Ну что же, пан Дульцкий, вы завладели моим вниманием. Считаете, что этот громкий хлопок на вашей записи непременно означает преступление?
Хорошо бы так. Я мечтаю изловить какого-нибудь злодея. Убийцу!
Мечтаете?
Конечно! Моя жизнь переполнена скукой. Изо дня в день я брожу среди пыльных шкапов с записями и оттисками. Заполняю бланки заказов для дюжины разных фабрик. Веду бухгалтерский учет. Проверяю качество шеллака, привезенного из Индии.
Качество чего? переспросил сыщик.
Шеллака. Мы делаем из него пластинки для граммофона.
Никогда не слышал. Это вещество сродни каучуку?
Нет, это совсем другое, покачал головой Дульцкий и пустился в объяснения. Есть особый вид гусениц, которые живут только в тропических лесах. Они ползают по стволам деревьев, пожирают кору и оставляют взамен капельки своей слюны. Насекомые крошечные, но их миллиарды. В жаркие месяцы деревья покрываются их слюной снизу доверху. Хитрые индусы аккуратно счищают вязкую жижу, вытапливают через парусину и закатывают в бочонки. Везут в Москву. Здесь я их вскрываю и проверяю, чтобы не было никаких примесей Матерь Божья, знали бы вы, как мне тошно! Эти чертовы червяки плюют из своей Индии прямо мне в душу Ах, господин Мармеладов! Как бы я хотел хотя бы день, да что там, хотя бы час пожить вашей жизнью, полной загадок и тайн!
Поверьте, и это надоедает, рано или поздно, сыщик посмотрел на оконное стекло, исхлестанное струями дождя, и потянулся за плащом. А впрочем, пойдемте!
Куда?
К соседям Ммонтовых.
Вы серьезно? Дульцкий задохнулся от восторга.
Какие уж тут шутки. Мы оба слышали выстрел. Имеем полное право потревожить Да оставьте вы этот колпак! После заберете.
Но как же На улице дождит.
Ничего, поедем в закрытом экипаже.
Сыщик поднял револьвер к потолку и спустил курок.
Снова-здорово! Чегой шумите-то, Родьён Романыч?! рявкнул запыхавшийся дворник. Добрых людей пужаете
Раздобудь-ка нам, добрый человек, коляску с козырьком. Да поживее! скомандовал Мармеладов. Пан Дульцкий, на сей раз рубль за вами.
2
Трехэтажный дворец Мамонтова выглядел словно купеческий недоросль в люстриновом кафтане, сытый и лоснящийся, повалившийся на перины для послеобеденной дремы. Небольшой домик, притулившийся справа, казался рядом с ним босоногим бродяжкой, клянчащим у прохожих грошик. Фасад местами облупился, окна давно не мыли, а входная дверь скрипела на несмазанных петлях. Столь же противным был и голос старого слуги:
Чего надобно?
Хозяева дома?спросил в ответ Мармеладов, переступая порог.
Куды прёшь?!лакей попытался захлопнуть дверь, но сыщик навалился плечом, не позволяя этого сделать.Обождите, сперва доложу.
А нам что же, прикажешь под дождем мокнуть?возмутился Дульцкий, врываясь в дом.Впусти гостей, cham, и докладывай сколько влезет.
Ишь, шустрец какой,старик вцепился в загривок коротышки неожиданно сильными пальцами.Не положено!
На шум из боковой комнаты вышла миловидная женщина лет тридцати.
Яким, кто там?
Звуковой мастер потянулся к шляпе, чтобы галантно приподнять ее, но тут же вспомнил, что на нем нет головного убора. Он смутился и забормотал:
Тысяча извинений, драгоценная пани, за то, что вторгаемся без приглашения, но обстоятельства Мы к вам с вопросом Точнее по делу. Не знаю, как начать
Входите, господа. Не держать же вас, и вправду, на улице.
Под неодобрительное ворчание слуги, они сбросили мокрые плащи и прошли в скромно обставленную гостиную. Мебель здесь была самая дешевая, обои на стенах без узора, да к тому же заметно выгоревшие. Вместо абажураконус из бумаги, расписанный акварелью. Даже в свои лучшие годы эта комната не выглядела уютной, теперь же в ней поселилась беспросветная тоска.
Хозяйка отодвинула стул, на спинке которого висел потрепанный мужской сюртук, и села к столу. Она убрала несколько листов, исписанных мелким почерком, в шкатулку и захлопнула крышку.
Вы хотите осмотреть дом? Это несколько преждевременно. Я еще не приняла окончательного решения и цену вам назвать не готова.
Мы. Нет, мы хотим узнать. Только не пугайтесь, и не сочтите меня безумцем. Но третьего дня я был у Мамонтовых и слышал приглушенный звук выстрела. Как будто из вашего дома. Вы. Простите, за нескромность, прелестная пани. Могу ли я предположить, что это вы стреляли?
Нет.
А кто же тогда?
Никто не стрелял. Это какое-то недоразумение,она говорила спокойно, но губы слегка дрожали.В нашем доме нет и никогда не было оружия. Хотя. Вы сказали третьего дня? Это была среда, верно?
Да, да.
В среду, после полудня, к нам приходил доктор. И только он открыл свой чемоданчик, как лопнула склянка с эфиром. Звук был такой громкий, что я вскрикнула! Полагаю, со стороны его нетрудно было перепутать с выстрелом из револьвера.
Уф! Гора с плеч,обрадовался Дульцкий.Как просто все объясняется. А я-то навыдумывал, что за этим звуком скрывается зловещее преступление. Но если это лишь склянка. Отрадные известия! Простите, светлейшая пани, что из-за пустячных подозрений.
Погодите!перебил его Мармеладов.А к кому приходил доктор?
Моему мужу нездоровилось.
Надеюсь, ему лучше?сочувственно спросил Дульцкий.
Она отвернулась, сняла сюртук со спинки стула и положила на колени. Пальцы нервно ощупывали ветхую ткань, словно в поисках чего-то важного, и когда дошли до незаметной заплатки на рукаве, женщина чуть слышно произнесла:
Мой муж умер.
Матерь Божья!ахнул Дульцкий.Простите наше бестактное вторжение в столь неподобающее время. Мы не
Мармеладов снова перебил его.
Давно ли занедужил ваш муж?
В понедельник утром.
Лихорадка?
Не похоже. Не было жара или бреда. Он просто лежал, не в силах пошевелиться и дышал с трудом.
Отчего же сразу не позвали доктора?
У нас, видите ли, не так много денег,хозяйка покраснела от смущения.И муж сказал. Что без особой необходимости. Не стоит тратиться. Дважды я порывалась отправить слугу за доктором, но муж запрещал. А когда он впал в беспамятство, я побежала в ближайшую больницу. Уговорила одного хирурга осмотреть и поставить диагноз. Но было. Поздно.
Вдова зарыдала, прижимая к груди сюртук. Дульцкий налил воды из графина и торопливо подал ей стакан. Сыщик остался безучастен к слезам и вздохам.
Это одежда вашего мужа?он вежливо, но настойчиво вытащил сюртук из рук женщины, осмотрел со всех сторон, особое внимание уделив подкладу и рукавам, вывернул карманы, в которых не обнаружил ничего, кроме дыр.
Серый шалон. Ткань дорогая, но сама вещица уже изрядно поношенная,бормотал Мармеладов, ни к кому конкретно не обращаясь.На рукавах много мелких затяжек и застрявшие щепочки, а вот здесь, у самого отворота, засохшие капли столярного клея. Ваш муж был плотником?
Что вы, он химик. Был химиком,поправилась вдова и слезы снова потекли по ее щекам.Преподавал в университете. Но потом случился скандал: кто-то донес, что мой муж. Учил студентов делать бомбы. Это неправда! НеправдаIII Он был прекрасным человеком, он думал только о науке. Жандармы после обыска и допроса принесли извинения, поскольку не нашли ничего предосудительного. Но профессор Кислицын. Завистливый старик. Настоял, чтобы мужа выгнали из университета, с позором.
Это случилось в 1897 году?спросил Мармеладов.
Откуда вам известно?
Сюртук длинноват. Сейчас носят гораздо короче. А такие были в моде как раз два года назад,объяснил Мармеладов.Ваш муж так и не сумел найти место с хорошим жалованием, перебивался случайными заработками. Когда с трудом сводишь концы с концами, тут уж не до обновления гардероба. Но чем же занимался ваш муж?
Он всегда раздражался, когда я спрашивала. Поэтому я перестала спрашивать. Муж запирался в старом сарае, у него там мастерская. Была. Иной раз пропадал по трое суток, я лишь посылала ему подносы с обедом, но чаще всего слуга возвращал еду нетронутой.
Потому он и слег!воскликнул Дульцкий.Ваш муж, горедушная пани, совсем себя не щадил. Да разве можно пропускать обеды или, допустим, ужины?! Это же категорически вредно для здоровья! Вы тоже не должны себя истязать. Страдания, печаль, я все это понимаю. Но хотя бы куриный бульон.