Какие это вы буквы чертите? спросила она, с удивлением взглянув на него.
Это?
Да
Французское слово je taime.
Вы знаете по-французски?
Конечно! небрежно ответил подмастерье. До того несчастия, которое заставляет меня тайно от всех вести эту жизнь, я учился я был в высшем учебном заведении.
А что значит это слово?
То значит, что я хочу давно сказать вам.
А что же?
«Je taime»значит «я тебя люблю».
Наташа побагровела и закрыла лицо руками.
В это время сидевший на краю скамейки какой-то господин встал и ушел.
Андрюшка, казалось, только и ждал этого. Он придвинулся и страстно заговорил:
Да-да, я люблю вас, Наташа, знайте это!.. А вы?..
Он остановился, принял красивую позу и старался заглянуть в лицо молодой девушки ласковым взглядом; но его глаза не поддавались обману; они выдавали его, и в них светилась какая-то затаенная, мрачная мысль.
Но голосом Андрюшка владел в совершенстве; к тому же Наташа была слишком хорошенькая девочка, так что в этот момент он, может быть, и был искренним.
А вы?.. А ты, Наташа? тихо повторил он, мелодично вибрируя и силясь отнять от лица ее руки. Но вместо ответа Наташа вдруг открыла заплаканное лицо, быстро глянула по сторонам и, видя, что момент удобен, бросилась к нему на шею, горячо поцеловала его три раза в губы, в щеку и отвечала
Андрюшка самодовольно захохотал; но тотчас же лицо его приняло прежнее выражение, отражавшее овладевшую всем существом его мысль. Он еще раз пристально поглядел в лицо молодой девушки, взглядом он как будто пытался выведать самые сокровенные тайны души своей собеседницы. Наташа выдержала этот взгляд и, как бы понимая его вопросительное значение, сама спросила:
Что вы так смотрите на меня?
Андрюшка опустил голову и опять зачертил тросточкой по песку. Он собирался сообщить что-то, и это «что-то» было очень важно. По крайней мере, на наглом лице его впервые мелькнула тень смущения.
Одно уж я сказал тебе, Наташа! ласково, но чрезвычайно серьезно начал бывший воспитанник исправительного заведения. Говорил я тебе и о другом, насчет моего прошлого; намекал на происхождение мое; тут есть тайна, которую я никому открыть не смел. Но теперь, сегодня, когда вышел такой случай, когда, так сказать, сама судьба устраивает все я хочу тебе передать очень многое Хочешь ты выслушать меня?
Голос молодого подмастерья пресекся от волнения. Наташа едва узнала своего возлюбленного; так преобразился он в эту минуту
Правда, ты говоришь, что любишь меня?! вдруг задыхаясь, шепнул он, наклонившись к ее уху. Правда? Говори! Поклянись и я тебе все открою, но помни, если ты солжешь если ты изменишь мне, я тебя убью Слышишь убью! Я тебе сам клянусь в этом!
Наташа затрепетала. Жгучие взгляды Андрюшки пронизывали ее насквозь Она чувствовала, что и душа и тело ее отныне безвозвратно принадлежат ему. Довольно ему взглянуть на нее вот так, как теперь, и она сделает все, что ни прикажет он; она была вся в полной его власти. Собственная воля ее пропала. А он все твердил, стискивая ее руку:
Поклянись!., и я тебе все открою. Ты будешь моя и мы вместе с тобой разделим то, чего я думал сперва достичь один в своем одиночестве. Судьба поставила тебя на мой путь, Наташа, и все кончено. Ты должна быть моею Ты слышишь, ты понимаешь, это я тебе говорю?..
Слышу и понимаю, тихо уронила Наташа, все более и более подчиняясь действию этого страстного шепота и поддаваясь влиянию его выразительных глаз.
И не изменишь мне никогда?..
Никогда
И исполнишь все, что я ни прикажу тебе
Исполню, ответила она без запинки и таким тоном безусловной покорности, что нельзя было сомневаться в правдивости ее слов.
Ну, хорошо, я тебе расскажу все!.. Только помни, что после этого рассказа ты уже моя Еще в последний раз поэтому переспрашиваю тебя: любишь ли ты меня настолько, чтобы разделить со мною всю мою жизнь
Люблю, прошептала Наташа, поднимая глаза, в которых действительно светилась любовь.
Ну так слушай же!..
Тайна
Во-первых, я тебе объявляю, что сегодня мы уже виделись
Как виделись?! удивленно и испуганно переспросила Наташа, прекрасно знавшая противное.
Ну так знай же, яграф Радищев
Девушка широко открыла глаза и застыла в позе изумления.
Да, продолжал Андрюшка, я видел тебя сегодня Но помни, что все этострашная тайна! Ты больше не должна предлагать мне ни одного вопроса, потому что все равно я тебе ничего не отвечу сегодня. Второеты больше не должна показываться туда. Если твоя работа еще не окончена, то все равно откажись от нее письменно, отговорись нездоровьем, а я сам отнесу это письмо Поняла?
Поняла, ответила Наташа, испуганно и в то же время подобострастно глядя на своего собеседника.
А когда все устроится, продолжал Андрюшка, когда я больше не должен буду скрываться и вести такую жизнь, как я веду тогда ты будешь женою моей и мы заживем с тобою, Наташа А пока ни единому на свете человеку ты не должна и намекнуть даже о том, что я тебе сейчас сказал В противном же случае, как я ни люблю тебя, но все-таки не пощажу и твоей жизни Клянусь, я убью тебя!..
Эту последнюю фразу Андрюшка произнес так внушительно, что Наташа вздрогнула.
Через несколько минут они расстались; она получила приказание немедленно идти домой, а он сам заявил ей, что пойдет «туда» по делу, требующему его присутствия еще раз.
Возвращаясь домой и раздумывая на тему всего сообщенного Андрюшкой, Наташа ни на минуту не сомневалась, что все сказанное имсущая правда.
Неопытная и малоразвитая девочка была в состоянии близком к восторгу.
«Онграф!»думала она; он сделает и ее богатой, знатной дамой. О! Какою очаровательною казалась ей эта перспектива! Ради нее она теперь готова молчать как убитая. И как она будет гордиться теперь своей тайной связью с этим юношей! Как стоически будет переносить насмешки сестры! Какое ей дело до них, когда в перспективе у нее так много всего, чем она сразу удивит и повергнет перед собой всех, кто вздумает смеяться над ее связью с подмастерьем.
Выйдя за ограду садика, Андрюшка несколько раз оглянулся вслед быстро удаляющейся Наташе и, когда заметил, что она свернула в ближайшую улицу, вошел в портерную.
Хозяин встретил его с дружеской улыбкой, и оба поздоровались за руку.
Дай-ка кружечку, Капиныч!
Калиныч нацедил кружку и подал ее через прилавок.
Ну что, как дела? спросил он.
Андрюшка отхлебнул пива и проговорил:
Дело ничего! Скоро срок оканчиваю!
У мастерового?
Да.
А сколько осталось?
Да с месяц, не больше.
А потом как же?..
Андрюшка лукаво улыбнулся:
Что ж потом?.. Потом тоже хлеб будем жевать ртом
Так! сказал Калиныч, смахнув что-то с прилавка, и вдруг прибавил:А папенька-то ваш как узнал, что вы сюда ходить зачали, перестал нас посещать то, бывало, все со службы на перепутье и забежит кружечку перехватить, а теперьнет
А ну его, махнул рукой Андрюшка, и глаза его блеснули ненавистью. Теперь предлагай он мне мировую, то я ему наплюю в рожу, и больше ничего. Он понимает это, верно, потому и опасается.
Это точно, ответил портерщик. Да нонче он что-то и сам опускаться стал, попивает, говорят. Стороной слышал, что и жалованье сбавили.
Но Андрюшка уже не слушал болтовни буфетчика; он вынул из кармана клочок бумаги и принялся писать карандашом ряд каких-то знаков.
Излиновав ими весь клочок бумаги, он подал его Калинычу.
Отдайте-ка это Померанцеву, когда он зайдет, только не забудьте, пожалуйста.
Портершик взял бумажку, бережно положил на полку и обещал передать.
Андрюшка расплатился и вышел. Чем дальше шел он по улице, тем более мрачнело его лицо. Видно было по всему, что нелегкую думу нес он с собою. Да оно так и было. В мозгу Андрюшки росло громадное предприятие. Он осмысливал все шансы и трудности его; но чем больше предвиделось их, тем настойчивее упрямился он в своем решении. Страстная натура юноши, так долго искавшая исхода из своего замкнутого положения, получила тот толчок, в который она сама верила и который ожидала с таким нетерпением.