Ну, все. И отправился на первый этаж, предоставив мне честь закрывать не желавшую возвращаться на место дверь. Я успел сложить на нее все маты, прежде чем завернул назад шпингалеты. И дался же менту мой рассыпавшийся балкон!
Оперативник тем временем принялся за Ангелину.
А до скольки она возилась с грибами? А во сколько я отправился спать? А когда начала выть собака? А почему мы даже не знаем, как звали нашу соседку, которую сегодня зарезали? А можно ли, не выходя на улицу, пройти с нашего участка на соседний, скажем, через дырку в заборе? А как так случилось, что грибы, которые мы собирали вчера, успели уже так хорошо подсохнуть?
Ангелина делала большие испуганные глаза и честно пыталась отвечать на вопросы. А я громко хихикал в душе над этой комедией. Оперативник еще не успел разобраться в том, что имеет дело с красавицей, которая даже в гестапо под пытками не смогла бы связать воедино две фразы. Ей можно смело доверять государственные секретыдаже при огромном желании она не сумеет ничего разболтать.
Ладно. На сегодня достаточно. Выдохшийся Сергей подсунул мне протокол допроса свидетеля, заставил расписаться на каждом листе, буркнул на прощание:Пойду я. Устал как собака. И, засунув в папку свои бумаги, направился к выходу. На пороге он обернулся, многозначительно посмотрел мне в глаза и предупредил:Вы, возможно, еще потребуетесь. Повестку направлять по этому адресу?
Я кивнул и почему-то почувствовал себя виноватым. Будто бы я и зарезал ночью соседку. Притворился, что хочу спать; незаметно спустился из летней гостиной по наружной лестнице, пользуясь тем, что жена на веранде чистит грибы и ничего не слышит; проник на соседний участок через дырку в заборе Ну и все прочее.
Вот такой безумный сценарий. Если бы мне в тот момент сказали, что уже завтра он получит право на жизнь и менты начнут обвешивать его доказательствами, я бы ойкнул от удивления. Тогда я еще верил в непредвзятость Фемиды, в то, что милиция меня бережет. Я был тогда слеп. Я был тогда страшно далек от всей той мышиной возни, которая происходит обычно на задворках закона. Я был Каким же я был тогда наивным ягненком! На след которого уже вышла волчья стая
Леня удобно расположился в старинномеще пятидесятых годовдерматиновом кресле. Достал из большой дорожной сумки бутылку «Балтики», с громким хлопком избавил ее зубами от пробки и протянул мне.
Ся-а-адь. Отдохни, проскрипел мой младший братишка, и я послушно устроился в кресле напротив него. Рассказывай, чё там за геморрой. Блин, ну и ментов набежало!
Вкратце я уже описал Леониду все события сегодняшнего дня. Теперь он жаждал подробностей. Так сказать, к пиву. Как древний римлянин, который кроме хлеба требовал зрелищ.
Зрелищ, так зрелищ! Хочет братец услышать подробностимне что ли жалко? И я принялсянаверное, уже в сотый разрассказывать про свои сегодняшние мытарства. Опустил то, как мне нездоровилось утром. Описал, как умел, леденящий душу собачий вой. Расцветил яркими красками образ мертвой женщины с дыркой в груди. Поведал о том, как уже через десять минут после моего звонка понаехали менты и, несмотря на дождь, отовсюду сбежались зеваки. Собаку увели с собой соседи из дома напротив. Меня сразу взяли в оборот опера. А в результате, за весь сегодняшний день я подписал столько всевозможных бумаг, сколько обычно не подписывал и во время дежурств. Я был нарасхват. Менты даже не погнушались попросить меня, как врача, высказать свое мнение по поводу трупа. Я тогда скромненько промолчал. Я тогда просто не понял, чего от меня хотят
Брат уже клевал носом, когда я закончил. Ангелина с бутылкой пива устроилась у меня на коленях. Возле окна негромко квакала «Европой плюс» дешевая китайская магнитола. Дождь прекратился, и в окно заглянуло красное предзакатное солнце.
Эх, помянем старушку! Леонид потянулся, сладко зевнул, выставив напоказ ослепительно белые зубы, и отсалютовал мне своей бутылкой. Хорошая баба, да вот померла.
С чего он взял, что покойная была хорошей бабой, я не знал. Скорее всего, брат просто благоразумно следовал правилу «о мертвых или хорошо, или ничего». Что ж, не помянуть Эллу Смирницкуюгрех. Я тоже приподнял свою бутылку и отхлебнул из горлышка теплого пива.
О том, что убитую звали Эллой Смирницкой, я узнал только сегодня от оперативникатого, который очень интересовался нашим балконом. Кроме этого, он в двух словах, рассказал мне о том, что соседка была довольно известна в определенных кругах. Если простому смертному вроде меня ее имя совершенно ни о чем не говорило, то для серьезных людей, связанных с крупным бизнесом или политикой, Элла Смирницкая была чуть ли не культовой фигурой. Эдаким эталоном того, как некий отдельно взятый индивидуум может легко уживаться одновременно с несколькими совершенно полярными и непримиримыми ветвями свихнувшегося российского общества. И делать на этом большие деньги. Единственная дочь крупного партийного чиновника и известной театральной актрисы, Смирницкая получила образование юриста, но через пять лет работы решительно отбросила в сторону удачно раскручивающуюся карьеру адвоката ради иной, весьма специфической практики. Это произошло как раз в тот момент, когда в стране настали крутые перемены.
Нет, она не ушла, как это тогда было модно, в коммерцию. Она не стала регистрировать кооперативы и совместные предприятия. Смирницкая просто предложила свои услуги определенным людям, и никто из этих людей от них не отказался. Сотрудничество с этой экстравагантной дамой приносило огромную экономию и денег, и времени, и работников. И даже порой позволяло расслабиться, не ожидая выстрела киллера или наезда ОБХСС. Элла Смирницкая умела на удивление легко улаживать конфликты. Получив от родителей в наследство обширную сеть добрых знакомств с большими людьми и добавив к ним за пять лет адвокатской практики свои собственные связи, она умудрялась считаться своей и в кабинетах прокуратуры, и в воровских малинах; и на тайных производствах цеховиков, и в обшитых дубовыми панелями офисах Смольного. Она могла выступить как третейским судьей, так и посредником в даче крупной взятки какому-нибудь чиновнику. Она умела сохранять хорошие отношения буквально со всеми, выдерживая при этом определенную дистанцию. У нее не было семьи и личных привязанностей. И у нее не было врагов. Она даже, несмотря на свое заметное положение и высокий материальный достаток, никогда не пользовалась охраной. Непонятно, кому понадобилось ее убивать.
Ничего не понятно
Ты когда-нибудь слышал про эту Смирницкую? спросил я у брата, и он картинно развел руками.
Представь, никогда. Просто я играю в другой лиге Понимаешь?.. Онав высшей, а яво второй. Леонид допил свое пиво и сразу достал из сумки другую бутылку. Заплетающимся языком повторил:Понимаешь? и извлек из кармана дешевенькую сигару и поддельную зажигалку «Картье». Мой брат, как сорока, обожал подобные блестящие штучки, но на оригиналы не было денег, и для того, чтобы пускать пыль в глаза, ему приходилось использовать копии «Омег» и «Монбланов», изготовленные в Тайване. А я пока во второй грустно пробормотал он, раскуривая сигару. У него уже была совсем пьяная физиономия.
Похоже, сегодня до того, как приехать к нам, мой младший братишка не ограничивался одним только пивом.
Я дождался, пока он докурит сигару, решительно вынул его из глубокого кресла и проводил в комнату для гостей, где у брата даже были личный комплект постельного белья, свой халат и домашние тапочки.
Тебе завтра надо куда-нибудь? спросил я, внимательно наблюдая за тем, как он борется с брюками.
Куда-нибудь?.. Леонид на секунду задумался. Нет, никуда Ни-ку-да, Костька! Он наконец настолько запутался в штанинах, что не устоял на ногах и уткнулся носом в кровать. Бли-и-ин!
У него на трусах был задний карман с аппликацией лилового слоника с огромными гениталиями. Я посмотрел на эту картинку и рассмеялся.
Чё ржешь? Брат с трудом перевернулся на спину и честно признался мне:Я напился Все потому, что законмы закончил один гххх-рандиозный проект. А ты не смейся. Да? Смеется тот, кто смеется последним. Все остальные плачутОн погрозил мне пальцем, нехорошо ухмыльнулся и забрался под одеяло. Вот так-то, Костька И сразу же захрапел.
А я отправился допивать его пиво, совсем не задумываясь о том, насколько прав мой пьяный братишка.
Не зная, что плакать мне предстоит уже завтра. Когда у меня дома объявится целая свора ментов с санкцией прокурора на обыск и постановлением о моем задержании.
Глава 3. Блеф-клуб по-ментовски
Это было сущим кошмаром. Начиная с одиннадцати утра, они в течение четырех часов перерывали дом, потом дружно отправились на улицу и миноискателемсамым настоящим, похожим на полотер, миноискателем! обшарили весь участок. Мне было бы жаль их, если они, потратив столько усилий и времени, ничего не нашли бы. И я был совершенно уверен в том, что ничего не найдут. Но все оказалось не так. Под кустами смородины менты наткнулись на схрон.
Та-а-ак! Пожалуйста! радостно прокричал полный мужчина с красным угреватым лицом. Он представился следователем районной прокуратуры Мухой Владимиром Владимировичем и руководил здесь всей ментовской бандой. Понятые! Гражданин Разин! Угреватый картинно протянул в мою сторону руку. Подойдите сюда! Та-а-ак, отличненько. Встаньте вот здесь Вот здесь, я сказал! Что за люди такие
Далее я прослушал монолог о том, что детектор металла обнаружил под землей некий железный предмет. К тому же под кустами налицо следы свежего раскопа. А значит, там что-нибудь есть. Не угодно ли мне ответить на хитрый вопрос: «А не зарывал ли я чего под смородиной в последнее время?»
Последние двадцать летничего. Я демонстративно зевнул. Вся суета меня утомила. Шерлоки Холмсы таскали меня за собой уже пять часов, и хорошо, хоть не стали сковывать мне руки браслетами. Хотя вначале была и такая попытка.
Ангелина все это время сидела на кухне, хлебала чай и отрешенно слушала радио. У нее был напуганный вид, и я, как только выдавалась такая возможность, не ленился лишний раз проведать жену. Поцеловать и сообщить, что все в порядке, и иначе просто быть не должно. Каждый раз следом за мной увязывался кто-нибудь из ментов.
Что же касается брата, то он позорно ретировался, как только запахло жареным, сославшись на невероятную занятость и необходимость опохмелиться. Ну и черт с ним! Все-равно он был мне не очень-то нужен
Из машины принесли коротенькую десантную лопату, и уже через пару минут перед нашими глазами предстал большой кухонный нож. Совершенно незнакомый мне нож, аккуратно завернутый в пеструю тряпочку. В которой я к своему ужасу Нет, тогда еще не было ужаса, тогда пока еще было лишь удивление. Так вот:к своему удивлению признал собственную футболку, которую частенько надевал в жаркие дни. Старенькую футболку с вылинявшими Бэвисом и Батхэдом на груди. Нынешним летом в этой футболке меня видело полпоселка.
Именно в этот момент у меня в голове начала приобретать очертания мысль о том, что меня подставляют. Что сегодняшний ментовский наезд с обыском и постановлением о задержании совсем не случаен. Кто-то уже начал копать под меня. Кто-то направил прокуратуру по моему следу и даже не поленился зарыть на моем участке нож, на которомя был в этом просто уверенобязательно обнаружат кровь Эллы Смирницкой. Вот только не мешало бы приложить к ней мои отпечатки на ручке. А их-то и нет. Прокольчик, господа Пинкертоны!
Та-а-ак! Гражданин Разин, вам знакомы предметы? дикторским голосом продекламировал следователь и для дураков пояснил:Нож кухонный с ручкой из пластика, белой. Майка салатного цвета с изображением двух героев мультфильма.
«Героев»! Я улыбнулся и спокойно ответил:
Нож яни разу не видел. Футболка моя. Вернее, она похожа на ту, что есть у меня.
Та-а-ак! Отличненько! Гражданин Разин, вы можете объяснить, как ваша майка могла оказаться здесь?
Я пожал плечами и состроил удивленную рожу:
Ее могли свистнуть с веревки, когда она сушилась там после стирки. Потом, воспользовавшись тем, что нас с женой не было дома или мы спали, кто-то проник к нам на участок и закопал все это здесь.
Один из ментов слушал меня, снисходительно качал головой и улыбался. Я не мог осуждать его за это. Я на его месте, наверное, делал бы то же самое. Мои объяснения, если выслушивать их предвзято, казались глупыми и притянутыми за уши. К тому же, я вдруг заговорил каким-то, как мне показалось, неживым языком милицейских рапортов и протоколов. В общем, выглядел совсем неубедительно.
Нож осторожно, дабы, не приведи Господь, с него ничего не стереть, отправили в полиэтиленовый пакет, который сразу же опечатали. Футболкув другой пакет. А уже через десять минут менты под соседним кустом обнаружили еще один клад. На этот раздействительно клад. Не какие-то там футболку и ножичек, а несколько золотых побрякушек, упакованных в мой носок.
Часики женские из желтого металла, возбужденно чирикал следователь, высыпая на лист бумаги свои трофеи, марки «Лон-ги-нер»
«Лонжин»поправил я его.
марки «Лонжин» с браслетом. Серьги парные в виде сердечек, перстень с камнем красного цвета, перстень с камнем синего цвета. Константин Александрович, вам эти вещи знакомы?
Только носок. Его что, тоже уперли с веревки? Я ничего не понимал. Все, что происходило вокруг, казалось мне каким-то кошмарным сном. Я даже ущипнул себя за руку, чтобы проснуться. Но менты вокруг были реальными. Были реальными и понятые, и кухонный нож со следами крови на лезвии, и золотые колечки с прозрачными камушками. Весь этот спектакль казался реальностью. Он был очень хорошо срежиссирован. Кем-то хорошо срежиссирован. Если бы я знал, кем?!
И, вообще, кому я, такой безобидный и тихий, понадобился?
Менты закруглились в пять часов вечера. Любезно позволили мне выхлебать на кухне тарелку супа, тщательно проверили содержимое пакета кое с каким шмотьем, которое собрала мне Лина, терпеливо выждали две минуты, пока я скажу жене на прощание парочку слов о том, что все будет нормально и уже завтра я окажусь на свободе. Потом меня отконвоировали к светлой «Волге» и точно так же, как я раньше видел во многих фильмах, усадили на заднее сиденье промеж двоих крепких оперативников. Я оглянулся и до тех пор, пока машина не тронулась с места, не сводил взгляда с Лины, которая выскочила следом за мной на крыльцо и так и остановилась там, худенькая и не причесанная, в старом зеленом халатике и ярко-красных домашних тапочках. Потом ее скрыли кусты акации, и я развернулся вперед.
«Волга», натужно взвывая мотором, аккуратно пробиралась по источенной ухабами и безбрежными лужами дороге. Но впереди уже показался гладкий асфальт. Скоро ей станет легче. А мне? Что меня ждет впереди? Похоже, что гладким асфальтом там и не пахнет. Ухабы и ямы, проблемы и беды. Полнейшая неизвестность, в которую меня увозят сейчас четыре довольных мента. Один из них, угреватый важняк из прокуратуры, обернулся ко мне с переднего кресла и ехидно спросил: