Умолк людской водоворот на извилистой, узкой улице, погасли солнечные пятна на чайном домике, и вечер начал разрисовывать темными карандашами все, что попадалось ему под руку.
Усталые за хлопотливый день троллейбусы недовольно фыркали, принимая каждого нового пассажира. Они несли свои пятнистые тела на изогнутую арку Каменного моста, величественно появлялись на середине и мгновенно исчезали внизу, вливаясь в необозримое стадо своих металлических собратьев
Когда Митя вышел в город, тот уже был надежно укрыт темным покрывалом ночи. Вспышки золотых огней разливались то там, то здесь. Неожиданно всеми цветами радуги засверкал, отражаясь в Москва-реке, семицветный огонь. Сменяя друг друга, вздымались в небо цветные каскады воды на Болотной площади. Красный, зеленый, желтый ливни пробивались сквозь темнеющую зелень деревьев и гасли, чтобы через мгновение возникнуть.
Митя шел через горбатое тело моста к темным аллеям Александровского сада, где, свесив головы на решетчатые ограждения, понуро стояли одинокие фонари. Их тонкие шеи издалека были совершенно незаметны, поэтому казалось, что светлые круги висят в воздухе. Они напоминали фиалки в уснувшем лесу, только лес этот был каменным, застывшим. Сквозь шум и круговерть города пробивался странный мотив, и непонятно было, откуда он возник: то ли извне, то ли из Митиной души.
Фиалка погибла. Какая беда?
Так много цветов отцветало.
И все исчезало, и всенавсегда!..
Осталось цветов очень мало.
Зачем о фиалке тоскуешь, мой брат?
Зачем ты страдаешь и плачешь?
Фиалка погибла. Какая беда,
Ведь жизнь невозможна иначе.
Но новой весной вместе с юной травой,
Коснуться которой мне жалко,
Взмахнет фиолетовой головой
Другая лесная фиалка.
Мелодия и слова словно звали за собой.
Выйдя из подземного перехода, Митя оказался в каком-то жутком рекламном царстве. Сначала он попал в объятия как бы надвигающегося на него каравана желтых цветов.
По мере приближения к новому Арбату цветные переливы рекламных рек слились в единый мощный поток. Везде и всюду непрерывно текла реклама, выписываемая неумолимой электрической рукой.
Митя шел, и воспоминания преследовали его
На распластанной под ярким электрическим светом площади происходило непрерывное кружение людей. Митя ждал уже целый час, но ее все не было. «Неужели не придет?»подумал он.
Она не пришла и, какая-то неведомая сила повлекла его за собой по адресу, который он толком и не запомнил. Доехав до Птичьего рынка, Митя остановился, с трудом вспоминая, куда же провожал ее днем. Наконец показались знакомые полуразвалившиеся домики рабочей окраины и тихая улочка, засаженная чахлыми деревцами.
Была уже ночь, когда Митя вышел к дому, где вроде бы побывал днем. У ворот двухэтажного дома стояла женщина со скрещенными на груди руками.
«Похожа на ведьму!»подумал Митя с неприязнью и интуитивно опустил руку в карман, где лежал его надежный спутникнож.
Из дома доносились звуки гитары, и чей-то хриплый голос пел:
Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в парке громко музыка играла,
А было мне тогда всего шестнадцать лет,
Но дел успел наделать я немало.
Лепил я скок за скоком, а наутро для тебя
Бросал хрусты налево и направо,
И ты меня любила и часто говорила:
«Житье блатноехуже, чем отрава»
Ну и район! Черт бы его побрал! выругался Митя. А ведь совсем неподалеку от центра.
Чего ты шляешься здесь, идол? прошипела «ведьма». Чума тебя задери. Ходит и ходит, а чего ходит, кто ж его знает?
Мамаша, сказал Митя вкрадчиво, вы, случайно, не знаете, где здесь живет девушка по имени Рубинта?
Это какая же тебе Рубинта нужна, милок? насторожилась женщина.
Стройная такая, я ее днем провожал, цыганочка. Может быть, видели?
Не видела и видеть ничего не хочу. Иди себе, ступай отсель. Скорей ступай и края эти забудь.
Митя достал из кармана деньги и протянул женщине. Она немного смягчилась.
Милый, за каким лядом тебя сюда занесло? Рубинта горе тебе принесет. Отродье. И вся семья у них такая. Пришьют тебя здесь.
По мере того как женщина говорила, Митя все больше и больше удивлялся. Но какое ему до всего этого дело, только бы девушку повидать?!
А как бьют-то ее, как бьют, когда денег не приносит! И мать у нее тоже молодая, и мужики ходят, и брат каторжный.
Не заливаешь, мамаша?
Чего мне врать-то. Не за просто так говорю, за деньги.
А ты по совести попробуй.
Куда приехал совести искать?
«Ведьма, а рассуждает!»подумал Митя и ощутил, как по коже пробежал неприятный озноб.
На втором этаже приоткрылось окно, и кто-то испуганно пробасил:
Чего там, Карповна, опять менты?
Догуливай, отозвалась Карповна.
Ух ты, какой бас! Кто это? спросил Митя у Карповны, и та рассмеялась.
Твою Рубинту «колотую» распинают, а ты со мной лясы точишь и, небось, ангелом ее считаешь?
Так, значит, она «колотая»? переспросил Митя.
А как же, разве она тебе об этом не сообщила?
Сообщила, сообщила
Все дальнейшее вспоминалось Мите как некое сочетание черных и белых пятен, словно все это происходило во сне и не с ним. Что-то словно внутри него взорвалось, заставив ринуться к дверям дома.
Куда? истошно завопила Карповна.
Но Митя уже бежал по деревянным ступеням, потом по длинному коридору, где наугад рванул на себя одну из дверей и застыл на месте
В комнате горели свечи. На широком цветном ковре лежала голая Рубинта и курила сигарету. Рядом валялись пустые бутылки с цветными наклейками. В углу, на табуретке, сидел низкорослый парень, держа в руках стакан с водкой. Он резко повернул голову и замер от неожиданности.
Рубинта вскочила на ноги и кинулась в уголискать какое-нибудь укрытие. Зловеще светились лики на иконах.
Зачем ты пришел? услышал Митя голос Рубинты. Неужели не понял, что я не хочу тебя больше видеть?
Понял, понял, закивал в ответ Митя и, не глядя на парня, сидящего на табуретке, крикнул ему:Выметайся!
Но тот медлил. Он резко наклонился, и над головой Мити вдруг мелькнул нож. Он врезался в притолоку двери и, задрожав, стал раскачиваться.
Ах ты паразит, крикнул Митя и кинулся к парню, но тот схватил табуретку и швырнул ее. Увернувшись, Митя подскочил сбоку и ударил парня рукоятью ножа, выхваченного из кармана, по голове. Парень упал.
Уф, вздохнула Рубинта, а я думала, он тебя прикончит. Это же Щегольгроза!
Митя рассмеялся. Парень так не вязался с его представлением о щеголях, что стало смешно. Рубинта подошла заученной профессиональной походкой и распахнула халат, который успела надеть на себя, но Митя отодвинул ее в сторону:
Поговорим
Он посмотрел на нее и увидел, что Карповна была права. Высокая и полная грудь Рубинты была татуирована, так же, как живот и бедра. Так вот почему ее называли «колотой».
Рубинта опустилась на ковер и стала рассказывать.
Мне было двенадцать, когда меня изнасиловал Князь с Птичьего. Отец до полусмерти избил меня, и я ушла из дома. Но Князя тронуть побоялись. «В законе» он. За нимсила. Воры. Хотела я повеситься, но Князь нашел меня и снова изнасиловал. Потом послал к другому. Так началось все это Я подумала, что лучше быть с одним, и стала жить с Князем. Он-то, по крайней мере, царил на Птичьем. Вот он и приспособил меня к «настоящему делу» И я стала «работать»
Рубинта говорила о ночных набегах на магазины, о том, как ее подсылали к директорам, и о многом другом.
Но всему приходит конец, и вотколония для малолетних, потом тюрьма, пить научили Сейчас опять Князь командует, все заново.
Больше тебя никто не тронет, сказал Митя, и Рубинта рассмеялась.
Кто же меня защитит? Уж не ты ли, пацан?
Я. А если тебе меня не хватит, наши урки помогут. А пока я поживу здесь.
Одурел ты, пацан. Пришьют тебя!
Но Митю не тронули, и это было странно. Может, знали о его дружбе с Седым и Жиганом, а может, пришелся он по вкусу блатным? Кто знает? И даже Щеголя ему простили.
Любви к Рубинте у Мити не было, только дикая щемящая жалость, словно к удивительному, рано распустившемуся цветку, который быстро стал увядать. А еще у него была надежда на то, что удастся вырвать Рубинту из этого ада