Черт!
Резко жму на педаль тормоза на меня летит встречная машина. Если бы у моего автомобиля вместо колес были ноги, то сейчас он стоял бы на цыпочках; к счастью, у «БМВ» надежная антиблокировочная система. Я жестом извиняюсь перед водителем встречной машины, который тоже успел остановиться.
Читать по губам я не умею, однако он явно произносит что-то нелестное в мой адрес. Я беззвучно говорю «простите», водитель тут же рвет машину с места, покрышки сердито взвизгивают напоследок.
Через несколько минут я благополучно паркую «БМВ» на стоянке адвокатской конторы «Карр, Теннисон и Эггар» и смотрю на себя в зеркало заднего вида не потекла ли тушь? Не очень-то хорошо являться на работу с черными разводами под глазами.
Все, я спокойна. Забираю вещи и толкаю двери в особняк тридцатых годов прошлого века, переоборудованный под нашу контору.
Доброе утро, Нина, приветствую администратора в приемной и, придерживая дверь бедром, затаскиваю сумку-тележку.
Доброе утро, Клэр, отвечает Нина.
Потом приглядывается ко мне внимательнее: значит, следы слез я не оттерла. Впрочем, Нина никак не комментирует увиденное, лишь кивает на матовую дверь в конце коридора и говорит:
Том с Леонардом уже в конференц-зале.
Я бросаю взгляд на часы. Восемь пятьдесят. Партнеры подождут, а я пока отвезу папки к себе в кабинет и освежу макияж.
В маленькой приемной перед кабинетом сидит за столиком Сэнди, мой секретарь.
Доброе утро, Сэнди. Как выходные?
Доброе, Клэр. Замечательно. А у тебя?
И у меня хорошо.
Я не смотрю на Сэнди надеюсь, она не заметит плачевного состояния моего макияжа. Наспех стираю потеки туши перед зеркалом, висящим на внутренней стороне шкафа для документов.
А, вот ты где. В кабинет стремительно входит Леонард, я вижу его в зеркало. Он умолкает и окидывает меня проницательным взглядом. Все нормально?
Да. Уже да. Я взмахиваю над ресницами щеточкой от туши.
Точно?
Абсолютно. Меня обхамили по дороге. Утро понедельника, все спешат.
Нарушила ты?
Я взвешиваю, сказать ли правду, и эти раздумья выдают меня с головой. Леонард закрывает дверь и подходит ко мне.
Ты точно в порядке? Я ведь знаю про дату.
Я опускаю голову. Мне стыдно не только за свою рассеянность, но и за неумение скрывать чувства. Вновь смотрю в зеркало на Леонарда, стараюсь придать лицу уверенное выражение и еще раз подкрашиваю ресницы.
У меня все хорошо. Честное слово. Спасибо за заботу, улыбаюсь я, и Леонард отечески похлопывает меня по руке.
Тогда вперед, мы тебя ждем. Он возвращается к своей привычной бодрой деловитости. У меня мало времени. Скоро приедет треклятая миссис Фриман.
Миссис Фриман?
Я прячу тушь в карман пиджака и выхожу следом за Леонардом, пытаясь вспомнить, о ком речь. Кажется, на разборке в прошлый понедельник что-то говорили
Да. Старуха с кислой физиономией. Нашу миссис Фриман бросил муж. Удивляюсь, почему он терпел ее так долго. Она, наверное, была чертовски хороша в постели, больше ничего на ум не приходит. Поверь, такой красотке надо в койке мешок на голову надевать. И себе заодно на всякий случай, а то вдруг с нее мешок свалится.
Леонард, ну что ты такое говоришь, укоряю я, а сама невольно улыбаюсь.
Леонард ужасно честен, порой до грубости, и на фирме об этом ходят забавные легенды.
Том уже в конференц-зале, стоит у застекленной двери, ведущей в частный сад. При звуке наших шагов оборачивается.
Отлично, ты ее нашел. Он с улыбкой кивает мне и занимает место за столом. Я тебе кофе принес. Как выходные?
Хорошо. Я тоже сажусь. На самом деле мне хочется сказать плохо. Кошмарные были выходные; с приближением очередного дня рождения маме тяжело как никогда. Но я молчу. Том в курсе происходящего. За годы нашей дружбы он столько раз меня поддерживал! Я меняю тему: Жаль, что ты не приехал на барбекю. Все уладилось?
Да, ты уж прости, вздыхает Том. Изабелла вдруг передумала и затребовала Лотти назад. Мол, у них прием в честь бабушки или еще какое-то мероприятие.
Изабелла никак не уймется? спрашивает Леонард, устраиваясь во главе стола.
Да уж. Обычное дело. Деньги. Ее последний каприз отвезти Лотти в Нью-Йорк покататься на лыжах. Стоит целое состояние, а раскошелиться должен я. Разве мало им было недели у моря?
А все потому, что ты не подписал с Изабеллой брачный контракт, замечает Леонард и, открыв блокнот, достает из внутреннего кармана перьевую ручку «Монблан». Как я, по-твоему, выжил после трех разводов?
Я шлю Тому сочувственную улыбку. Леонард нам все уши прожужжал о важности брачного контракта.
Урок усвоен, говорит Том.
А тебе заключить такой контракт еще не поздно, назидательно сообщает Леонард.
Он не отрывает взгляд от блокнота, но постукивает ручкой по столу передо мной.
У нас с Люком все прекрасно. Думаю, и дальше так будет, возражаю я.
Замечание Леонарда меня уязвило.
Ну-ну. «Гордыня до добра не доводит» и все такое прочее.
Я не отвечаю. Спорить бессмысленно, по этому вопросу мы с Леонардом никогда не сойдемся.
Том ловит мой взгляд, одними глазами спрашивает: «Ты в норме?», я коротко киваю, и мы переходим к делу.
Наши понедельничные разборки, как мы их любовно называем, дают возможность рассказать о своих рабочих делах двум другим партнерам. В отношении работы Леонард большой педант, он считает эти совещания крайне важными для продуктивного управления фирмой.
Так любой из нас может подстраховать партнера, если тот заболел, и взять его дело. Разборки хорошая традиция, с них приятно начинать неделю, с ними легко поддерживать на фирме семейный дух мы все трое им очень дорожим.
После разборки я встречаюсь с клиентом, затем иду узнать, свободен ли Том. Его секретарь быстро печатает на компьютере. Она одаривает меня мимолетной улыбкой, не прерывая работы. Дверь к Тому открыта значит, он не занят. Мы не важничаем и не требуем доклада о своем приходе.
Тук-тук. Кофе будешь? Я показываю Тому две чашки.
Золотые слова, кивает он.
Мы с Томом вместе отучились в университете, вместе его окончили. В студенчестве у нас завязался небольшой роман, но как только мы получили дипломы, решили оставить любовь за дверями Оксфорда.
Мы были амбициозны, мечтали о карьере, однако и после расставания поддерживали связь. Именно я через год своей работы на фирме порекомендовала Тома начальству.
Предложение о партнерстве мы с Томом получили одновременно.
Я спиной толкаю дверь, та закрывается.
Ну а теперь, когда мы одни, расскажи, что произошло вчера на самом деле. Я ставлю кофе перед Томом и сажусь напротив.
Вот за это я тебя и ценю, говорит Том. Никаких предисловий. Никакого хождения вокруг да около. Сразу берешь быка за рога.
Если я начну ходить вокруг да около, ты скажешь «ближе к делу».
Правда, кивает Том. Хотя рассказывать особо нечего. Изабелла взбесилась от ревности, когда поняла, что я везу Лотти к тебе. Ну как обычно.
Я хмурюсь.
Изабелла до сих пор ревнует? Сколько можно? Вы в разводе уже года три?
Ты же ее знаешь!
Увы, знаю. Вспыльчивость и ревность бывшей жены Том объясняет горячей итальянской кровью. Люк куда спокойнее относится к нашему с Томом прошлому, за что я ему очень благодарна.
Ну да ладно, хватит обо мне. Ты-то как? спрашивает Том.
Медлю с ответом. Может, изобразить непонимание мол, о чем ты? Отметаю эту мысль. Том прекрасно помнит о дате, которая нависла над нами черной тучей на горизонте. Я шумно вздыхаю.
Непростая неделя. Мама мрачнеет с каждым днем. Я надеялась, что воскресные посиделки ее взбодрят. Она старалась, умничка, но явно через силу. Леонард, спасибо ему, от мамы почти не отходил, ей вроде бы нравилось.
Я спрашивал о тебе. Как твоя мама, я знаю; легче ей не становится. Том отпивает кофе. Клэр, как ты сама? Хорошо спишь? Вид у тебя усталый.
Я выдавливаю вялый смешок.
Вежливый намек, что я паршиво выгляжу?
Я этого не говорил.
Сплю не очень, если тебе так уж интересно. Осенью я вечно сама не своя. Не понимаю, что чувствую, что вообще нужно чувствовать. За кого я переживаю? За маму? За Элис? За себя? Сегодня ночью я думала действительно ли скучаю по сестре? Она пропала так давно, что я живу без нее почти всю жизнь. Я ненадолго умолкаю, смотрю в окно. Мы ведь в этом году нанимали очередного детектива, опять пытались ее разыскать, но, как всегда, без толку.