Этот подвиг настолько придал Раймонду уверенности в себе, что он осмелился войти в «Отель дез Энд» и был удивлен, обнаружив, как это просто. Никто толком и не взглянул на него. Потихоньку Раймонд сдружился с барменом, которого все называли Джимом. Выпивка стоила дорого, и молодой человек заказывал пильзнерское пиво, самое дешевое из того, что там подавали.
Правда, однажды он получил-таки щелчок по носу. Одетый, как и подобает артисту, в свитер с воротником-стойкой, Раймонд восседал на табурете в уютном полумраке и чувствовал себя весьма вольготно, когда помощник управляющего, подобно бледному архангелу проносясь мимо, взглянул на него, нахмурился и о чем-то зашептался с барменом. После этого Джим подошел к приятелю, тщательно протирая бокал, и перегнулся через стойку:
Послушай, парень, я только что схлопотал нагоняй от шефа и не стану тебя обслуживать, пока не оденешься как положено.
Раймонд возмутился.
Да говорил я, что ты актер, но он ни в какую. Воротничок и галстук, или не получишь ни капли. Джим незаметно исчез.
Дома, после соответствующей кампании, ему выделили деньги на костюм. В театре, объяснил Раймонд, готовили постановку американской комедии, где он получал роль со словами, но Арнольд ни за что не выпустит на сцену актера в таком старье. Меж тем это все, что у него есть, а такой шанс упускать просто нельзя. Доводы подействовали.
Высокий и стройный, Раймонд в тщательно отутюженном костюме выглядел превосходно, а потому отныне мог восседать у стойки совершенно спокойно.
В тот вечер бар почти пустовал. Конечно, время было слишком раннее, но Раймонду предстояло идти в театр: он играл в «Сирано» молодого гасконского дворянинас усами, в так называемых веллингтоновских сапогах и с новехонькой рапирой, но зато без парика, поскольку в таковом явно не нуждался. Какой-то маклер строча что-то в блокнот, тихо сидел в уголке, с мундштуком для сигар под яшму и непременным виски, да за стойкой вертела в руках бокал хереса незнакомая девушка.
Привет, Джим. Как обычно, пожалуйста. Но я тороплюсьчерез двадцать минут надо быть в театре.
Хм, хорошенькая девушка Длинные светлые волосы, расчесанные на косой пробор, ниспадают на плечи свободными волнами. И платье модное. Ей лет двадцать, не больше.
Незнакомка достала сигарету из маленького серебряного портсигара и, отложив его в сторону, принялась рассматривать в зеркальце изящно выгнутую бровьесть там пятнышко или нет? Сумочканаверное, первая в жизнисоскользнула с коленей и упала на пол. Раймонд, сама галантность, мигом бросился помогать.
Позвольте, мадемуазель.
О, большое вам спасибо.
Вы, конечно, не одна? с надеждой спросил он.
О нет, я жду маму, благодарю вас.
Раймонд, не зная, что сказать, неловко улыбнулся и решил искать спасение в оживленной болтовне с барменом.
Ну, дружище Джим, на этой неделе неплохие сборы. «Сирано» хорошо принимают, как ни странно. Хотя, конечно, Арнольд неподражаемодин нос чего стоит! «Nous sommes les cadets de Gascogne»,произнес он нараспев, взмахнув рукой. Ага, девушка явно заинтересовалась.
О, так вы заняты в спектакле?
Да, мадемуазель, я помощник режиссера, но в эту неделю решил выходить на сцену, любопытно попробовать, знаете ли.
А я как раз сегодня иду на спектакль, мне говорили, это занятно. А вот и моя мама! Тучная женщина в мехах возвращалась из дамской туалетной комнаты, явно затратив титанические усилия, дабы навести красоту.
Ах вот ты где, Полин! Что ты тут делаешь?
Пью херес.
Так почему же ты не села в гостиной, неразумное дитя, и не заказала его официанту? Моя дочь в бареподумать только! Ну а теперь идем, у нас мало времени, я распоряжусь, чтобы на стол подали сию секунду.
Девушка стала рыться в сумочке, собираясь заплатить.
Нет-нет, мадемуазель, прошу вас, доставьте мне удовольствие!
Отказать было неудобно, да и мама уже стояла у двери, нетерпеливо хмурясь.
Благодарю вас, смущенно пробормотала Полин.
Увидимся в театре, важно сказал Раймонд.
И она действительно была там, во втором ряду, уж такие-то волосы нельзя не заметить. Раймонда осенила замечательная, романтическая мысль. В конце четвертого действия, после сражения, когда молодые гасконцы выходили кланяться под аплодисменты взволнованных зрителей, он вытащил из волос бутафорскую розу и, старательно прицелясь, бросил. Цветок попал девушке в шею. Она хлопала что было сил, а мать, водрузив на нос очки в роговой оправе, рылась в коробке шоколадных конфет и ничего не заметила. Полин радостно помахала розой. Это был единственный романтический жест Раймонда за всю его жизнь.
Кто это? спросил он Джима.
Я знаю только, что ее мать и отец часто здесь бывают. Одно из старинных семейств. Куча денег, большой дом в предгорьях, лошади и бог знает что еще. Когда отец приходит сюда, я подаю ему по четверть бутыли шампанского и бренди.
Это произвело на Раймонда такое сильное впечатление, что он стал расспрашивать отца.
О да! Живут здесь с французских времен
Местные всегда говорили об истории таким образом. Когда-то толковали про «испанские времена». «Французские» же означали нашествие Наполеона. Ну а теперь, конечно, противное слово «оккупация» заменялось на «немецкие времена».
Глава семьикрупный землевладелец, держит виноградники, да еще внушительный пакет акций сталелитейного завода к северу от реки Очень богат и, похоже, ничего не потерял. Интересно, кому все потом отойдет? Был у него сын, но погиб, когда служил в авиации
Надо отдать справедливость Раймондуон влюбился скорее в «старинное семейство», чем в деньги. «Отель дез Энд» и неустанные хождения по Тротуару наконец принесли плоды.
Раймонд на автобусе поехал туда, где лесистые холмы уступали место горам, таким же массивным и пологим, как Вогезы, это обиталище старинной знати. Он увидел большие железные ворота, каменные столбы, увенчанные украшениями, и увитую зеленью высокую стену, но внутри не разглядел ничего, кроме кусочка лужайки и ветки кедра. Стояла дождливая осень, и предгорья сплошь затянул туман.
Раймонд путешествовал туда четыре раза в свободные воскресенья и уже отчаялся когда-либо вновь увидеть девушку, как вдруг, затаив дыхание и пытаясь унять бешеный стук сердца, оцепенел при виде скачущей навстречу всадницы.
Полин, в бриджах для верховой езды, ехала на изящной гнедой красавице, с удобством расположилась верхом на ней и, судя по всему, превосходно чувствовала себя в седле. На сей раз длинные волосы девушки были перехвачены сзади лентой. Раймонд и не догадывался, что она сохранила розу и носит с собой в кармане шотландского твидового жакета для верховой езды. О чем-то подобном Полин грезила еще воспитанницей католического монастыря.
У Раймонда, пожалуй, так и не хватило бы смелости что-нибудь сказать, но девушка сама окликнула его:
О, здравствуйте! Что вы делаете в этой глуши?
Я я подумал, это подходящее место, чтобы спокойно разучивать роль. А а вы, видно, живете где-то поблизости?
Да, вот здесь. Полин небрежно махнула рукой в сторону стены. Тоска невероятная!
Эта легко брошенная фраза потрясла Раймонда.
Но вы ездите в город?
Конечно, каждый день. Не то чтобы там жизнь била ключом, но хоть что-то есть, помимо деревьев.
Раймонд набрался смелости:
Тогда почему бы нам как-нибудь утром не выпить кофе, скажем в «Золотом фазане»?
Да, мне там нравится, люблю рассматривать все эти картины.
«Золотой фазан» был не только кафе, но и небольшой картинной галереей, что приманивало представителей местной интеллигенции побогаче.
Завтра, если угодно. Я ничем особенно не занята.
Полин достигла самого подходящего возраста для Сирано и Роксаны, для шепотков и вздохов под балконом. Неуклюжесть и снобизм Раймонда нисколько ее не беспокоили. Девушка с удовольствием велела бы ему найти садовую лестницу и взобраться к ней в окно ночью, но такая мысль не приходила ей в голову. Она не была Матильдой. В противном случае Полин сочла бы Раймонда величайшим трусомон не походил на Жюльена. Зато у девушки были чудесные волосы и звучное имяПолин Режи де Божанси. Какой-то младший отпрыск этого благородного семейства состоял при дворе одного из братьев НаполеонаЛуи или Жерома. Полин стало фамильным именем, позаимствованным у прекрасной принцессы Бонапарт (ходили слухи, что у кого-то из де Божанси был с ней роман).