Дальше виднелся скат дороги в довольно глубокий овраг, после чего она вновь поднималась в гору и терялась в лесу.
Глухое тут место, сказал Павел, и ему показалось, что слова его прозвучали как-то особенно гулко.
Да, версты три жилья не будет видно. Вот кроме этих дач, что налево, с какой-то странной усмешкой в голосе сказал возница. Вот мост тут есть, продолжал он тем же тоном, место очень крутое и опасное, ночью, пожалуй, и не проехать.
А что? спросил Павел.
Да пошаливают.
Маруся боязливо поглядела на Павла. Он улыбнулся.
Некоторое время все трое ехали молча. Но вот лес, обрамляющий дорогу с обеих сторон, стал редеть и наконец, сразу оборвавшись рядом высоких стройных стволов, открыл живописную долину, на дне которой виднелся пресловутый мост.
Вот это он и есть? спросил Павел.
Он и есть, отвечал возница.
Да, брат, ночью тут беда.
Маруся ближе подвинулась к своему жениху и с любопытством стала глядеть на зыбистую поверхность реки, которая бурно кипела около свай. Медленно съехала бричка по глубоким песочным колеям, и уже передние ее колеса въехали на утлые доски моста, когда вдруг под ним раздался шум и на дорогу один за другим выскочили шестеро мужчин и женщина.
Возница, вместо того чтобы попытаться уехать, кинул вожжи и сам соскочил с облучка.
Вяжи их! скомандовал один. Веревки захватил?
Захватил, отвечал бывший возница и полез внутрь кузова.
Павел, не имея под руками ничего, кроме кнута, схватился было за него, но несколько сильных рук вырвали у него и это оружие. Через минуту он и Петрова, связанные, лежали на дне брички, которая вскачь неслась по скошенному лугу, огибая выступ леса.
Потом тележка свернула в глубь чащи и поехала тише.
И Петрова и Павел прекрасно понимали, что ни кричать, ни оказывать какое-либо сопротивление нет надобности, это бесполезно, и потому молча покорились своей участи.
Павел вскоре сообразил, чья это штука, и с ужасом думал о судьбе, которая должна была их постигнуть. Как и всегда бывает в таких случаях, влюбленный гораздо менее заботился о себе, чем о той, которая была несравненно дороже собственной жизни.
В самой глубине леса тележка остановилась перед утлою избенкой. Сюда были введены оба пленника. Но изба оказалась обитаемой. Гостей, очевидно, тут ожидали, потому что в дверях показался высокий сухощавый человек с обрюзгшим лицом, который был не кто иной, как Алексей Колечкин.
При виде дрожащих от страха пленников своих он весело и добродушно улыбнулся, говоря:
Не беспокойтесь, господа!.. Я не враг, я друг ваш, и если все это произошло, то так нужно для вашего спасения.
Затем Колечкин подошел к Павлу и стал развязывать его; то же самое делала его подруга Маринка с Петровой. После этой операции Колечкин вышел к своим сообщникам и, довольно долго протолковав с ними, вошел обратно, прося Павла и Петрову переодеться в предлагаемые костюмы, а свои отдать ему.
С Павла был снят, между прочим, и нательный крест его.
Потом Колечкин сел в повозку и уехал с Маринкой. Петрова и граф остались под крепкою стражей.
Они были так потрясены всем случившимся, что, не проронив ни слова, покорялись всему, что им приказывали.
По отъезде Колечкина они узнали, что изба состоит из двух помещений: из кухни и той комнаты, где они находились и около которой имелись довольно просторные сени.
Спустя несколько минут из глубины леса пришел еще один человек, оказавшийся владельцем избы, и еще спустя немного времени в кухне затрещали дрова и потянуло запахом снеди.
Боже, что это такое с нами делается?! воскликнула Петрова, закрывая лицо руками, когда плотная, тяжелая дверь была заперта хозяином снаружи на замок.
Алешка наталкивается на возможность измены
После свидания с Андрюшкой Колечкин в задумчивости вернулся домой.
За это время убранство лачуги значительно изменилось. Кое-какая мебель украшала ее. Постели имели приличный вид, будучи снабжены новыми матрацами, подушками и одеялами. Между окон висело новое зеркало в ореховой раме, самые окна украсились занавесками, а в новом шкафу, сильно пахнувшем клеем и лаком, был обширный гардероб; правда, все это покупалось на рынке «немного держанное» и за половину стоимости, но все-таки внешность господина Колечкина с этих пор приняла вполне приличный вид, несмотря даже на то, что на потасканном лице его какими-то серыми полутонами и отеками аллегорически фотографировалась «петербургская ночь». При этом оно было омрачено какою-то думой.
Как бы не так! сказал он, слегка покачиваясь и снимая лощеную шляпу.
Старуха, по обыкновению, с пугливым подобострастием глядела на него.
Маринка была? повернулся он к матери.
Заходила сейчас, пока ты уходил в трактир Не застала тебя и ругалась
Гм!.. Ругалась! повторил Колечкин. Что же она говорила?
Да просто скандалила. Взяла твою бутылку с водкой и шмякнула ее об пол Вот видишь там, до сих пор еще не высохло
А вы чего глядели?..
Да что же я ей смею сказать если бы я ей сказала что-нибудь, она бы на меня кинулась.
Пьяна, что ли, была?
Совсем пьяна.
Экая! Колечкин по-матерному выругался и опять обратился к матери:А не говорила, когда придет?
Не говорила только ругалась!
Экая тварь! А мне все-таки ее надо бы повидать. Давно не видались, это правда.
Но едва Колечкин произнес эти слова, как дверь шумно распахнулась, и на пороге ее появилась красивая, стройная женщина с злыми чертами уже не молодого лица. Она одета была неряшливо и бедно, густые пепельные волосы ее неряшливо высовывались из-под платка. Заметив Колечкина, она кинулась к нему.
Ты чего же это? А?
Лицо Колечкина приняло смущенное выражение.
Ты что же это? повторила Марина, подбочениваясь. Я прихожу к тебе, а ты удрал.
По делам был, Маринка, не кричи; теперь до тебя у меня есть дело.
Плевать мне на твои дела, а ты мне скажи, где ты пропадалвчера и третьего дня?
Да надо было!
Надо? Кутил все ночи. Ну хорошо! Погоди у меня! Засажу я тебя опять в тюрьму, ты ведь знаешь, мошенник этакий, что стоит мне слово сказать, и будешь ты лаять за железной решеткой
Не сердись, Маринка, ей-богу, дела были
То-то дела! отвечала Маринка несколько уже смягченным тоном и, спустив платок с головы на плечи, села в кресло.
Маменька, принесите нам водчонки! сказал Алешка, вынимая бумажник.
Старуха моментально схватила платок, а другую руку протянула за деньгами. Колечкин дал рубль, и она ушла.
Оставшись вдвоем, Маринка и Колечкин обменялись взглядами.
Какое же такое дело? угрюмо спросила посетительница.
Дело важнейшее Надоело, видишь ли, мне быть под началом у Андрюшки Курицына. Уж больно он заноситься стал. Злоба у меня на него так и накипает. Только до времени я молчал все А тут встретил я одного человека, он и рассказал мне про баронессу.
Шток? спросила Марина.
Да-да! Про нее Стороной будто бы он слышал, она сильно напугана, что у ее любимого внука двойник. Старуха, оказывается, нюхом чует, что тут для него что-то недоброе, и, как он мне рассказывал, готовится большую награду предложить тому из сыскных агентов или все равно кому бы то ни было, кто отыщет убийцу Померанцева и представит куда следует
Что ж, ты думаешь выдать его?
Очень бы хотел, да боюсь А конечно, если бы случай удобный наклюнулся, я бы его не пощадил
И отлично! Чего его щадить?!
Вот то-то и есть, Марина, что надо действовать осторожно Ты вот сердишься! А теперь самое что ни на есть для меня кипучее время. Сейчас я виделся с ним в здешнем трактире. Он мне наговорил такого, что у меня волосы дыбом встали. Понимаешь ли? Мне дается поручение послезавтра покончить с Павлом и его невестой, понимаешь?..
Колечкин сделал очень определенный жест. Маринка нахмурила брови.
А сколько он даст за это?
Еще ничего не говорил, а только сулит много по окончании дела, когда он графом станет. Вот я и думаю, как бы не так, братец! Может быть, все это один вздор только
Конечно, обдумай!
Колечкин опустил голову, и в комнате воцарилось молчание.