Ах, как голова болит Еле «скорую» вызвала Не до тебя мне, Митя Никаких разговоров Потом Потом
Митя окончательно проснулся и взглянул на часы. Стрелки показывали пять часов утра. За окном синело. Что-то преломилось в Митиной душе, зазвучала музыка, и он явственно услышал:
Плещется светом ветка сирени,
Словно купается в синем дыму
Бог подарил нам любовь на мгновенье,
Дьявол опять увлекает во тьму.
Будем же мы милосердны друг к другу!
Нежность, любовьдрагоценнейший дар.
Наши сердца словно ходят по кругу,
Чувствуя: страстьэто смертный пожар.
Так и страдаемвся жизнь на арене,
Бога не знаем, но верим ему!..
Плещется светом ветка сирени,
Словно купается в синем дыму.
Взгляд Мити снова упал на подоконник, и он увидел букет сирени, стоящий в вазе. Она сверкала и переливалась в первых солнечных лучах, хлынувших в комнату.
Тебя Седой зовет, раздался голос Алины.
Проснулся он? спросил Митя.
Да, хочет что-то сказать. Сходи к нему.
Митя вышел в соседнюю комнату. Седой полулежал, облокотившись на подушку. Плечо его было перебинтовано.
Ну как? спросил Митя.
Нормально. Скоро уходить отсюда надо, здесь опасно.
Митя кивнул.
Ты вот что, Митя, пока возьми деньги. Они в моем дипломате. Отдай их своим цыганам. Там большие бабки. Я их оставил в камере хранения на Курском вокзале. Шифр на бумажке записан.
И Седой достал из-под подушки клочок бумаги с какими-то каракулями.
Надо покончить с этим делом. Пусть они отстанут. У нас теперь и других забот хватит. А еще найди Костолома и скажи ему, чтобы он отсиживался на даче у своей марухи, он знает где. Там я его и отыщу. Пока что он на чердаке скрывается. Помнишь то место, где мы когда-то в карты рубились?
И снова Митя кивнул в знак того, что он все понял и сделает так, как велит ему Седой.
Пацана этого, которого менты взяли, расколют, точно знаю. Его так обработают, что он нас заложит с потрохами. Надо отсидеться неделю в тихом месте и уехать из Москвы. Будь осторожным, Митя. Жизнь на карту поставлена. Вместе уедем, а когда все утихнет, вернемся. А пока что мы должны быть вместе.
Не получится, Седой, тихо сказал Митя. Все, что ты просишь, я сделаю, а с тобой не поеду. Есть у меня в городе проблемы.
Шутишь? переспросил Седой. В тюрьму захотел?
Я для тебя все сделаю, ответил Митя, но жизнь мою не забирай, своя у меня дорога.
Что задумал? Эта шалава, конечно, ведет себя правильно и помощь оказала, но ты ей не верь. Сам знаешь, что вера иногда кровью оборачивается.
Она другая, возразил Митя.
Вот-вот, кивнул Седой, ты и раньше так думал, а что получилось?
Не могу в пустоте оставаться, тихо сказал Митя. Ты уж меня прости, Седой, может, я что-то и не так делаю, но попробовать хочу, может быть, в последний раз. Была у меня задумка, когда все это случилось, никому больше не верить, но сердце подсказываетне прожить одному. Да и обстоятельства складываются так, что мне кто-нибудь да помогает. Выходит так.
Никак ты от своей доброты не избавишься, ответил Седой, столько лет прошло, а ты все людей не можешь понять. Корыстны они, собственную пользу во всем ищут. И других терпят только до поры, пока это их не затрагивает.
Какая от меня корысть может быть? сказал Митя.
Ладно, иди, Бог с тобой! Седой кивнул на дверь, в которую уже входила Алина.
Поговорили? спросила она.
Присмотри за ним, сказал Митя. Я вернусь сегодня. Обязательно вернусь. Ждите меня.
Митя вышел. Алина и Седой остались вдвоем.
Народу на улицах было мало. Митя прошел переулками и спустился в метро. Купил жетон и сразу же обратил внимание на молоденького милиционера, который, скучая, разговаривал с контролершей у входа. На минуту милиционер отвлекся и взглянул на Митю. Внутренним чутьем своим Митя сразу же ощутил, что тот заинтересовался им.
«Подойдет или нет?! подумал Митя. Как на сей раз судьба скажет?» Он собрался было опустить руку в карман, где лежал пистолет, но передумал, а с независимым и даже дерзким видом опустил жетон в автомат и прошел к эскалатору. Донесся голосдаже не фраза, а обрывок:
Проверить надо
Оставь, ответил женский голос, бомжей много, что с них возьмешь?
И это спасло Митю. Он заставил себя не оглядываться. «Будь что будет!»подумал Митя. Судьба и на этот раз была к нему милостива. На его счастье тут же подошел поезд, и Митя нырнул в вагон. Он не стал проходить вглубь, а устроился возле двери, искоса поглядывая по сторонам. Через двадцать минут Митя уже был возле вокзала. Дипломат из камеры хранения он достал без происшествий и до цыганского дома добрался спокойно. Когда он позвонил в дверь, ему открыл Тари и от неожиданности даже отступил в сторону.
Митя, ты? Вот не ждали. А мы уж и надежду потеряли тебя увидеть. Хотя все равно бы нашли, засмеялся Тари. Входи, входи!
Митя вошел. За столом сидели цыгане. Они, словно по указке, повернули головы в его сторону. На минуту воцарилось молчание. Потом один из цыган воскликнул:
Пришел, морэ?! Что так долго отсутствовал?
Не говоря ни слова, Митя бросил дипломат на стол. На пол посыпались стаканы и тарелки. Никто из цыган даже не двинулся с места. Митя открыл дипломат и стал выкладывать на стол аккуратно сложенные пачки долларов.
Ого! сказал ТариРазбогател?
Это не мои, ответил Митя. Это Седой долги возвращает.
Ты его видел? удивленно спросил Тари и тут же махнул рукой, будто сам удивился несуразности своего вопроса.
Ранен он, сказал Митя. Хочет с вами счета закрыть, вот часть денег и отдает.
Ладно, подумаем, что со всем этим делать, ответил Тари. Сильно он ранен?
Помирает он, неожиданно для себя сказал Митя.
Эта мысль пришла ему в голову случайно. И это было то решение, которое могло бы остановить цыган. Оно действовало сильнее, чем отданные деньги.
Ой, врешь ты, морэ! сказал молоденький цыган, по глазам вижу, что врешь.
Чего мне врать, какая польза? Не моя судьбаего!
Присаживайся, Митя, выпей бравинты, поговорим, предложил Тари. Многое обсудить надо. Ты бегаешь туда-сюда, а куда приткнуться, не знаешь. А решить тебе придется. Негоже человеку слоняться между двумя бортами.
Это верно, Тари, согласился Митя, но я бы хотел попросить у вас отсрочки, вроде отпуска, ненадолго. Хочу при Седом побыть, пока он жив.
Правду говорит, ромалэ, сказал цыган постарше. Уважить это надо. При умирающем друге хочет побыть. Он вернется, я верю. А ты, что же, морэ, одного его оставил?
Нет, с ним баба! Приглядывает.
А, ну ладно. Тогда посиди с нами, выпей. Время есть. Потом пойдешь.
Митя присел. Ему налили водки, и он залпом выпил.
Вы, ромалэ, сказал Митя, не тревожьте душу мою. Вы меня успели узнать и потому понимаете, что зла вам от меня не будет. Но тут ведь интересы пересеклись. Так распорядилась жизнь или судьба, кто знает? Седой с вами почти в расчете и, если вы думаете взять у него жизнь, то я вам ее не отдам. Бог ее возьмет.
Митя говорил, и ему в самом деле казалось, что Седой умирает от раны, хотя все это он только что придумал. Но цыганелюди эмоциональные, и они верили ему. Да и кто будет врать о смерти друга?! Это плохая примета, и если говорить о смерти постоянно, то она непременно придет.
Дэвлабог цыганский, сказал Тари, решил, чтобы Седой умер, и так и будет.
Митя про себя усмехнулся. Душа его содрогнулась от неверия, но он и вида не подал, а только тихо сказал:
Богу видней, как поступить с человеком!
Цыгане закивали головами. Йончи, пожилой цыган, огладил бороду и посмотрел вокруг:
Что хочу сказать, ромалэ: судьба у каждого своя, а мы чужих сроду до себя не допускали. И вот так случилось, что Митя с нами. Жизнь чудеса вытворяет. Таборные ему жизнь спасли. Потом он Бамбая от смерти спас, да не уберегся Бамбай. И от кого? От Митиного друга не уберегся. И теперь Митя опять к нам пришел, не побоялся. А ведь не знал он, что у нас в голове? На смерть шел. Должны мы уважать такого человека, а, ромалэ, я вас спрашиваю?
Цыгане молчали, потому что ответа и не требовалось. Никто не может тронуть человека, который пришел к ним сам. Просто так пришел или защиты искатьвсе одно: он в безопасности. Пока среди рома находится. А покинет ихони решат, как поступить.