И все эти люди были хоть и со своими тараканами, но никто не прижимал Рыбу-Молота к стене вопросом: «Ваши политические взгляды?» Пожалуй, его еще можно было вытерпеть от Изящной Птицы и даже попытаться ответить на него, тщательно следя за тем, чтобы нимб революционного романтика на манер Че Гевары потуже сжимал голову. Но карлики (возможно, даже политические) не имеют на этот вопрос никакого права.
Впрочем, Николаша вовсе не был политическим карликом.
Я представляю партию власти, с апломбом заявил он.
Ну и на здоровье, меланхолично ответил Рыба.
Опять ты за свое! по-голубиному нежно цыкнула на мужа Вера Рашидовна. Может, не стоит грузить парня? Дай ему осмотреться и в себя прийти.
Странная все-таки это была пара госпожа Родригес-Гонсалес Малатеста и ее вырвавшийся из тундры муж с простым русским именем Николай Николаев. И что-то эти высокие отношения смутно напоминали Рыбе-Молоту.
Жилье для вас мы сняли, Александр Евгеньевич
Сняли, сняли, поддакнул жене Николаша. Но на благотворительность не рассчитывай.
В каком смысле? Рыба, углубившийся в мысли об эксцентричном симбиозе салехардских фриков, не сразу понял, о чем идет речь.
Да погоди ты, Николаша! В том смысле, дорогой мой, что мы оплачиваем только первый месяц проживания. Впоследствии стоимость аренды будет вычитаться из вашего жалованья. Вы не против?
А у меня есть выбор? Несколько фамильярное выражение «дорогой мой» поразило Рыбу в самое сердце.
Все это оговорено в контракте, который, я надеюсь, завтра будет подписан.
Нужно еще посмотреть, что он за специалист!
Он хороший специалист, Николаша, хороший. Ты же читал его резюме.
Р-рръезюме-еее Понапридумывают тоже! На бумажке можно что угодно написать. Выставить себя этой английской королевой. Или этим Филиппом Киркоровым.
Я не понимаю. Разговор с парочкой нравился Рыбе все меньше. Вам шеф-повар нужен или английская королева с Киркоровым?
Шеф-повар, конечно! с жаром уверила его Вера Рашидовна. Вы на Николашу не обижайтесь, но и он где-то прав. Резюме одно
А то, как обстоят дела на практике, совсем другое, закончил вместо нее Рыба.
Вот именно!
Что ж, я готов. Завтра вечером можем провести дегустацию. Стандартный вариант несколько блюд плюс десерт. И еще кое-что в качестве бонуса.
«Кое-что» это что? поинтересовался Николаша.
Увидите, пообещал Рыба-Молот.
Под местоимением «кое-что» имелись в виду конфеты ручной работы. Обычно Рыба лепил их только для женщин своих и пришлых, никогда не включая в ресторанные меню (работа одно, а личная жизнь совсем другое, капля сладости ей не повредит). Но тут не удержался и ляпнул.
И дело было совсем не в Вере Рашидовне, хотя она и представляла собой достаточно яркий и даже броский типаж «либен клейне Габи, где твой хиртенкнабе?» , часто эксплуатируемый немецким атлетическим порно. Дело было в
Ну вот, приехали, сообщила Вера Рашидовна, остановив джип возле вполне приличной, относительно новой и выкрашенной в голубой с белым девятиэтажки. Девятиэтажка, хоть и была панельной, выглядела не в пример лучше, чем вагончики и уж тем более цистерны. Но несравненно хуже собственного дома Рыбы, оставшегося в далеком Питере. И любого из домов в жилом массиве, мелькнувшем на горизонте несколько минут назад. Рыба-Молот втайне понадеялся, что они свернут именно туда, к башенками со шпилями, и напрасно.
Николаша вас устроит, а завтра с утра я за вами заеду.
Ясно. До завтра.
Рыба-Молот выпрыгнул из машины и вынул из нее чемодан, попутно оценив внутренности багажника: несколько огромных кусков мороженого, но уже начавшего подтаивать мяса, несколько небольших картонных коробок в яркой, подарочной упаковке; коробка побольше, плоская и длинная, с таинственной надписью «Kleineisenbahn» на торце. Надписи сопутствовали рисунки: рельсы, вагончики, малютка-тепловоз, из чего Рыба-Молот сделал вывод, что в коробке томится железная дорога, предмет вожделений любого мальчишки. Вожделение, м-м-м Со словом «вожделение» лучше всего монтировался образ порочной сестры Рахили Исааковны Юдифи. Юдифь неожиданно выплыла из глубин подсознания в либенклейне-прикиде «ню», затем ее сменила собственно Габи-Вера Рашидовна в том же прикиде, и Рыба почувствовал нехорошее жжение и вибрацию в нижнем отделе живота. Затем (из тех же подсознательных глубин) неожиданно поднялась, балансируя на хвосте, змея-бортпроводница. Но не голая и не одетая, а покрытая блестящей чешуей. Из чешуи, на уровне груди, торчала огромная английская булавка с бейджем и надписью на бейдже: «СДОХНИ!» Было ли это пожеланием, а если пожеланием, то кому? Наверняка самому Рыбе. Вибрация от этого не только усилилась, но и переместилась выше, в карман куртки.
Сообщение, допер наконец Рыба.
Сообщение было от все той же сети PGN, решившей, видимо, окончательно свести Рыбу с ума:
«НЕ О ТОМ ДУМАЕШЬ, ИДИОТ!»
Не о том, все верно.
Не о той!
Волевым усилием Рыба-Молот заставил себя отрешиться от низменного и заглянул в салон. Сквозь стекло ему было хорошо видно, как Вера Рашидовна склонилась над пассажирским сиденьем, скрывавшим Николашу.
Сопли она ему вытирает, что ли? непроизвольно подумал Рыба, потому что представить какие-либо другие взрослые и серьезные действия по отношению к уменьшенной (масштаб 1:2) копии мужчины оказалось весьма проблематичным.
Наконец и Николаша покинул джип. И, не глядя на Рыбу-Молота, направился к подъездной двери, вертя на пальце связку ключей. Рыба последовал за ним.
Квартирка, снятая для столичного шеф-повара, оказалась небольшой, довольно уютной и хранившей следы прежних, неизвестных Рыбе хозяев: хлипкая сборная мебель времен оттепели, внушительные залежи каких-то рекламных проспектов, буклетов и агитационных материалов, гробовидный телевизор «Электрон» и холодильник «Днепр» с резинкой, прижимавшей дверцу к камере. Из эксклюзива присутствовали огромная медная ступа, в которой лежали шапка из полуистлевшего шелка, меховые рукавицы и колотушка. А также шаманский бубен на стене и наполовину лысая шкура какого-то животного на полу.
Холодильник работает? спросил Рыба.
Работает.
А без резинки?
Без резинки нет. Дверца не закрывается, понимаешь
Ясно. А телевизор?
Это не телевизор. Это мини-бар.
Мини-бар?..
Баром лишенную телевнутренностей коробку можно было назвать весьма условно: внутри не оказалось ни одной бутылки со спиртным скорее, воспоминания о них в виде темных, правильных кружков числом около двух десятков. Поверх пятен, в самом дальнем углу, валялись две картонные подставки для пива и обертка от детского гематогена.
Можешь пользоваться, великодушно разрешил Николаша.
Так здесь же нет ничего!
Заполнить не проблема. У тебя есть чего кирнуть?
Нет.
Так-таки ничего и не привез? Никакого привета из Питера?
Нет.
А если хорошенько поискать?
Да нет же, говорю тебе.
А в чемодане?
Нет значит нет. В глобальном смысле, терпеливо объяснил Рыба коротышке-депутату.
Можно сбегать, после глубокого, пятиминутного раздумья предложил альтернативный вариант Николаша.
Зачем?
Не зачем, а за что. За встречу на земле Салехарда. И вообще
Ну, я не знаю Рыбе-Молоту вовсе не улыбалось пить с совершенно незнакомым и мало симпатичным ему человеком.
Или ты не русский? подначил Николаша.
Русский.
Или ты поганый клеветник из Европы?
Русский. Я русский.
Раз русский тогда дуй за пузырем. Лучше за двумя.
А сам?
Депутаты по гадюшникам не ходят, резонно заметил Николаша.
До сих пор у Рыбы-Молота не было ни одного знакомого депутата никакого уровня начиная от федерального и заканчивая местным, оттого он и не знал, где депутатам позволительно являться без ущерба для репутации, а где нет.
Все так серьезно?