Я, честно, не могу идти.
Можешь. Давай.
Он потащил друга за собой. Сначала Чарли спотыкался и едва не падал, но Рэндольф каждый раз подхватывал его. Дальшелегче. Чарли разговаривал с собой, шевеля синими, как лед, губами, но ноги все же переставлял. Дважды он падал, а поднимаясь, тер глаза обледенелой рукавицей. Рэндольф шел рядом, стараясь не сбиться с едва заметного следа. Уже в сумерках они добрались до Герберта, который сидел на снегу, прислонившись спиной к дереву.
Вставай. Замерзнешь. Герберт не шевелился. Не дойдя до него, Рэндольф опустился на колени. Вот дерьмо
Он плохо представлял, как быть дальше, но знал, что, если не разведет огонь, все они замерзнут. Вообще-то он планировал сделать это за час до заката: достать брезент и развести костер. Теперь же быстро темнело, и Рэндольф понимал, что уже через пять минут не увидит собственных рук, даже если поднесет их к лицу.
Два часа.
Вот сколько он потерял.
Оставайтесь здесь, оба.
Не теряя времени, Рэндольф принялся собирать валежник, скользкие от снега, но не сгнившие ветки. На болоте росли березы, и он обдирал кору, складывал ее возле рюкзака, накрывал и лез в кусты за сухостоем. Для начала нужно было немного, ровно столько, чтобы развести огонь и оглядеться. Разбросав ногами снег, Рэндольф расчистил небольшой участок. Никто из друзей помощи не предложил. Они даже не смотрели на него. Чарли сидел на снегу, и его била дрожь.
Рэндольф похлопал себя по карману, но нащупать ничего не смогпальцы распухли и плохо слушались. Он стащил рукавицу зубами и повторил попытку: расстегнул, повозившись, пуговицу, сунул руку внутрь, нащупал спички и огниво, приготовленное из деревянной стружки, керосин и свечную стружку. Шарик размером с персик загорелся быстро, испуская черный дым и разбрасывая голубые искры. Рэндольф поджег кору, добавил прутики и кусочки дерева. Растопка зашипела, затрещала, но потом подсохла и загорелась ровным пламенем. Рэндольф подбросил веточек и прикрыл огонь ладонями. Когда костер окреп, он растянул на деревьях брезент, разгреб снег, повесил одеяла и, создав защищенную от снега площадку, притащил к огню друзей. Те уже едва шевелились и ничего не говорили.
Сейчас вернусь.
Выбравшись из теплого уголка, Рэндольф окунулся в темноту. На этот раз ему потребовалось больше времени, но он хотел собрать столько валежника, чтобы продержаться всю ночь. Когда вернулся наконец к костру, он так устал, что едва мог поднять руку. Температура продолжала опускаться и дошла, наверное, градусов до десяти.
Только б не было ветра.
Пока все складывалось в его пользу. Снег падал крупными хлопьями, соскальзывал с брезента и высоких веток с тихим шорохом, напоминающим шепот в темноте.
Придвинувшись к огню и протянув руку, Рэндольф молча наблюдал за друзьями в танцующих отсветах костра. Они выглядели заметно лучше, кожа обрела более естественный цвет, в глазах появилась осмысленность. Первым голос подал Герберт:
Странно
Что? спросил Рэндольф, но тот только покачал головой.
Чарли вскинул голову и тут же отвел глаза в сторону, стащил рукавицы и протянул руки к огню.
Чарли?
Я замерзаю, вот и всё. Больше ничего не знаю.
Где-то здесь была ложь. Рэндольф слышал ее в голосе друга, видел в глубине глаз.
И всё? Ты больше ничего не чувствуешь?
Холод, наверное, сказал Герберт.
Да, точно, тут же согласился Чарли. Холод.
Рэндольф повернулся туда, где, за костром, лежало молчаливое, полностью накрытое тьмой болото. Еще чуть-чуть, совсем немного, и ночь застала бы их там, разделила, развела и запутала. Сто раз он ночевал в лесу. Сто раз, во все времена года. И никогда ничего подобного с ним не случалось. Ни с ним, ни с Гербертом, ни с Чарли.
Неужели мы и в самом деле потеряли два часа?
Есть кто-нибудь хочет? спросил Герберт, и Рэндольф увидел, как Чарли вздрогнул. Проголодались все, и Рэндольф знал, что у них в рюкзаках так же пусто, как и в его собственном. Только одеяла да вощеный холстон сам проверял. Поужинать надеялись оленинойи сейчас уже сидели бы сытые и довольные, с набитыми животами
Не надо так шутить, ладно? Я же заглядывал в твой рюкзак.
Герберт сунул руку за пазуху и вытащил брусок вяленого мяса, завернутого в толстую оберточную бумагу.
Мама дала. Это последнее.
Рот наполнился слюной. В последний раз Рэндольф видел мясо три недели назад.
Ты точно?..
Герберт взял кусочек оленины, сунул в рот и передал остальное друзьям. Пусть мало, пусть жесткое и соленое, но это было мясо. Ели молча. Мерзлая земля под ними понемногу оттаивала, и от одеял шел пар.
Завтра, сказал Чарли. Завтра кого-нибудь убьем.
Никто не ответил.
За гранью света падал и падал снег.
* * *
Утро выдалось холодным, но ясным. Рэндольф проснулся и поднялся раньше других. Подошел к костру. Между деревьями просачивался бледный, жидкий свет. Похоже, они находились на каменистом выступе, окруженном с трех сторон замерзшим болотом. За деревьями ощущалось присутствие пустоты, раскинувшейся во все стороны молчаливого пространства. Снег шел почти до утра и теперь лежал вокруг лагеря глубокой белой целиной.
Подбросив в огонь валежника, Рэндольф накинул на плечи одеяло, прошел между деревьями и остановился у края казавшейся бесконечной равнины с замерзшей водой под снегом. Тут и там на ровной поверхности темнели пятна глубоких омутов. Возле одного из них, в полмили шириной, и разместился лагерь. Дальний край лежал в тени; ближний, тронутый ранним солнцем, отдавал бледной желтизной. Рэндольф поискал взглядом следы, но не обнаружил признаков вторжения на белую гладь. Тишина была такая, что он слышал, как воздух проходит в горле. Дыхание срывалось с губ облачками пара.
Когда Рэндольф разбудил друзей, говорить о вчерашних проблемах никто не стал. Мясо съели, впереди был долгий день, а голод уже давал о себе знать. Молча собрав лагерь, Рэндольф забросал снегом костер и по давней привычке проверил винтовку. Все понимали главное: мясо нужно найти сегодня. В противном случае они либо замерзнут, либо вернутся домой с пустыми руками.
Готовы?
Герберт кивнул, и они выстроились в том же, что и накануне, порядке: Рэндольф впереди, потом Герберт и замыкающим Чарли. При таком строе тяжелее всего приходится первому. Снег местами доходил до бедер, и прокладывание тропы отнимало немало сил. Но болото было его идеей, его планом, и он вел друзей строго на восток, потому что именно в том направлении лежало сердце пустоши.
Как насчет Фримантлов? спросил Чарли.
Рэндольф не ответил. Он уже едва дышал.
Так что насчет цветных? повторил Чарли.
Думаю, мили на две севернее и прилично далеко к западу. Рэндольф махнул наугад рукой. Если к полудню ничего не увидим, пройдем дальше на север. Так или иначе к ним мы не приблизимся.
Обратный путь получается долгий, сказал Герберт.
Мясо где-то здесь. Должно быть.
Они остановились на краю той же плоской равнины.
Ты уверен, что оно замерзло? спросил Чарли.
Замерзло.
Откуда знаешь?
Вопрос был глупый, и Рэндольф задумчиво посмотрел на того, кто его задал. В отцовской куртке он казался даже меньше, чем был в действительности. Кожа натянулась на скулах, губы втянулись, и он опять дрожал от холода. Стоявший рядом с ним Герберт выглядел не лучшепонурый, бледный, испуганный.
Если кто хочет повернуть назад, сейчас самое время.
Они потупились. До сих пор никто ни словом не упомянул вчерашний денькак они заблудились, потеряли друг друга в сумерках и едва не замерзли, но оно не прошло без следа, оно осталось с ними: ощущение того, что что-то не так.
Чарли?
Тот покачал головой.
Герберт?
От разговоров мясо на столе не появится.
Значит, идем охотиться. Как решили, так и сделаем.
Момент нерешительности затянулся еще на секунду-другую, но никто не сказал ни слова. И когда Рэндольф двинулся дальше, мальчишки потянулись за нимчерез замерзшую воду в лес. Прошел еще час, и Чарли снова забормотал себе под нос.
Ничего
Ни хрена ничего
* * *
К середине утра все указывало на то, что Чарли прав. Споткнувшись в очередной раз, Рэндольф понялэто голод.