Опер сосредоточенно закурил, ответил:
Трудно.
Было бы легко, я бы сам его за руку перевел из одной камеры в другую.
Не горячись, сказал опер. Разработал я одну комбинацию. Если получится, через неделю твой Пивовар будет сидеть вместе с Волком.
Надо, чтобы получилось, твердо произнес Толя.
Это без гарантии. Но попробую. Скорее всего, получится.
Опер уже отогрелся, да и водка начала действоватьон пришел в благодушное состояние, спросил:
Выпью еще?
Пей, пожал плечами попутчик. Пятаков выпил, они выкурили по сигарете, обсудили незамысловатую комбинацию, и попутчиксам в прошлом оперативниксказал:
Действуй. Сколько бабок тебе надо?
Еще штуку баксов как минимум. В тюрьме, Толян, все дорого.
Анатолий без слов отсчитал тысячу долларов, которые мгновенно исчезли в кармане опера. Когда Николай выпрыгнул из салона «форда», агент Председателя аккуратно упаковал в полиэтилен бутылку и стакан, из которых пил опер Пятаков, глядишь, пригодятся при случае.
* * *
Таранов об этой встрече, разумеется, ничего не знал. Он нервничал, все ждал «контакта», но никто на связь не выходил. Неизвестность давила, угнетала Ивана, уже начало казаться, что операция зашла в тупик, что Председатель и Лидер некритично отнеслись к своим оперативным возможностям.
Девятого февраля пупкарь бросил в распахнутую кормушку:
Таранов, с вещами на выход. Десять минут у тебя.
Такие слова всегда означают какую-то перемену в жизни сидельца: может, в другую камеру переводят. Может, в другой изолятор, а может, поведут на этап. Иван предположил, что его этапируют в Питер, так как за ним числились грехи и дома.
Он собрал вещи, попрощался с людьми.
Держись, Иван, сказал Граф. Ежели в Питер тебя закинут, то в Крестах-то и стены родные. Все полегче. А скажешь, что во Владимирском остроге шконку телом грел, зауважают. На меня ссылайся Да я и сам скоро в Санкт-Петербург зарулю, зашлю письмецо в Кресты.
Заметив удивление на лице Ивана, Граф добавил:
Скоро, Иван Сергеич, скоро. Нет против меня ничегоскоро освободят а тебе желаю мужества. И удачи. Думаю, что мы еще встретимся.
Попрощались без сантиментов. За Тарановым пришел пупкарь. «Этапировали» Ивана сорок метров по продолу, в другую хату.
Распахнулась дверь хатыуже третьей для Ивана в централе. Таранов сделал шаг внутрь и сразу узнал лицо Волка. Он узнал бы его среди сотен лиц. Ведь именно из-за этого человека он и оказался здесь.
* * *
Дни тянулись медленно и однообразно. Прошел февраль. Дни стали длиннее, с крыши молотила капель. Реального повода для сближения с Волком не подворачивалось. Так, перебрасывались иногда какими-то фразами, о чем-то незначительном беседовали. После жестокой разборки с Пароходом, после двух сроков в ШИЗО о Пивоваре знал весь централ и он пользовался неким весом. Разумеется, вес первоходца, каким бы крутым он ни был, не сопоставим с весом и авторитетом вора.
Первого марта Граф через баландера переслал Таранову бутылку виски, блок сигарет и маляву: «Ухожу на подписку, Иван. Будь здоров. Думаю, еще встретимся. Граф Шувалов».
Иван усмехнулся и вечером угостил Волка дареным виски. Это было естественноугловому положено оказывать «знаки внимания». Волк виски оценил. Еще более высоко оценил тот факт, что бутылка пришла от вора. Таранов определенно вызвал у него интерес. Тем паче, что Волк отлично знал, за какой «подвиг» Иван угодил на шконку. Знал, но с расспросами не лез, присматривался.
Таранова выдернули в «абвер». Кумовский опершустрый, как все опера, цепкийугостил сигареткой, завел мутный разговор
Пятаков пытался держаться профессионально-уверенно, но это не очень ему удавалось. Иван фиксировал непроизвольные движения глаз опера, частые прикосновения пальцев рук к носу, покашливание, длинные паузы между фразами. Каждый из этих признаков сам по себе может читаться по-своему, но все вместе они говорят о нервозности и неискренности. Ожидать искренности от кумовского, конечно, и так не приходится. А вот нервозность с чего бы это?
Значит, говоришь, хорошо сидится? уже второй раз задал один и тот же вопрос Пятаков.
Нормально, пожал плечами Иван. И тут прозвучала фраза, которую он ждал два месяца:
С тобой, брат, каши не сваришь обожжешься.
Этой фразы Иван ждал два месяца, но прозвучала она совершенно неожиданно. Таранов на секунду замешкался, потом ответил:
Зато пельмени я кручу лихо.
Сибирские? уточнил Пятаков.
Русские, уверенно произнес Иван. Пароль и отзыв звучали бессмысленно, даже, возможно, глуповато, но могли быть произнесены в присутствии посторонних, и исключали возможность случайного совпадения Теперь Ивану стала понятна нервозность опера. А Пятаков положил перед Иваном листок бумаги. Таранов прочитал: «О тебе не забыли. Восхищены мужеством. Вопросы решаются на высшем уровне. От брата привет, от Лели тоже. Обнимаю. Л.».
Банальный и безобидный на первый взгляд текст содержал тем не менее три кодовых слова. Они означали, что связному можно доверять, что от Ивана ждут информации, а вопрос с побегом еще не решен, но успешно решается.
Таранов щелкнул зажигалкой и поджег бумагу. Желтое пламя быстро охватило листок и в три секунды съело его.
Пятаков перегнулся через стол и прошептал Таранову на ухо:
Завтра во время прогулки на Волка наедут. Постарайся оказаться рядом, Пивовар.
От опера Иван ушел окрыленный. Стало ясно, что началась работа.
День был солнечный, оттепельный, весенний. Высоко стоял небесный свод с белыми завитками облаков и черными росчерками галок. Но даже от неба арестантов отделяет решетка. Прогулочные дворики Владимирского централа расположены на крышах корпусов, сверху накрыты ржавой решеткой На стенах чернели потеки растаявшего снега. С сосулек на решетке срывались капли.
Обычно на прогулке Иван разувался и раздевался до пояса. Бывало, над ним подшучивали, но он оставался невозмутимымразминался, качал мышцы. Было время, когда в советских лагерях любая «физкультура» находилась под запретомрассматривалась как возможная подготовка к побегу. Потом запрет сняли.
Вопреки правилу, в тот день Иван не стал разуваться-раздеваться. На вопрос Одессита: что это ты сачкуешь, Пивовар? ответил, что чувствует себя неважно Поговорить о здоровье, а точнее, о болезнях Одессит любил. Он прилип к Ивану и стал рассказывать о своем гастрите. Таранов кивал и рассеянно поглядывал по сторонам. Из массы зэков он безошибочно выделил трех бойцов. Все трое были крепкие, массивные, уверенные в себе.
Вообще-то сидельцы из разных камер на прогулке пересечься не могут. Не положеново избежание общения и эксцессов. Поэтому одна хата занимает один дворик. Но это в теории. На практике всякое бывает. Например, из-за плохой погоды многие сидельцы отказываются идти на прогулку. И тогда пупкарь на свой страх и риск объединяет две хаты в одну прогулочную «сборную». Или, например, в корпусе собираются морить тараканов и надо освободить помещения. Или опера затевают какую-то свою комбинацию. Илиэлементарно за деньгипупкари сводят людей на прогулке. Это, разумеется, нарушение. Нов России живем В тот день под каким-то предлогом в большом прогулочном дворике на крыше третьего корпуса перемешали две хаты.
Одессит трещал уже про свои почки, время шло, а никто из тройки не приближался к Волку. Иван подумал, что опер Пятаков, пожалуй, ошибся. Или же у бойцов есть какие-то свои соображения и разборка переносится на следующий раз.
Когда Иван уже окончательно уверился, что разборки не будет, а время прогулки практически истекло, гладиаторы начали незаметно, с разных сторон, подходить к Волку. Вот и ладушки, подумал Иван. Он еще раз на глазок прикинул кондиции и потенциальные возможности бойцов. Один, вероятно, борецесть в нем особая пластика, да и ушки подкачали«ломаные». Двое другихИван окрестил их Рыжий и Амбалвозможно, боксеры. И все моложе Таранова. Ладно, поглядим, чего вы стоите, ребятишки. В реальном бою многое решает не техника, а характер.
Иван вытащил сигарету, похлопал себя по карманам и «не нашел» зажигалки. Спросил у некурящего Одессита:
У тебя зажигалка есть?
Так я же не курю, ответил Одессит.