Они прошли на кухню, на которой два дня назад его и участкового Диму Рогозина, хозяйка дома потчевала отличнейшим кофе.
Кофе, чай? Хотите вина или могу предложить ликер. У меня есть вкусный, вновь, взяв на себя роль радушной, заботливой хозяйки предложила Ольга Сергеевна.
Кофе, сказал следователь. Чего не выпить если предлагают? Авось, яду не подсыплет.
Ольга улыбнулась.
Я тоже кофе пью круглосуточно.
Прохоров решил «не поддаваться» на милую улыбку. Ее обладательница, далеко не так проста, как изображала при первой встрече. Не станет он улыбаться этой коварной особе.
Так, что же случилось? усаживаясь с чашкой, напротив, него спросила Ольга.
Ваш сосед, Петер Данионитас найден сегодня мертвым в своем доме, официальным тоном сообщил ночной гость.
Глаза Ольги округлились, приоткрывшийся рот, тоже стал почти круглым. Она прижала к губам тонкие пальцы.
О боже! Что же происходит?
Она беспомощно смотрела на Прохорова испуганными глазами, как будто ища на лице служителя закона ответ на заданный ею вопрос.
Да черт его знает, что происходит, довольно грубо ответил он. Нехорошие дела тут у Вас происходят.
Он пару минут сверлил ее взглядом. Ольга почувствовала себя неуютно. Сегодня от следователя исходила какая-то явная агрессия, враждебность. Только непонятно почему.
Это связано с предыдущими убийствами? спросила она, скорее просто, что бы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.
Вероятнее всего да, сказал Прохоров. Чувствуя, что неправ, в конце концов, он сам сюда приперся ночью, он, чуть более мягко, спросил:Вы были знакомы с убитым?
С Петером? Да. Не слишком хорошо. Но, иногда, общались. Он увлекался антиквариатом, искусством. Все время покупал книги связанные с этим. Что-то вроде хобби. Вот, иногда, на почве, как он считал, общих интересов болтали. Она улыбнулась. На самом деле, я в этой области почти профан.
Прохоров удивленно посмотрел на нее.
Вы же, насколько я знаю, художница.
Ну, я, скорее, любитель, скромно сказала она. Особо глубоких познаний у меня нет. Я, скорее декоратор. А Петер, он знал все тонкости, историю искусства, все направления, всех мастеров, манеру написания В общем, увлекался этим весьма серьезно. Мне даже неловко иногда было, чувствовала себя невеждой
Когда вы виделись в последний раз?
Несколько дней назад, брови ее приподнялись, и она взмахнула рукой. Он занес мне книгу по искусству. Старое издание, он, вроде, такие собирал. Сказал, что я обязательно должна ее посмотреть. Что в ней великолепные репродукции. Я хотела сразу посмотреть и вернуть, но он заявил, что такие книги нужно изучать с чувством, в спокойной обстановке, а не на бегу. Всматриваясь в детали. Я не хотела ее оставлять. Книга, хоть и не очень ценная, но все же, редкая. Я боялась, вдруг помну или еще, что-то. Ну, Вы понимаете, чужая вещь. Петер он такой, педант. Потом было бы очень неудобно. Да, и она была мне не особо интересна. Не мой стиль. В общем, я не хотела ее брать, но он так настаивал, так расхваливал и восхищался, да еще и сам ее завез Ну, чтобы не обижать человека пришлось оставить ее у себя. Потом пролистала ее и положила аккуратненько в кабинете, что бы через несколько дней вернуть. Мол, отличная книга, посмотрела, полюбовалась. Получила истинное наслаждение. Она улыбнулась.
«И впрямь актриса. Чтобы не обижать человека. Отличная книга! Получила истинное наслаждение!», стараясь не подавать вида, что раскусил секрет искусной притворщицы, мрачно подумал Прохоров. Прирожденная врунья!
Это, наверное, вообще не важно, спохватившись, смущенно сказала Ольга.
Что Вы, что Вы. В нашем деле все важно, любая мелочь. Продолжайте, мне, чем подробнее, тем лучше. Страсть, как люблю подробности, из-них то все и складывается, ободрил следователь собеседницу, склонную ко лжи, коварству и бог знает к каким еще порокам и неблаговидным проступкам.
В общем, пока книга у меня лежала и ждала момента возвращения к хозяину, у меня, вдруг, появился заказчик, который как раз захотел, что-то в том же стиле, что и картины в книге Петера. Представляете? Удивительное совпадение, улыбнулась Ольга. Я позвонила ему, как я говорила он педант, и попросила разрешения оставить книгу у себя еще ненадолго. Мол, хочу показать заказчику. Он заверил меня, что очень рад, что книга мне пригодилась. И сказал, чтобы я не торопилась. Пусть пока будет у меня. Но, естественно, тактично напомнил, что бы я бережно с ней обращалась и не потеряла, и попросил не оставлять ее у заказчика, мол чужой человек, улыбнулась она. Я дала клятвенное обещание, что буду крайне аккуратна, и естественно никому чужую вещь ни в коем случае не оставлю, и на этом мы распрощались.
Когда это было? спросил следователь. В его деле и впрямь никогда не знаешь, что важно, а что нет. Девяносто и даже больше процентов получаемой информации, абсолютно бесполезны, зато оставшиеся пять-десятьбесценные бриллианты, помогающие раскрыть дело. Только никогда нельзя угадать заранее, что именно бриллиант, а, что просто мусор, пустая порода, не представляющая ценности.
Не могу вспомнить точно, извиняющимся голосом сказала Ольга. В среду или в четверг. А книга у меня на работе, в запертом ящике, что бы никуда не делась, она улыбнулась, я ее клиенту возила показывать, а завтра собиралась снять копии, вот и оставила. Наверное, нужно ее Вам отдать? Она же убитому принадлежала? Я завтра могу Вам прямо на работу завезти.
Прохоров отмахнулся от такого предложения. Только на работе ему ее не хватало.
Да, не надо. Оставьте ее пока у себя, Вы же ее для работы используете, ну вот и работайте. Не думаю, что она нам понадобится.
Ему нужно было поговорить о куда более важных вещах, а она, с какой-то ерундой лезет, раздраженно подумал Прохоров. Забыв, что сам, только что, уверил свидетельницу, будто для следствия все имеет значение.
Знаете, задумчиво сказала Ольга, возможно, это мне сейчас кажется, вследствие того, что произошло, но мне тогда, во время разговора с Петером показалось, что он какой-то очень эмоциональный, что ли. Чем-то возбужден, возможно, нервничает. Не знаю, но он разговаривал не как обычно. Он всегда сдержанный, даже немного нудноватый. Неторопливо-тягучая речь, как в анекдотах про прибалтов. Наверное, не очень хорошо так говорить, человек умер виновато добавила она.
Ну, Вы же рассказываете о своих ощущениях. Ничего не наговариваете. Пытаетесь помочь следствию поймать и наказать его убийцу. Ведь так? Чего ж тут переживать? несколько саркастично заметил Прохоров.
Да. Конечно. Ольга пристально посмотрела на него. Знаете, Иван Степанович, может у меня уже паранойя или мания какая-нибудь, и мне все время, что-то чудится, но мне почему-то кажется, что Вы тоже странно себя сегодня ведете.
Прохоров сделал притворно-изумленное лицо.
Я?!
Вы. Кажется, как будто вы злитесь, что ли. У Вас недовольство на лице написано.
Ладно. Хватит в кошки мышки играть и хороводы водить. А то, так в этом «Хороводово» и заночуешь.
Ну, что ж, Ольга Сергеевна, как говорится, карты на стол. У меня есть основания предполагать, что вся эта история связана, каким-то образом, с небезызвестным Вам Игорем Северцевым.
С Северцевым?! вполне искренне изумилась Ольга.
Именно. Прохоров посмотрел на нее колючим взглядом нквдешника. Только лампы направленной в глаза не хватает.
Игорь уже больше трех лет живет за границей, она пожала плечами, причем здесь он?
«Вот именно это мне и хотелось бы знать», продолжая сверлить хозяйку дома пристальным взглядом, подумал следователь.
Северцев был как-то связан с Данионитасом? Ну, может у них были общие деловые интересы? Или, не знаю, пиво пили вместе по воскресеньям, на рыбалку ходили, футбол смотрели.
Она усмехнулась. Видимо предположение о том, что ее знакомый мог пить пиво или ходить на рыбалку с занудным педантичным латышом позабавило ее.
Я понятия не имею о деловых интересах ни одного из них. И о пиве, рыбалке и так далее тоже. Но сильно сомневаюсь, что бы у них были какие-то общие увлечения. Слишком разные люди. Вообще сомневаюсь, что бы они общались, сказала она.