликим удовольствием разместился на нем.
Ну, крабом таким импортным, пояснил Лавриков. Который падаль жрет и марширует по дну океана неизвестно с какой целью.
Веселенькая перспектива, причмокнул пухлыми губами Санчо и тут же веско добавил, заметив, как погруженный в экстрасенсорные мысли о переселении душ Лавр отвлекся от своего основного занятия:Ешь! Это пока не падаль.
Это хуже. Авторитет вяло перемешал ложкой жидковатое месиво из неизвестных науке ингредиентов. Никаких признаков здорового человеческого аппетита предлагаемая пища у него не вызывала. Это опять каша.
Не каша, а пудинг, недовольно буркнул Санчо, смешно потягивая огромным носом, похожим на разваренный картофель, в направлении лавровской тарелки. Утром из манки пудинг был. Теперьиз овсянки. Дробное питание. Понемножку, но часто. Положено так.
Кем положено? Федор Павлович брезгливо отправил в рот очередную порцию овсяного пудинга.
Доктором. Мошкин мягко, но настойчиво пододвинул к Лавру розеточку с капсулами. Красненькиеот язвы, попутно пояснил он.
А пудинг зачем?
Чтоб было к чему добавлять.
Что добавлять?
Капсулы! терпеливо проинформировал соратник своего непосредственного шефа. Лавриков уже не в первый раз заводил разговор на эту тему, и Александру ничего не оставалось делать, как героически мириться с данными причудами. Пищевые добавки! То есть, чтобы их добавить к чему-то, прежде надо что-то съесть!
Логично, ухмыльнулся авторитет. Санчо, а ты знаешь, чем добавки твои отличаются от лекарств?
Знаю, твердо заявил тот.
Ну, чем? Лавр поднял на него глаза. Чем?
Ценой. Они дорогие, потому что натуральные, экологические. Их следует пить чаще и гораздо дольше, чем пирамидон какой-нибудь или аспирин, допустим. Аспирин выпилгуляешь. А этиизо дня в день, изо дня в день, месяцами, годами! Только тогда эффект выйдет.
Или ишак помрет, хмуро выдал собственное резюме Лавр.
Не понял. Туманная философская мысль не достигла Санчева уровня сознания.
Понимать нечего, отмахнулся Лавриков. Дурят нашего брата. Ох и дурят! Он подхватил с розеточки одну пилюлю, развернулся на крутящемся кресле к раскрытому настежь окну и стал внимательно изучать капсулу на свету, взирая на нее из-под прищуренного левого века. Кто выпускает?
Американцы.
Сдается мне Лавр откинулся на спинку кресла и скривил губы в презрительной ухмылке, американцы этиотечественного разлива. Поставили цех где-нибудь в Вербилках и гонят дурь из цветков ромашки с примесью березовых опилок. Вор в законе аккуратно положил красненькую пилюлю на место. Скажи Гамлету, пусть справки наведет. Меня такие добавочки заинтересовали. Пусть присмотритсякто, откуда И ты присмотрись.
К чему? Санчо от растерянности даже часто заморгал глазами. Резкие скачки по темам, столь присущие Лавру, ему никогда не удавалось постичь. Как говорится, что позволено Юпитеру, не позволено быку. Но Мошкин и не боялся никогда показывать на людях, и уж тем более перед самим боссом, собственную недальновидность.
Лавр отложил в сторону серебряную ложку и, подхватив со столешницы рассматриваемый несколько минут назад снимок, протянул его Санчо. Тот осторожно принял фотографию, с таким видом, будто ему предлагали подержаться за голую ногу барышни на светском балу.
К пацану, коротко молвил авторитет и замолчал, выжидая реакцию Александра.
Тот с минуту, наверное, вертел в руках снимок с выражением полной озабоченности на лице, пару раз даже попробовал перевернуть его вверх тормашками, а в завершение с досадой почесал реденькие волосы у себя на затылке. В его глазах, вновь поднятых на Лаврикова, металась еще большая растерянность, чем до знакомства с фото. Санчо чувствовал себя в эту секунду полным кретином.
Где ж тут пацан? спросил, наконец, он. Тут же девок пара.
Федор Павлович демонстративно покрутил пальцем у виска.
Один, который с косичками, пацан, тяжело вымолвил он так, будто разговаривал с душевнобольным. Можешь мысленно косички убрать? Или пальцем копну зажми, если мысленно не получается! с ходу внес он дельное предложение.
Получается мысленно! недовольно набычился Санчо. И пальцемвот, пожалуйста, зажал!
Он и впрямь поступил так, как советовал ему законник, и счастливая улыбка вмиг озарила круглое лицо Александра. Он убрал палец, через секунду вновь прижал его к снимку.
Правда пацан, радостно сообщил он.
Игра с пальцем Мошкину понравилась, и он проделал данную забавную процедуру еще раза четыре, пока Лавр не выудил из-под лежащей на краю стола газеты новый снимок и не передал его «дворецкому».
А теперь сравни с этим, с улыбкой произнес законный. С безотцовщиной.
Новый снимок, предложенный Санчо на обозрение, был старым и блеклым, с сильно заметными желтыми разводами, но и на нем без труда можно было узреть двоих мальчишек лет по семнадцать или около того, в лихо заломленных на затылок кепках и местами потертых ватниках времен шестидесятых годов. Лавр перегнулся через стол и ткнул пальцем в правого охламона с озорными глазами.
Я, гордо изрек он. Только-только из колонии вышел для несовершеннолетних Бесплатные тогда были подготовительные курсы, обращаясь к самому себе, завершил он.
Санчо ошарашенно пялился то на одну, то на другую фотографию. Похожие улыбки. Похожие скуластые лица