Чего? не понял Вадим.
Джин, говорю. Меня никто не называет Евгенией.
Что за дурацкая кличка? он передернул плечамина этот раз с наслаждением: больше не нужно скрывать свои эмоции.
Они уже вышли из дома и шли к джипу, припаркованному среди темных сосен. Тусклый фонарь над домом едва освещал сгустившуюся темноту.
Как водка, фыркнула она. Джинта же водка, только звучит красиво.
Ты еще и бухаешь! не удержался от смеха Вадим. Ну и тараканы у тебя в башке!
На своих посмотри! огрызнулась она.
Он расхохотался. В этой ситуации не было вообще ничего смешного. Вадим наверняка потерял клиента, в доме которого произошло жуткое убийство (депутат теперь точно не захочет этот дом, просто спихнет его кому-нибудь по дешевке), плетется ночью через лес черт знает где в сопровождении этого дурацкого чучела, которое невесть откуда свалилось на его голову. Это ей, между прочим, он дает работу, а она ему тыкает, хамит и утверждает, что у него тоже тараканы в голове.
Вадим смеялся и смеялся и вдруг поймал себя на мысли, что смеется впервые за много месяцев. Эта мысль повергла его в шок.
Они остановились возле машины. Вадим пиликнул сигнализацией.
Садись.
Что, и до дома довезешь? в голосе дерзкой девчонки звучала издевка.
Садись, дура! улыбнулся он.
Да ладно, Джин с легкостью уселась на переднее сиденье. Что я, не понимаю, что ли? Завтра в офисе я тыкать не стану и сделаю вид, что вообще с вами не знакома. Так что ничего не произошло!
Если к тому времени я тебя не уволю.
Увольняй! дерзкая девчонка пожала плечами. Мне как-то все равно. После того, что я увидела сегодня, мне действительно все равно.
Вадим сел в машину, захлопнул за собой дверь, но отъезжать не спешил.
Чего ждем? поинтересовалась она.
А теперь говоривсе, как есть. Хватит туфту гнать! скомандовал он. Говори все, как естьи быстро! И помни: ты вляпалась в дерьмо, а я тебя вытащил. Я не обязан был тебя из полиции вытаскивать!
Тогда зачем ты это сделал? Джин уставилась на него. Зачем ты следователю наврал?
Не знаю, он пожал плечами и задал вопрос в лоб: Это ты убила ребенка?
Господь с тобой! вздрогнула Джин. Я, вообще-то, в Бога не верю, но тут иначе не скажешь.
Так я и подумал. Глупо было думать иначе. Поэтому я наврал. Но теперь я хочу знать правду. И учти: если надумаешь врать и вилять хвостом, я тебя не пойму.
Ладно. Но предупреждаю: то, что ты услышишь, тебе не понравится.
Это мои проблемы.
Джин вздохнула и начала говоритьвсе, как договаривались
Поэтому я оказалась в этом дурацком доме, закончила она свой рассказ. Надо ли говорить, что меня никто не встретил и никаких денег я не получила. Так что я пыталась сделать тебе подлость даром.
Я догадывался о чем-то подобном, он пожал плечами. Когда я ловлю на подобном своих сотрудников, я тут же вышвыриваю их на воздух.
Значит, ты вышвырнешь и меня, сказала Джин.
Странно, но в ее голосе не было ни волнения, ни тревоги.
Не факт. Может, и не вышвырну, если ты объяснишь мне вот это, он бросил ей на колени рисунок. Учти: если бы я показал этот рисунок ментам, ты бы оттуда не вышла.
Почему же не показал?
Рисунок лежал изображением вниз, и Джин еще не видела, что на нем.
Не знаю. Посмотри.
Джин перевернула рисунок. На несколько секунд в машине наступила гнетущая тишина. Вадим видел даже в полутьме, как краска отхлынула от ее лица, как расширились зрачки. Потом она горько заплакала.
Обхватив ладонями щеки, Джин заревела, заскулила так, как плачут очень маленькие дети, с хриплым придыханием, которое вырывалось из ее стиснутой горем груди.
Вадим подождал, когда она успокоится. Как и на большинство мужчин, женские слезы действовали на него угнетающе. Ситуация была невыносимо тяжелой, и он действительно не знал, как поступить.
Я не знаю, Джин все еще плакала, но слез было уже меньше. Я не понимаю, что это такое Мне страшно
Когда ты это нарисовала?
Я не помню, как рисовала это. Но проект я закончила два дня назад.
Да, я помнюдва дня назад. Рисунок лежал под ворохом бумаг, которые действительно могли накопиться за два дня, Вадим кивнул с самым серьезным видом, пытаясь ее успокоить. Значит, ты нарисовала этот рисунок, когда девочка еще была жива. Вопрос: почему ты нарисовала именно это? Ты предвидела будущее?
Не знаю. Я, честно, не понимаю, что произошло, плечи Джин тряслись.
Ты видела когда-нибудь эту девочку?
Никогда в жизни!
А этот дом?
Нет. Впервые приехала сюда!
В голосе Джин не было ни капли лжи.
Платье? он методично продолжал допрос.
Да, она вдруг вытерла слезы, успокоилась и посмотрела на Вадима с каким-то странным выражением. Да, я могла видеть платье. Я видела такое
Где, когда видела? Вспоминай!
Маленькая девочка в платье в горошек играла в парке в мяч, Джин задумалась. Это было в первый день, как только я переехала
Куда переехала? Вадиму вдруг стало невероятно интересно выдавливать из Джин информацию вот такпо крупицам.
В красную комнату
Куда? не понял он.
В красную комнату Так я ее называю, пояснила Джин. Я сняла квартиру в центре города, в Покровском переулке, очень необычную. Там есть комната в красных тонах. Она странная, но мне очень нравится. И вот в первый же вечер, когда я переехала, я смотрела в окно. Окна выходят в парк. И там играла девочка в таком платье. На ней было платье в горошек.
Но то была не убитая девочка? уточнил он.
Нет. Хотя я не видела лица убитой. Та была совсем другая. Поменьше.
Ну, хорошо значит, подсознание Но почему?
Я не знаю! слезы из глаз Джин закапали снова. Я не понимаю, что происходит. Мне страшно.
Ладно, решил он. Я никому не покажу этот рисунок, хотя мой заместитель его уже видел. Но я что-нибудь придумаю.
Почему? Джин подняла заплаканное лицо. Почему ты защищаешь меня?
Сам не знаю, Вадим передернул плечами, словно спасаясь бегством. Понятия не имею! Никогда такого не делалнаверное, потому. Мне интересно. Это сложно объяснить. Впервые у меня такое случается.
Загудел двигатель. Джип рванулся в ночь.
Говори, где твой странный дом, обернулся Вадим к Джин.
Та уже перестала плакать.
Покровский переулок, дом восемь
Джин высморкалась в бумажную салфетку. Глаза ее покраснели: это было заметно даже в тусклом мерцающем свете приборной панели. Красноглазое чудовище с зелеными волосами. Это вдруг подняло внутри Вадима волну отвращения почти на физическом уровне. Гадкая идиотка! Что она делает в его машине?! Может, к тому же, еще и заразная. Черт его знает, чем она больна! Какого черта он везет ее куда-то, эту сумасшедшую, которая вот так запросто втянула его в отвратительную историю с убийством? И не просто с убийством, а самым жутким из убийствубийством ребенка!
Не гони машину! хлюпнула носом Джин. Двести на спидометре. Головой думай!
Да пошла ты! огрызнулся Вадим. Ты мне не жена, чтобы командовать!
Упаси бог! снова хлюпнула носом Джин и, нагло открыв окно, выбросила сопливую салфетку.
От чего этоупаси? машинально поинтересовался он.
От того, чтобы стать твоей женой! Уродство какое-то!
Вадим расхохотался. Это абсолютно невозможное чудовище женского пола, сидящее в его машине, чудовище, на которое ни один нормальный мужчина даже не посмотрит, называет брак с ним (это с ним-то!) уродством! Да любая из сотен куриц, забивающих свои номера в его телефон и разрывающих все его средства связи дурацким полночным гудением на всех частотах (что мобильная связь, что интернет), начала бы писять кипятком, только заговори он о браке! Да сделали бы ради этого все что угодно, душу дьяволу заложили бы! А эта вот
Чего ржешь? мрачно поинтересовалась Джин.
Скажи, зачем ты выкрасила волосы в зеленый цвет и обстригла их так коротко? поинтересовался Вадим и, не удержавшись, добавил: Разве ты не понимаешь, что это лишает тебя привлекательности в сексуальном плане?
Это полностью уничтожает мою привлекательность в сексуальном плане, резко отрезала Джин. Я сделала все так, чтобы на меня никто не смотрел. Ведь когда на тебя не смотрят и предпочитают тебе других, этому должно быть объяснение. Хотя бы внешнее. Теперь у меня оно есть.