Через двадцать минут служебный седан вез его к станции метро «Кропоткинская», где располагался офис фирмы «Акция-Заем».
Глава 3
Машина едва отъехала от Управления, когда позвонил Юрий Ревошин. Он заявил, что готов встретиться с Гуровым. Полковник взглянул на часы, стрелки приближались к восьми тридцати вечера. Прикинув, сколько времени потребуется на беседу с директором заемной фирмы, Гуров вздохнул и предложил Ревошину явиться в Управление к девяти утра. Ему страшно не хотелось откладывать допрос подозреваемого, но назначать встречу на одиннадцать ночиэто уж слишком. Ревошина же перспектива пропустить рабочий день, отпрашиваться у начальства, объяснять, что за срочное дело у него вдруг появилось, совершенно не вдохновила, и он принялся уговаривать Гурова не откладывать встречу на утро, а побеседовать прямо сейчас. Гуров объяснил, что в данный момент он занят и освободится разве что к полуночи, но Ревошин заявил, что готов ждать.
Рвение Ревошина настораживало. То, что полковник торопится получить представление о том, что собой представляет подозреваемый и стоит ли брать его в разработку, было вполне логично. Но чего ради Ревошин так рвется на встречу с Гуровым? Хочет поскорее снять с себя подозрения? Или выяснить, какие версии рассматривает полиция и стоит ли волноваться о собственной шкуре?
«Ладно, с этим разберемся позже. Сейчас лучше сосредоточиться на сотрудниках фирмы «Акция-Заем» и ее директоре», оборвал собственные мысли Гуров.
Автомобиль как раз остановился напротив яркой вывески, рекламирующей услуги заемной фирмы. Леонид Мейерхольд поспешно выскочил из машины, обогнул капот и распахнул перед Гуровым дверцу. После утреннего конфликта он всеми силами старался сгладить негативное впечатление: с разговорами не лез, от комментариев воздерживался и выражение лица с оскорбленного сменил на деловито-профессиональное. Гуров еще не понял, по нраву ли ему эти изменения, но терпеть расшаркивания он точно не собирался.
Больше так не делайте, приказным тоном заявил он водителю.
Мейерхольд смутился, но взгляд Гурова выдержал.
Я вас понял, товарищ полковник.
Пожалуй, мне стоит обозначить свои представления о вашей роли. Дело в том, что я терпеть не могу подхалимство, в какой бы форме оно ни выражалось, внезапно проговорил Гуров. Он не собирался болтать с Мейерхольдом по душам, ведь потерпеть его присутствие оставалось всего несколько часов, но слова сами собой сорвались с языка, и теперь уже Гуров не мог молчать: Лизоблюдов и им подобныхтем более. Не выношу тех, кто сует нос в чужие дела. Не боюсь стукачей и кляузников Ладно, забудьте. Давайте просто проживем этот день, не досаждая друг другу.
Мейерхольд не нашелся что ответить, но Гуров ответа и не ждал. Быстрым шагом он прошел к конторе и скрылся за дверью. Несмотря на поздний час, офис оказался открыт. Помещение состояло из центрального холла и нескольких кабинетов. В холле за шикарным столом сидела миловидная блондинка. Не из тех, что красуются на обложках глянцевых журналов, а из категории так называемых «теплых» блондинок.
Доброго времени суток, меня зовут Татьяна, при виде Гурова она встрепенулась. Как я могу к вам обращаться?
Заученные фразы так и сыпались с уст девушки. В этом не было ничего удивительного, шаблонная система общения охватила всю страну. Теперь в организациях, предоставляющих услуги населению, невозможно было услышать простую человеческую речь. Только шаблоны, фальшивые улыбки и заверения в искренней любви и преданности. А за этими улыбками и стандартными фразами скрывалось всегда одно: желание раскрутить клиента на максимальную сумму, впарить ему низкопробный товар по баснословной цене. В таком мире теперь жил Гуров. В таком режиме жила теперь вся страна.
Полковник Гуров, Московский уголовный розыск, Лев Иванович достал удостоверение. Проводите меня к вашему директору.
Позвольте ознакомиться с документом, попросила миловидная девушка, назвавшаяся Татьяной.
Гуров развернул удостоверение так, чтобы она могла сличить фото с оригиналом. К этому процессу Татьяна отнеслась серьезно: с минуту смотрела на снимок, время от времени переводя взгляд на полковника, после чего совершенно невозмутимо заявила, что выполнить просьбу Гурова не может.
Господин Марочкин принимает только по предварительной записи, улыбка во все тридцать два зуба. Но вас может принять кто-то из менеджеров. Пожалуйста, пройдите в комнату ожидания, я все организую.
Менеджеры меня не интересуют, заявил Гуров. А речи о предварительной записи советую оставить для клиентов. Все, что я хочу от вас знать, в каком кабинете сидит директор фирмы.
Понимаю ваше нетерпение, продолжая играть роль, заученно улыбалась Татьяна. Прошу вас, пройдите в комнату ожидания, я посмотрю, что можно для вас сделать.
«Да что ж за день такой сегодня, мысленно простонал Гуров. Сначала это тупое задание, затем выскочка-водитель, после хам-патологоанатом, а теперь еще это! Ну уж нет, играть по правилам этой конторы я точно не стану».
Гуров склонился над столом, всем телом навис над хрупкой девушкой Татьяной и тихо, но с нажимом произнес:
Запомните одну простую истину, милочка, если не хотите навлечь на свою голову гнев начальства, лучше не спорьте с представителями власти, после этой фразы Гуров развернулся и скрылся в коридоре.
Коридор, в который выходило с десяток дверей, был узким и длинным. Освещение подкачало: две тусклые лампочки в самом конце коридора и дверной проем давали возможность рассмотреть таблички, но и только. Одна из них, с надписью «Директор», отыскалась в самом конце коридора. Гуров толкнул дверь, та легко поддалась, и полковнику открылась картина, красноречиво показывающая суть работы директора заемной фирмы.
Господин Марочкин сидел за широким столом, вернее, не сидел, а растекался по спинке солидного офисного кресла. Глаза его были закрыты, ноги закинуты на стол, руки скрещены на груди. Комнату оглашало тихое сопение: господин директор попросту спал.
Вижу, работы у вас невпроворот, намеренно громко произнес Гуров, входя в кабинет и закрывая за собой дверь.
Марочкин вздрогнул, открыл глаза и уставился на Гурова. Ноги его автоматически слетели со стола и с громким стуком ударились о паркетный пол. Какое-то время он соображал, кем может быть вошедший. Гуров буквально видел, как в мозгу Марочкина идет сложный процесс обработки информации. Клиент, разгневанный родственник или проверяющий? От ответа на этот вопрос зависело, какой стиль поведения выбрать. Марочкин остановился на варианте с проверяющим. Лицо его приобрело выражение учтивой доброжелательности, типа, смотрите, я полностью открыт и прозрачен, мне нечего скрывать.
Ваша правда, день был тяжелым, тон Марочкина соответствовал выражению лица. Простите за это за неподобающий вид, вы застали меня врасплох. Обычно офис-менеджер предупреждает о посетителях, но вы наверняка и сами знаете, как сложно найти достойных сотрудников.
Тем более когда работа так утомительна, поддел Гуров.
Еще раз приношу свои извинения, смутить Марочкина оказалось не так-то просто. Могу я узнать, что привело вас в нашу контору?
Ваша деятельность, ответ прозвучал неопределенно.
И какую из проверяющих инстанций вы представляете? Вы ведь действуете не как частное лицо, я правильно понимаю?
Не как частное, тут вы правы. Московский уголовный розыскдля вас достаточно серьезная инстанция?
Уголовный розыск? Марочкин изменился в лице. Не понимаю, каким образом наша деятельность могла заинтересовать уголовный розыск? ОБЭП, налоговая, гражданское правоэто еще понятно, но уголовный розыск? Уверяю вас, мы действуем на законных основаниях. Если хотите ознакомиться с учредительными документами, я с радостью вам их предоставлю и даже не стану спрашивать, на каком основании вы ими интересуетесь.
Я ими не интересуюсь, ответил Гуров. Скорее, меня интересуют ваши клиенты.
Клиенты? Но позвольте, это же конфиденциальная информация! Скажите хотя бы, в каком контексте они вас заинтересовали? Кто-то из наших заемщиков совершил уголовное преступление? Марочкин нервничал все сильнее. Поверьте, я не имею намерения скрывать от вас информацию. Просто хочу знать чуть больше.