Ты хочешь сказать, что у нас есть подозреваемый?
Хочу сказать лишь то, что у нас, возможно, есть не только подозреваемый, но и еще один свидетель, который как раз-таки мог видеть произошедшее.
По большому счету
Не успев договорить, Олега перебил новенький криминалист, который уже вернулся с несколькими отчетами, видимо его отправили забирать их, бедняга.
Есть новости? Невозмутимо спросил Стас, а Олег выхватил из рук парнишки папку и конверт.
Так, что мы видим Цокая, Стас листал отчет правой рукой, а левой нервно щелкал ручкой. Кровь принадлежит потерпевшей, нож не является холодным оружием, орудие убийства соответствует нанесенным ранам
Выдернув один из листов, Стас положил его перед юношей.
Узнаешь?
Да, это Мой. Отец подарил мне его, но я думал, что потерял его. Обычно он лежал в коробке в гараже, а где-то с месяц назад я ремонтировал жигули соседа и полез за гаечным ключом, вытряхнул всё, еще подумал, что нож пропал, но не придал этому значения. Где вы взяли его? Последнюю фразу парень произнес, буквально заикаясь.
У тебя в гараже. Ответил Олег, еле сдерживая себя, чтобы не ударить его с локтя по спине.
Стоп! Олег?! Вы не имели Не имели права! Закричала я, вскочив с дивана.
Закрыв собой парня, я продолжила кричать на них.
Вы чокнулись?! У вас не было ордера, постановления, решения. Блин, у вас вообще ничего не было! На основании чего вы обыскивали его гараж?! Он даже не был на тот момент допрошен, и уж тем более подозреваемым!
Не обыскивали, а осматривали, высокомерно заявил Олег, не было постановления, а сейчас будет. С легкой ухмылкой продолжил он.
Ты мерзкий. Я буду оспаривать ваши действия, учтите! Указав пальцем поочередно на одного, потом на другого, сказала я. А ты, парень, ни слова против себя. Произнесла я, толкнув его в бок.
Ладно Неуверенно ответил он.
Я ухожу. Нужно разобраться с этим. Ни один волос не должен упасть с его головы. Вы поняли?
Угу. Сказал Олег, закатив глаза.
***
Вернувшись через 4 часа, я не обнаружила никого в кабинете, поэтому побежала к дежурному.
Привет! У меня тут Подзащитный должен быть, в кабинете никого нет, так что
А у меня тут шайка преступников, нет разрешения, нет допуска. Вскинув брови, нагло и деловито произнес дежурный. Мерзкий тип. Я с ним, когда работала, не ладила, а сейчас и подавно.
Кругом ослы. Прошептала я.
Стас! Почему Где?! Задыхаясь, произнесла я, пытаясь его догнать.
У Олега.
Ты. Ты обещал! Шепотом кричу я, ударяя Стаса по спине.
Знаю. На меня давят сверху, нет времени оправдываться, тем более у него нашли орудие, которым были нанесены удары. Что я должен сказать: «Извините, но нет никаких зацепок, а тот парень не виноват, потому что его адвокат так считает»?
Куда он повез его?
Не знаю
Ты издеваешься? Говорю я, захлопывая дверь кабинета.
Понятия не имею, куда он его повез.
Допрос был? Спрашиваю я, облокотившись о стол.
Как такого не было, я просто задавал вопросы об их отношениях, я бы не поступил с тобой так
Так Смешно звучит. Особенно, если основываться на том, что вы без должных на то оснований провели обыск помещения, затем сделали парня, который еще рот не успел открыть подозреваемым, неофициально допросили его, а теперь он черт знает, где с Олегом. Отлично. Вы и, правда, не поступили со мной по-свински. Звони ему!
Я не
Замолчи! Если я не услышу его голос через 10 секунд, воткну этот нож тебе в руку. Кажется, Джангл кинг Название класс. Соответствует.
Спустя 8 гудков, Олег ответил на звонок.
Че такое, Стасян? Произнеся это, Олег плюнул.
Дай трубку парню. Ответил Стас, стиснув зубы.
Алло, я. Всё хорошо.
Услышав это, Стас выдохнул и посмотрел на меня. Я махнула рукой и ушла. Затем снова открыла дверь и крикнула:
Завтра будет допрос. Без меня ни слова чтобы из твоего рта не вылетело.
***
Где он? Принялась с порога узнавать я, не успев скинуть с себя пальто.
Олег всё еще его не привез, сказал, что в пути. Ответил Стас, почесав затылок.
Что сказали родители?
Они в шоке и толком не сказали ничего, про парня говорят, что были против их отношений, но якобы Алиса встречалась с ним тайно. Они не знали, что она делала в том районе, потому что изначально эта Катя должна была приехать к ней с ночевкой. Но видимо что-то пошло не так. Это всё, что я смог вытащить из них.
Всё остальное я так, понимаю, были слезы и слова о том, какая хорошая она девочка? В прочем как обычно. Почему родители никогда не знают правды? Да, у нас у всех были свои секреты Просто, тебе не кажется это глупым?
Услышать ответ на свой вопрос я так и не успела, потому что снова вернулись родители Алисы. Они должны были принести ее ноутбук и забрать вещи, которые были при ней на месте преступления.
Здравствуйте! Произнесла я, протянув руку. Анжелина Андреевна, адвокат. Я
Не успев выслушать меня, отец девочки вырвал из моих рук пакет с вещами, и закричал.
Вам не стыдно?! Вы! Вы будете защищать убийцу! Моя девочка не заслужила такого отношения к себе! У вас нет и грамма совести!
Он схватил мать девочки за руку и потащил ее за собой к дверям.
Подождите! Я уверена, что он не виновен Успев ухватиться за руку матери, я посмотрела в ее глаза, наполненные слезами. Мне доводилось видеть достаточно убийц, чтобы знать, когда человек действительно может совершить нечто подобное, а когда нет. Доверьтесь мне, прошу!
Отец вновь дернул руку матери, и они удалились.
Знаешь Я уверена, что это их вина.
Почему? Родители не виноваты в том, что какой-то отморозок решил свести счеты с невинной девушкой.
Да. Стас, они виноваты, потому что создали ситуацию, когда их ребенок не может им доверять; боится сказать правду; ожидает наказания и неважно за правильные поступки или за свои ошибки. Это просто страх. И вот что мы видим в результате. Пакет с вещами. Тело. И, да, родителей, обвиняющих весь мир, но только не себя. Если бы они ей доверяли и не осуждали, она бы сказала им, что у них отношения, что она собирается вечером к нему. Понимаешь? Это бы всё упростило. И родители бы знали, какой он человек.
Выходит, если я отругал своего сына за разбитую вазу, то он больше не сможет мне доверять? Возмутившись, произнес Стас.
Дело не в вазе, а в твоем отношении к ситуации. Ты, что, никогда не разбивал или не ломал ничего?
Разбивал Это был мамин любимый сервиз, ох, я и отхватил тогда.
Ммм, а, может быть, когда ты впервые курил с мальчишками за гаражами, ты пришел и рассказал об этом?
Нет, конечно. С недоумением, ответил он.
Почему же?
Хм. Боялся, что за это мне влепят ремнем еще больше.
Больше чем за сервиз, верно? Это могло случиться со всеми. Даже твоя мать могла разбить любой элемент сервиза. Но раз это сделал ты, то почему бы не наорать и не обвинить тебя в случившемся. Ух, ты, а ведь это выход. Типа я так расстроена, что пойду и расстрою своего ребенка, он ведь не думал, как я буду чувствовать себя, зачем мне думать тогда.
Теперь у меня ощущение, что я виноват и мне хочется извиниться перед ним. Опустив глаза, Стас начал что-то набирать в своем телефоне.
Они встречались больше года! Стас! Не неделю, не месяц, а гораздо больше. Однако родители не замечали этого, либо делали вид, что не замечают. У них был как минимум год, чтобы узнать парня, сделать объективный вывод, а не «он ездит на мотоцикле, он старше, он живет один, потому что не нужен своей мачехе, а отец вообще погиб он тебе не пара». Черт, они могли всё исправить, но не захотели. Проще оттолкнуть ребенка, чем понять. Будто им не было 16 и они не влюблялись, даже если и в неподходящих людей.
Браво! Закричал появившийся на пороге Олег, хлопая в ладоши.
Привет, тебя кормили? Не отвечай. И так догадываюсь, что нет.
Встав с дивана, я подошла к вешалке, чтобы снять свое пальто, но рука Олега остановилась на моей талии на несколько секунд, а затем он прошептал: «Целый мир». В отделе было правило: никаких отношений со своими, в прочем там и сотрудниками выступали 99% мужчины. Поэтому у нас было свое место. Это лофт в одной из многоэтажек неподалеку от моей квартиры. Изначально мы собирались там, чтобы обсудить дело или просто отдохнуть: посмотреть фильм, поесть мороженое, поговорить. Все наши мысли и чувства были в том лофте, в один из вечеров я сказала Олегу: «Кажется, будто здесь собран по пазлам целый мир». На следующий день, придя туда, на двери красовалась деревянная табличка «Целый Мир». Если честно, не помню, в какой момент это место перестало быть чем-то душевным и стало слишком личным.