Кто-то делает такие вещи в двадцать лет. Кто-то не делает их и в сорок.
Совершенно верно.
Это меня удивило. Я скажу вам честно, во всем этом есть что-то серьезное.
Вы имеете в виду девушку?
Я имею в виду его. Исчезновение девушкиэто чрезвычайно серьезно. Это можно было бы принять за преступление, но ничто не указывает на то, что он заставил ее уехать с ним силой. Здесь что-то большее. Мужчина уходит из дома без видимых причин. Почему он уходит из своего дома и склоняет некую девушку уйти из своего? Насколько хорошо вы его знаете?
Как я сказал, пятнадцать лет назадчерт, уже почти двадцатья знал его довольно хорошо. С тех пор я видел его всего пару раз зимой. Он, кажется, женился на девушке, тоже горнолыжнице? Бельгийкая забыл ее имя.
Да. Не заметили ли вы в его поведении чего-нибудь необычного?
Все мы ведем себя достаточно необычно, если как следует разобраться, сухо заметил журналист.
Да, конечно. Как он вел себя в дороге?
Обыкновенно. Ничего экстраординарного. Да мы едва парой слов перемолвились. Пока я вел, он спал, потом мы менялись. Мы оба были на той вечеринке.
«Бог ты мой, с досадой подумал Ван дер Вальк, он все это время был у меня буквально под носом».
Он сказал, что с удовольствием немного покатался на лыжах, что приятно утомлен, что он не на машине, и попросил подвезти его. Естественно, я согласился.
А девушка?
Ее совсем не было слышно. Если честно, то я едва заметил ее. По-моему, они без ума друг от друга. Жан-Клод был довольно весел и счастлив.
Может, он радовался тому, что оказался таким хитрым? Адреналин в крови от сознания того, что делаешь что-то необычное. За ним охотится полиция трех стран. Я пытаюсь добраться до него из Голландии, немецкая полиция разыскивает девушкуони знают, что она с ним, австрийцы не слишком беспокоятся о своем вертолете, но все-таки были бы рады как следует пнуть его под зад. Все пограничные посты о нем предупреждены.
Я даже и не представлял себе я был за рулем. Просто показал документы на автомобиль и свой паспорт. Да они и так всех нас знают как облупленных.
Именно на это он и рассчитывал.
Будь я проклят.
Куда он направился?
Я приглашал его вернуться сюда, но он отказался и ответил, что поедет дальше на поезде.
Какой поезд?
На Безансон, на север.
Вы знаете, каков его маршрут?
Прежде чем ответить, Серайе долго и пристально смотрел своими светло-голубыми глазами на Ван дер Валька. Ван дер Вальк очень надеялся на то, что он ответит, потому что не имел права заставлять его это сделать.
У меня есть одна мысль, медленно, с неохотой выдавил журналист, что у него есть коттедж или что-то вроде этого в Вогезах.
Адрес знаете?
Нет.
Телефон?
Там нет никакого телефона.
Где находится это место?
Боюсь, я не знаю.
Ван дер Вальк одарил собеседника доброй, простодушной улыбкой.
Как же вы узнали, что там нет телефона?
Вы думаете, что он немного того? Сошел с рельсов? внезапно спросил Серайе.
Я ни черта не знаю. Меня все это беспокоит. Я хотел бы, чтобы родители девушки узнали, что она жива и здорова. Я хотел бы поговорить с Маршалом. У меня нет против него абсолютно никаких обвинений. Я не собираюсь его арестовывать или еще что-то в этом роде. Он вправе покидать свой дом тогда, когда он этого пожелает. Но это касается и других людей. Он уехал от женыона беспокоится. Он бросил свою работутам тоже беспокоятся. Несомненно, вы думаете, что во всей этой истории есть что-то странное, иначе вы не стали бы так осторожничать со мной. Поверьте, будет лучше, если вы скажете мне.
У меня есть телефон одного кафе, медленно проговорил Серайе. Он сказал, что они могут передать ему сообщение.
Он не должен звонить вам?
Нет.
Но он дал вам номер этого телефона на случай, если кто-нибудь станет разыскивать его, вы должны сообщить ему об этом.
Думаю, так, несчастным голосом согласился Серайе.
Вы понимаете? Не звоните по этому номеруэто может только ухудшить положение. Вы ведь заметили, что я не угрожаю вам и не пугаю вас, но если в этом деле всплывет какой-нибудь криминал, то законники непременно выяснят, что вы помогали ему дважды, притом один раз после моего предупреждения, это может сыграть не в вашу пользу. Это просто дружеское замечание.
Серайе поднялся, подошел к своему столу и вытащил из ящика записную книжку. Пролистав страницы, он вырвал одну, не глядя на Ван дер Валька, подошел к нему и протянул бумажку:
Вот. Может быть, вы и правы. Я не знаю, что это за место и где оно находится. Что вы сделаете с этим листочкомваше дело. Жан-Клод не сможет сказать, что я предал его. Он должен был сказать мне, что, провозя его через границу, я рискую нарваться на неприятности.
Что сказали вам на пограничном посту?
Спросили, кто они. Я ответил, что просто двое моих друзей. Я уже собрался разбудить их, но он засмеялся и сказал, что спящие пусть спят, и раз я их хорошо знаю, то все в порядке.
Если бы он настоял на том, чтобы вы их разбудили, и вы сделали бы это, у вас были бы неприятностиэто совершенно точно.
Это приходило мне на ум, но я забыл об этом, потому что он мой друг. Но в будущем я постараюсь быть более осмотрительным.
Телефонный номер был нацарапан на листочке торопливо, кривовато, так, словно его писали, положив бумажку на руль автомобиля. Где-то в Вогезах Он отправился с этим листочком на почту. Во Франции узнать адрес по телефону не так сложно, они все зарегистрированыточно так же, как номера автомобилей
Полтора часа спустя он сидел в кафе и пил настойку горечавкив выборе напитков он отличался завидным постоянством.
«Именно то, что нужно, удовлетворенно подумал он. Это горный напиток, и вся эта история тоже какая-то горная». Он купил карту Вогез и после нескольких минут ее тщательного изучения обнаружил маленькую деревушку, приткнувшуюся у подножия гор, между хребтом и равниной Эльзаса, недалеко от Саверни и перехода Зорна. «Должно быть, там очень мило», подумал он; в отдалении от излюбленных туристических мест и от мест, славящихся своими винами, это была мало кому известная деревушка, притаившаяся среди буковых и сосновых лесов.
Было вполне понятно, почему Маршал выбрал именно это место в качестве надежного убежища, для этой цели оно было чрезвычайно подходящим. Легко верилось в то, что он держал это место в секрете от своей жены, бывая там лишь изредка, возможно с перерывами в несколько лет. Типичный кусочек северного романтизма, который совершенно не гармонировал с миллионерской частью натуры миллионера, но служил местом отдыха для мальчишеской части натуры Маршала. Что ж, у каждого человека есть право на отдых. Это могло бы послужить хорошим противоядием от Канизиуса, от «Сопекса», от пристального внимания общественности и, может быть, от Анн-Мари. Нет, он не собирался звонить Канизиусу: он еще далеко не во всем разобрался. Партия Канизиуса в этом спектакле была сыграна. Он почувствовал, что готов заключить пари, что Канизиус зналили хотя бы предполагал, что Жан-Клод способен на гораздо большее, чем он сообщил полиции.
Поезд из Шамоникса до Страсбурга отправился в долгий, но отнюдь не скучный переездпо красивейшему маршруту, и на Ван дер Валька, наблюдавшего за солнечным закатом, снизошло умиротворение. Все это были пустые хлопоты и сплошная говорильня. Если бы мистер Маршал не имел таких огромных денег, его побег был бы гораздо труднее и менее напоминал бы каникулы, но большие деньги, подобно комете, оставляли за собой яркий хвост. Ван дер Вальк совершил довольно забавный вояж по Альпам, и к чему это привело? Что это прояснило? Нервный мужчина с огромными деньгами, одновременно слишком старый и слишком молодой для своего возраста, который никогда ничего не хотел и ни в чем не нуждался, не получивший урока стойкости, упрямства и терпениятакие уроки получают только бедные люди, которым нужно бороться за каждый шаг в своей жизни. Если у человека нет денег, он печален. Если у человека слишком много денег, он точно так же печален. Нет, Ван дер Вальк был совершенно спокоен, в его размышлениях не было ни намека на истерику: он ведь все равно нагонит этого парня, поговорит с ним и вернет девушку домой, и то, что делает Маршал, теперь его дело. А вообще, пусть бы об этом беспокоился Канизиус, откровенно говоря, все это было делом частным, не касающимся полиции.