Теперь я вспомнил. Это дядя Вилли. У него есть ключ.
Он спит в твоей кровати?
Он очень болен. Проблемы с сердцем. Нам нужно вести себя потише и пойти наверх.
Кройтнер надеялся, что на втором этаже обнаружится что-то вроде гостевой комнаты или, по меньшей мере, комната с диваном. Интуиция настоятельно рекомендовала очистить территорию как можно быстрее, прежде чем хозяин обнаружит их. Но Кройтнер не хотел упускать хороший шанс заполучить Михаэлу в постель. Как бы то ни было, Вартберг не проснулся, когда она вошла в спальню. Значит, хозяин либо крепко спал, либо был пьян.
О, проклятье! Михаэла схватилась за правое ухо под париком двадцатых годов.
Что такое?
Моя серьга. Видимо, выпала в спальне.
Я принесу ее тебе. Никаких проблем.
Кройтнер увлек Михаэлу в длинный коридор. Он шел на цыпочках, как можно тише, чему способствовали горные сапоги браконьера. Кройтнер остановился перед открытой дверью спальни и прислушался. Там было тихо. Ни шуршания, ни дыхания, ни кашля, ни храпа. В комнате лежал мохнатый ковер, поглощающий звуки.
Кройтнер сделал два шага через порог и скрылся в темноте неосвещенной части комнаты. Там он остановился и дал глазам привыкнуть к полумраку. Серьга Михаэлы лежала на одеяле. И, очевидно, кто-то лежал под ним. Кройтнер не видел лица, только прядь седых волос.
Кройтнер осторожно шагнул к кровати и поднял сверкающую серьгу с одеяла, очень медленно, чтобы не шуметь. Затем он приблизился еще на полшага. Ему было любопытно и хотелось посмотреть, кто же под одеялом. Это был пожилой человек. Предположительно домовладелец Вартберг. Кройтнера передернуло: человек смотрел на него. Глаза были открыты, так же как рот. Кройтнер потихоньку поднес руку к носу человека. Ничего, никакого дыхания. Он, со всей очевидностью, был мертв. Кройтнер заметил несколько отверстий в одеяле и разлетевшиеся по комнате перья.
Нашел? прозвучало сзади. Михаэла стояла в дверях.
Кройтнер жестом предложил ей покинуть спальню. Через мгновение он вышел в коридор, потянув за собой дверь спальни.
Вот, возьми. Кройтнер вручил сережку Михаэле, и та немедленно ее надела.
Твой дядя Вилли все еще там?
Кройтнер кивнул и задумался. Человек в кровати был мертв. Это объясняло, почему он не проснулся при их появлении. Умер ли он естественной смертью? Или здесь произошло убийство? Что за дыры в одеяле? В любом случае он должен позвонить в полицию. Но это значит расстаться с мыслью о ночи с Хундсгайгерихой. Гнев и отчаяние захлестнули Кройтнера. Ему хотелось кричать. Единственный раз в жизни повезло. Женщина, о которой он так давно мечтал, захотела поехать в его дом ночью! И вдруг все пошло не так. Все. Абсолютно все! Нельзя ли вызвать полицейских через час? После того, как они сходят на второй этаж с Михаэлой? Мертвецу все равно. И вообще, с какой стати звонить в полицию? Это не его дом. Они начнут задавать вопросы, и Михаэла узнает, что он солгал ей. Это также говорило в пользу того, что надо ну да, максимально использовать ситуацию.
Ну так что, пошли наверх?
Кройтнер ободряюще улыбнулся Михаэле. Но она была в шоке, и ее глаза так расширились, что Кройтнер мог видеть белок вокруг радужки.
Кто это? спросила Михаэла.
Она показывала на что-то за спиной Кройтнера. Тот обернулся.
Она стояла там как привидение. Девушка в джинсах и кожаной куртке, растрепанные волосы, дезориентированный взгляд опухших глаз. Кройтнер знал ее. Это была Лара Эверс. Та самая, которая сказала, что Вартберга нет дома. В ее руке был пистолет.
Лара, сказал Кройтнер, делая паузу, чтобы дождаться реакции. Ее не было. Девушка дышала тяжело и редко. Только не волнуйся. Кройтнер жестом велел Михаэле уйти. Лара, ты меня слышишь?
Лара Эверс уставилась на Кройтнера, но было невозможно сказать, видит ли она его. Затем внезапно ее лицо ожило. Она испустила истошный вопль, подняла пистолети выстрелила
Глава 4
Патрульная машина, подобравшая Валльнера, проехала по заснеженным лугам и лесу. Даже издалека можно было видеть, как в ночи вспыхивают огни проблесковых маячков. Несколько автомобилей припарковались перед старым бывшим фермерским домом. На первом этажебелая, в некоторых местах растрескавшаяся штукатурка, на втором этажетемное дерево. Между транспортными средствами экстренных служб стоял собственный «Ауди А4 Авант» Валльнера.
Ледяной воздух обжег Валльнера, когда тот выскочил из машины. Он застегнул пуховик и направился к дому быстрыми чеканными шагами. На расстоянии он видел, как его коллега Джанет Боде разговаривает с двумя мужчинами. Они стояли рядом с машиной с номерами Розенхайма. Валльнер пришел к выводу, что это коллеги из криминальной службы, которых обычно вызывали на ночные происшествия. В этот момент Шартауэр вышел из двери и позвал Валльнера, сам он не должен был выходить за пределы зоны, отгороженной для нужд судебных экспертов. Валльнер подошел к Шартауэру.
Это Манфред? хрипло спросил Валльнер.
Манфред с другой стороны. Шартауэр кивнул на здание. Мы поместили его за домом.
У Валльнера потемнело в глазах. В то же время он почувствовал: что-то не так. В тоне Шартауэра было своего рода недоумение: как будто здесь недостаточно проблем, так и Манфред тоже тут. Это не соответствовало трагизму обстоятельств. К тому же Валльнер вряд ли мог поверить, что они убрали тело Манфреда, прежде чем закончилось расследование обстоятельств смерти.
Вы перенесли тело?
Изумление отразилось на лице Шартауэра.
Тело?
Ты сказал, вы поместили Манфреда за домом.
Манфред не умер. Что ты мелешь?
Но тут же нашли пожилого человека?
Да. Но это не Манфред.
Ах вот как? Хорошо.
Короткая пауза. Валльнеру потребовалось разобраться в своих мыслях, глубоко вздохнуть, прежде чем облегчение разлилось по его телу.
Нет, конечно, плохо. Но Валльнер снял очки и помассировал переносицу. Дерьмо, я несся сюда как сумасшедший. И что здесь делает мой дед?
Не имею понятия. Спроси его сам.
За главным домом стояла небольшая деревянная постройка с перекрытиями на верхнем этаже. Бывший сарай был превращен в гараж. Перед дверью гаража стояла машина скорой помощи. В ней сидела молодая женщина, которой занимались врачи. Двое полицейских, казалось, стояли на страже. Валльнер огляделся, но не нашел Манфреда, и снова вопросительно посмотрел на Шартауэра.
За санитаркой! В гараже!
Валльнер поблагодарил и принялся обходить амбуланс. Внезапно перед ним предстали три фигуры, как из пьесы: мужчина в кожаных штанах и домотканой рубахе, с пером на тирольской шляпе, из-под шляпы выглядывала марлевая повязка. Рядом с ним была женщина в искусственной шубе, под которой она носила сверкающее платье с блестками, на ногах угги, через плечо маленькая сумочка, из которой торчали две сверкающие лодочки. И, наконец, Смерть с косой в руке. Все трое смотрели на Валльнера и молчали.
Я волновался, сказал Валльнер косарю.
Прости, пожалуйста. Я ведь оставил тебе записку. Манфред поежился в недрах своего черного плаща. Или не оставил?
Я не нашел никакой записки. Где ты ее оставил?
Ну, на кухонном столе Костлявые пальцы теперь выковыряли из плаща небольшой квадратный лист бумаги. А, я положил ее в карман. Мне жаль. Я забыл о ней от волнения. Он передал записку Валльнеру. Вот что там было.
«Я на карнавале, значилось на бумаге. И дальше: Это может занять время, не жди меня».
Валльнер с недоверием вернул бумажку.
Ты был на карнавале?
Мы были там вместе, сказал Кройтнер. Решили немного развлечься. Кройтнер усмехнулся.
Мне холодно. Могу я наконец-то идти? обратилась дама к Валльнеру. Видимо, она догадалась, что он имеет отношение к полиции.
Вас уже опросили?
Я поговорила с сотрудницей криминальной полиции.
Валльнер удостоверился, что адрес Михаэлы Хундсгайгер записан, и позволил ей идти. После этого он обратился к обоим мужчинам:
Нам надо поговорить.
Глава 5
Берлин, начало 1996 года
Районный суд Моабит, отделение Шёффен. Ответчик Мириам Кордес выглядела мило. У нее были веснушки и зеленые глаза. Короткая прическа и цветастое платье молодой женщины были слишком хороши для того, в чем ее обвиняли: хранение четырехсот граммов кокаина вкупе с сопротивлением сотрудникам правоохранительных органов и нанесение опасной травмы. Взгляд девушки был тревожным.