Да я готова уступить еще больше! Мне так хочется ее сдать! в сердцах сказала риелтор. Это ведь, на самом деле, ужасностоит пустая квартира в самом центре города, и никто в ней не живет!
Что, давным-давно? А кто здесь жил до меня? поинтересовалась Джин.
До вас? заметно оживилась риелтор. Значит, вы все-таки готовы ее снять?
Ну, разумеется! Джин пожала плечами. Как я могу пройти мимо такой прелести! Красивая красная комната с тайными зловещими знаками! Да я с ума сойду от восторга!
Ух, как я рада это слышать! с облегчением вздохнула риелтор. Вы себе просто не представляете!
Так кто же жил в этом красном аду до меня? усмехнулась Джин.
Вы не поверитеникто, ответила риелтор. Квартира стоит пустая уже долгое времяс тех пор, как только умерла прежняя владелица. Конечно, мы оплачиваем все коммунальные услуги, постоянно делаем уборку и поддерживаем все в рабочем состоянии. Но это же очень плохо, когда такие квартиры пустуют! Так быть не должно!
Конечно, это плохо, сказала Джин. Просто ужасно, когда такие квартиры пустуют.
Простите, а вы риелтор смотрела на клиентку испытующим взглядом и уже не только как на некое противное экзотическое насекомое. Вы из мира искусства или богемы Ну, может, художник или писатель Актриса?
Нет, ничего такого! засмеялась Джин. Разочаровала, да? Я многих разочаровываю. Я сама по себе. Просто такая, какая есть.
А почему у вас такое странное имяДжин? спросила риелтор.
Это не имя, Джин снова почувствовала раздражение: ей так надоело это объяснять! Это никну, все равно что кличка в Сети. «Джин» потому, что мой любимый напиток водка. Но «Водкой» человека называть неприлично. Вот друзья и стали называть меня «Джин», тем более что это перекликается с моим настоящим именем. Джинэто тоже водка, только из можжевельника. Мне очень нравится. А по паспорту я Евгения Борисовна Кравец.
Так когда принести договор аренды? риелтор взяла быка за рога. Можем подписать уже сегодня.
Сегодня, сейчас, завтракогда хотите, пожала плечами Джин. Мне все равно. Я здесь остаюсь. Прямо сейчас.
А вещи? в тоне риелтора снова появилось подозрение. У вас чторазве нет вещей?
А кому они нужны, эти вещи? насмешливо хмыкнула Джин, не упуская возможности поиздеваться. Все, что мне нужно, со мной!
По-мужски вытащив туго набитый бумажник из кармана джинсов, Джин расплатилась с риелторомвручила и аванс, и предоплату, и сумму за проживание за два месяца. Джин пришла в полный восторг от подозрительности, с которой риелтор ощупывала и пересчитывала ее деньги, опасаясь, что они фальшивые.
Оставив ее за этим увлекательным занятием, Джин подошла к окну, распахнула его настежь. Солнечный свет стал еще ярче. Внизу колыхалась зеленая листва, уже немного обожженная солнцем. Издали доносился уличный шум, но он не раздражал. Здесь, в квартире, он каким-то странным образом трансформировался в комфортное, обволакивающе-живое, теплое облако уюта и покоя. Он дарил ощущения, которые Джин не испытывала никогда. Ей было уютно и легко стоять возле окнатак, будто сейчас она лежала в теплой ванне, время от времени с бульканьем погружаясь в нее с головой.
Из окна открывается замечательный вид на парк заученным голосом начала риелтор, и Джин чуть не треснула ее по лбу за эту избитую фразу.
Нельзя было выразить в таких пошлых словах то, что она только что испытала, стоя у окна!
Пошлость слов принижала здешний покой, низводила его на уровень той посредственности, с которой Джин боролась на протяжении всей своей жизни и которая в конце концов привела ее сюда, в омут крови и солнца. Кровь и солнце были разлиты по стенам в каком-то бешеном жизненном экстазе, который Джин всегда хотела испытать на себе Она отозвалась слишком резко:
Вы пересчитали деньги? Тогда уходите! и тут же добавила: Ключ можете оставить на столе.
Фыркнув что-то неразборчивое (Джин не собиралась вслушиваться), риелтор звякнула ключом на длинной цепочке и бросила его на антикварный стол в самой середине комнаты. Стол из красного дерева (должно быть, очень ценная вещь) заметно нуждался в покраске, полировке и ремонте. А еще он нуждался в жильцеможет быть, больше, чем во всем остальном.
Дверь захлопнулась с шумом.
Джин по-прежнему стояла у окна. На стенах все так же буйно полыхали солнце и кровь. Капли сочной венозной крови стремительно катились вниз.
Джин перегнулась через подоконник, наслаждаясь изумрудным буйством летней листвы. Цвет был настолько сочный и яркий, что так и просился на холст. Джин задумалась: какие краски нужно смешать, чтобы получить такую невероятную красоту? Память не давала ответа.
Ей вовсе не хотелось думать. Она просто отдыхала душой, каждой клеточкой тела чувствуя какое-то странное, неизвестно откуда взявшееся умиротворение.
Квартира располагалась на втором этаже. Этаж был не высокий, но сюда почти не доносился уличный шумвозможно, из-за близости парка.
Джин вспомнила, как поразил ее этот старинный трехэтажный дом, стоящий в конце переулка, как раз перед тупиком. Она была поражена в самое сердце величественной грацией этого старинного жилья, словно чудом сохранившегося в современных урбанистических джунглях, возведенных из стекла и бетона. Эта удивительная красота взывала не только к генетической памяти, но и к самому сокровенному в ее душе, которая (Джин чувствовала это) вопреки всему оставалась целой.
Именно тогда, вся во власти этой странной бури, которую она не могла объяснить даже самой себе, Джин поняла: это ее дом. Этот дом принадлежит ейили, возможно, она принадлежит ему, как угодно. Она еще не видела квартиры, о которой риелтор с самого начала их переписки в интернете давала столь противоречивые отзывы, но уже вовсю чувствовала, что обязательно должна остаться здесь, во что бы то ни стало здесь удержаться, уцепиться за неево что бы то ни стало! Она почувствовала, но почему-то не могла сама себе объяснить.
Яркий оранжевый мяч, взявшийся ниоткуда, взлетел так высоко, что Джин с удивлением отпрянула от подоконника. Мяч, стремительно возникший перед ней, так же быстро исчез внизу. Маленькая девочка лет пяти, со смешными торчащими во все стороны косичками, одетая в летний сарафан в бело-зеленый горошек, подхватила мяч, заливаясь смехом. Девочка-подросток лет четырнадцати (это она подбросила мяч с такой силой) со смехом взъерошила малышке волосы. Джин с удивлением загляделась на синее платье девочки-подросткаочень необычное. Джин еще не доводилось видеть таких. Очень красивое платье, нестандартного кроя и, похоже, из натуральной ткани. Может, мама девочки была дизайнером, потому и одевала дочку так необычно.
Девочки, между тем, явно не были сестрами. Малышка была белокурой, пухленькой, с румяным, удивительно круглым лицом. Красивая, улыбающаяся, жизнерадостная, она вовсю наслаждалась этим солнечным днем и игрой со своей старшей подругой.
Девочка постарше была совершенно другой. Очень высокая для своих лет, худощавая, с длинными черными как смоль волосами, забранными синей лентой в свободно развевающийся хвост, с явной примесью кавказской или еврейской крови. Она была невероятно красива. Со своего второго этажа Джин ясно различала черты ее лицаточеные, как на старинной монете, и такие яркие, что они против воли приковывали взгляд. Джин залюбовалась естественной грацией ее движенийдевочка-подросток двигалась легко и свободно.
Джин задумалась: почему эти две настолько разные и по внешности, и по возрасту девочки играют вместе, если они никак не могут быть сестрами? Но в этот момент к ним решительно подошла пожилая (лет не меньше шестидесяти) женщина, одетая в темный коричневый костюм с короткими рукавчиками. Чем-то неуловимым женщина напоминала учительницуможет, тугим пучком седых, стянутых на затылке волос или массивными очками в старомодной роговой оправе, которые делали ее лицо старше и толще.
Женщина в очках («учительница», как окрестила ее про себя Джин) решительно взяла за руку старшую девочку и повела ее в глубину парка. Малышка, смеясь, подпрыгивая и подбрасывая вверх мяч, побежала следом за ними.