Глава 3
Должен сказать, что официально, при исполнении служебных обязанностей, и неофициально, в личном плане, я имел дело минимум с сотней разных куколок и потому как нечто само собой разумеющееся полагал, что мой визит к Нейоми прибавит еще одну красотку к этой компании. Но я ошибался.
Когда горничная проводила меня через обширный, роскошно обставленный холл огромной квартиры на двенадцатом этаже дома74 по Парк-авеню, куда я был допущен после того, как объявил, что пришел по поручению мистера Гленна Прескотта, и показала полутемную холодную комнату с мебелью, покрытой чехлами, мне понадобился только один взгляд на красавицу, стоящую возле пианино, чтобы осознать всю глубину своего заблуждения.
Она улыбнулась.
Не стану утверждать, будто улыбка предназначалась мне. Она просто улыбнулась.
Мистер Гудвин? От мистера Прескотта?
Совершенно верно, мисс Кари.
Наверное, мне бы следовало отказать вам. Но я не люблю этого делать. Такое пуританство!
Почему же именно отказать?
Да потому что если вы действительно от него, то сейчас начнете меня запугивать, не так ли?
В отношении чего, интересно?
Послушайте, хватит ломать комедию.
Она снова улыбнулась.
Я минуточку подождал, убедился, что добавлять она ничего не намерена, и сказал:
Фактически, прислал меня вовсе не мистер Прескотт, а Ниро Вульф. Сестры Ноэля Хауторна поручили ему обсудить с вами завещание их брата.
Ниро Вульф, детектив?
Он самый.
Какая прелесть! И когда же он ко мне приедет?
Вся загвоздка в том, что сам он никогда ни к кому не ездит. Просто терпеть не может сдвигаться с места. Им издан специальный закон, в котором уголовным преступлением считается любая его попытка выйти из собственного дома. Это случается крайне редко. И только не по делу. За нужными людьми по его поручению гоняюсь я.
Брови у нее приподнялись.
Значит, вы приехали пригласить меня к Ниро Вульфу?
Совершенно верно. Только никакой спешки. Сейчас половина пятого, а он ожидает вас не раньше семнадцати пятидесяти.
Она покачала головой.
Очень жаль. Было бы так интересно поболтать со знаменитым детективом.
Вот и поболтайте.
Нет.
Ничего тверже этого «нет» я в жизни не слышал.
Я внимательно на нее посмотрел. Куколкой здесь и не пахло. Она была чем-то совершенно новым и непонятным. Я бы не мог назвать ее ни обаятельной, ни уютной, ни холодной, ни хорошенькой. Скорее темноволосая, чем светловолосая, но в то же время и не брюнетка. И черты лица ее не отвечали требованиям, предъявляемым к кинозвездам, но ты этого почему-то не видел. Перед тобой была только она. Стыдно сказать, но, обменявшись с ней парой фраз, я сник.
За девять лет работы детективом я настолько очерствел и лишился всяких сантиментов, что рассматривание любого человека считал частью своих обязанностей, но в глазах Нейоми Кари таилось нечто, заставлявшее меня и вглядываться в них непрестанно, и тут же, смутившись, смотреть в сторону. И это вовсе не было добрым старым приглашением погреться у камина, ибо на меня такие вещи не действуют. Нет, сквозило в них что-то сугубо женское, точно у самки, манящей самца. И еще там ясно читался нахальный дерзкий ум... Именно это меня и смущало. А оттого, что она все прекрасно понимает, мне было совсем тошно.
Сказать по правде, снова заговорил я, к вопросу подошли весьма глупо. Насколько я понимаю, утром сюда притащился мистер Стоффер и заявил, что, если вы не поделитесь, вдова Хауторна попытается опротестовать завещание.
Она улыбнулась.
Да. Осей действительно что-то такое лепетал.
Осей? «Окостенелый»? Очень ему подходит.
По-моему, тоже. Рада, что вам понравилось...
Понравилось... Только Осей вас обманул... На деле все обстоит еще хуже... Если бы просто суд!
Господи, как неприятно. Что же там еще?
Я потряс головой.
К сожалению, на такие сообщения меня никто не уполномочивал.... Знаете, эта комнатасамое холодное место, где я сегодня побывал. Если вы располагаете временем, я могу дать один полезный совет. Скажите, эти штуковины на четырех ножкахстулья?
Она громко рассмеялась.
Садитесь, прошу вас, мистер...
Гудвин. Арчи.
Садитесь, пожалуйста.
Только теперь она отошла от пианино. Было очень приятно наблюдать за ее движениями, легкими и целенаправленными.
Она нажала на кнопку звонка.
Что-нибудь выпьете?
Стакан молока, с вашего разрешения.
Я уселся в двух шагах от нее. Горничной было велено принести стакан молока и бутылку Боррадановской воды. Мисс Кари отказалась от предложенной сигареты и, когда я закурил свою, произнесла:
Знаете, вы меня ужасно встревожили. Чувствовалось, однако, что она скорее забавляется, чем волнуется. Надеюсь, молоко укрепит ваше желание дать мне ценный совет?
Да, безусловно. Я посмотрел ей в глаза и больше уже не отворачивался. Я рекомендую вам не встречаться с Ниро Вульфом. Конечно, по отношению к моему хозяину я действую нелояльно, но я вообще человек переменчивый, ну а потом, мне сразу не понравилось, как они все против вас ополчились. Теперь же, после встречи с вами, и подавно...
Я махнул рукой.
Что, предательство стало само собой разумеющимся?
Так иногда бывает...
Как мило с вашей стороны. Почему же вы не советуете разговаривать с Ниро Вульфом?
Да потому что прекрасно знаю, какую ловушку он вам расставляет. Единственное, что вам сейчас необходимо, - эго хороший адвокат. И пускай Вульф ведет переговоры с ним.
Она поморщилась.
Не люблю адвокатов. Насмотрелась на них досыта: ведь я три года работала в юридической фирме.
Все равно же придется его нанимать, если начнется судебный процесс.
Очевидно. Но вы сказали, что мне грозит нечто худшее. Какая-то ловушка. Может, объясните?
Я подмигнул ей и покачал головой.
Вошла девушка с Боррадановской водой и молоком на подносе. Я отпил глоток. Оно было слишком холодным. Тогда я обхватил стакан ладонями, снова подмигнул и заметил:
Здесь и впрямь очень симпатично, прохладно. Я буквально наслаждаюсь, а вы?
Нет!ответила она, и меня поразила неожиданная резкость ее тона. Мне не от чего радоваться. Всего три дня назад умер мой большой друг, мистер Ноэль Хауторн. Другой человек, которому я доверяла, ведет себя враждебно. Мистер Гленн Прескотт. Заявился сюда вчера вечером и совершенно оскорбительным тоном выложил мне содержание завещания. А теперь и вовсе открыто вступил в сговор с семейством мистера Хауторна. Стоффера этого сюда прислал, чтобы меня запугать. Потом вас с детским лепетом о ловушке и предательстве. A-а... Как ваше молоко?
Извините, конечно, но черта с два вы не в восторге от сложившейся ситуации. Будем мы, наконец, говорить серьезно?
У меня вообще нет желания касаться этой темы. Единственная здравая мысль, которую я от вас услышала, заключалась в том, что дело повели неправильно. Напустить на меня Осси с угрозами! Да я одним взглядом могу из него заику сделать! Интересно, а из вас пока не сделала?
Нет, но вы близки к этому. Я опять ей подмигнул. Можете не сомневаться, через двадцать минут я дойду до кондиции. Ведь вы специально пригласили меня сесть. Впрочем, смею вас заверить, что я не Осси. Фактически, я просто убиваю время. Босс приказал доставить вас к нему на Тридцать пятую улицу без десяти шесть, но я предпочитаю заявиться в десять минут седьмого. Ему необходимо преподать хороший урок. Я взглянул на свои часы-браслет. Вам скоро выходить. Мне пришлось оставить машину у Третьей авеню.
Я же объяснила, что это мне неприятно. Еще молока?
Больше не надо, спасибо. Так вы не едете?
Конечно нет.
Ну, и что вы станете делать? Продолжать упорно талдычить «нет», пока не получите официальную повестку в суд?
Я вовсе не отказываюсь вести переговоры!Голос ее снова стал резким, неприятным. Просто меня возмущает их поведение. Я, конечно, понимаю, что от Хауторнов ничего разумного ожидать нельзя, но неужели миссис Данн не могла потолковать со мной по-человечески? Или у нее язык не повернулся заявить, что они считают подобное завещание несправедливым и просят его пересмотреть? Уж не гордость ли мешает ей признаться, что все три сестры убеждены в своем естественном праве на долю состояния брага?