Варяг лег на матрас и, заложив руки за голову, стал скучать. Вагон толкнуло, видимо, к составу прицепили электровоз, а через минуту поезд плавно потащило вперед.
При прощании один из уркачей, почти по-отечески обняв Варяга, сказал:
Как ты и хотел, бузу поднимать мы не будем. Тебя повезут в отдельном вагоне. Деньги передадут кому надо. Так что к себе в люкс можешь заказывать все что хочешь: курево, водку, жранину, а то и бабу приведут. За все уплачено. А там, куда ты едешь, тебе уже готовят встречу. Будешь смотрящим в зоне, а через три месяца тебя заменят. И, улыбнувшись золотым ртом, добавил:Ты еще в вагон не сел, а нам уже маляву черкнули, что твое появление такой шухер среди петухов наделало, что они даже в ШИЗО проситься стали, лишь бы только в зоне не быть и эти три месяца переждать, и уже без улыбки:После освобождения чем заняться думаешь?
Пока не думал. Время покажет.
Я тут с уркачами переговорил, они хотят тебя на колымское золото перекинуть. Отказываться не станешь?
Как сходняк решит, так и сделаю.
Может, у тебя есть что-нибудь такое, что хотел бы передать на волю?
На воле у меня никого не осталось Хотя постой Секунду Варяг колебался. Сходняк никогда не одобрял душевных привязанностей, может, не стоило говорить об этом именно сейчас, но язык уже повернулся помимо его воли:Любава у меня на воле осталась, нельзя ли с ней ночку в вагоне провести?
Уркач оставался невозмутим.
Где она живет?
Рядом. Воркутинская.
Как зовут?
Света.
Адресок черкни. И, когда Варяг написал адрес, уркач добавил:Встретишь ты свою любаву. На каждой станции будете стоять почти сутки, на зону приедешь только через десять дней. Если все будет так, как задумано, то на шестые сутки она будет у тебя.
Варяг закрыл глаза и стал ждать. Его не беспокоили, стерегли тихо, редко кто-нибудь из станционного начальства, таясь, решался взглянуть на знаменитого вора.
Варяг походил на дорогую птицу, запертую в роскошной клетке, к которой приставлена надежная охрана, чтобы пташка не упорхнула ненароком.
Эй, как тебя там? окликнул Варяг солдата, исправно несшего службу в вагоне возле «знаменитости». Зеленый совсем, салага, и двадцати нет. Будет на дембеле рассказывать, кого сторожить пришлось. Знаешь, кто я такой?
Солдат охотно откликнулся с улыбкой:
Как же не знать? Варяг! Инструктировали.
Этим было сказано все, повторять не нужно.
Пивка принеси, да свежего. Сухота одолела. Воблу не забудь.
Солдат появился через минуту с бутылками в руках.
Угостил бы я тебя, да не положено, по уставу нужно жить, охранять ты меня должен. Живи по уставу, завоюешь честь и славу! Так, кажется, у вас говорят?
Да ты не убежишь, даже если дверь распахнута будет, улыбнулся солдат.
Почему же? искренне удивился Варяг. Он слегка отхлебнул пива, оно было свежим и холодным.
Потому что ты сам согласился в пермскую зону ехать, а сход воровской тебя поддержал.
Ишь ты! И это тебе известно. Да, действительно не убегу, здесь ты прав. Ну, за твое здоровье. Он аппетитно приложился к бутылке, намереваясь выпить ее до последней капли.
Сход признал Варяга шесть лет назад, после чего он стал самым молодым вором в законе. О своей «коронации» он узнал через посыльного, который принес ксиву прямо в зону. Когда Варяг вошел, в бараке сразу установилась тишина. Было непривычно торжественно.
У меня для тебя есть новость, сказал посыльный. Сходняк короновал тебя, теперь ты законный вор! Что передать сходу?
Передай, что я горжусь этим, и уже с улыбкой:Как если бы родное правительство вдруг неожиданно вручило мне орден.
Шутка была принята, посыльный улыбнулся. Воры в законе не признают государственных наград.
Так и передам. Теперь ты будешь смотрящий на зоне. Отныне ты здесь судья и высшая власть. Воры сказали, что они очень на тебя рассчитывают.
О том, что на зоне появился свой вор в законе, зэки узнали чуть ли не раньше самого Варяга и уже воздали ему генеральские почести: кто-то смастерил корону, кто-то изготовил державу и скипетр, а самый дальний угол барака перегородили панелями и отвели почетное место, напоминающее номерной люкс в третьеразрядной гостинице. Нашлись даже обоии комнатка стала выглядеть на редкость уютной.
На четвертом пальце правой руки у Варяга была выколота корона, но теперь и она уже не отражала того качества, которое он приобрел. Варяг сделался грандом преступного мира и поднялся на самую верхнюю ступень. В одной из воркутинских зон за хулиганство и дебош отбывал свой срок известный художник, который за пайку делал изумительные наколки. Правдами и неправдами, воспользовавшись деньгами из общака, Варяг добился того, чтобы к ним на зону перевели художника, который тотчас попал под его могучее покровительство. Именно этот доходяга сотворил самую главную наколку в жизни Варяга, которая возвысила его над прочими зэками: крест, а над нимдва парящих ангела.
Теперь онревнитель воровской чести, и за ним останется право на последнее слово.
В ксиве, написанной красивым ровным почерком, Варяг читал: «Мы тебя избрали единогласно. Некоторые говорили, что ты еще молод для больших дел, но достаточно было напомнить твои заслуги, и все пришли к согласию. Ты не раз собирал для братьев деньги на благое дело, начинал с отрицаловки и, где бы ты ни появлялся, всюду создавал группу неповиновения. Что и говорить, совесть у тебя чиста. А твой возраст как раз тот, когда начинают вершить большие дела. Ты вырос для них, пацан! Однако не забывай о старых заповедях законного вора, придуманных не нами: ты не должен иметь семьи, упаси тебя боже пришить кого-нибудь лично, для этих целей всегда найдется мясник, старайся быть трезвенником. Впрочем, что мы тебе толкуем? Законы наши ты знаешь не хуже нас. Так следуй же им до конца! В общем, как говорили в старину, держи масть и не уступай власть!»
Вагон слегка подбрасывало на стыках, но это не мешало Варягу дремать. Он любил поезда, привык к ним, ведь в дорогах прошла добрая половина его жизни. На исходе был шестой день, и если верить уркачам, то на следующей станции его должна была ждать Светка. Варяг заставил себя подняться, посмотрел в зеркало. Заросна лице ровным слоем выступала пепельная щетина.
Еще не стар, самое время, чтобы жить.
Эй, сторож! окликнул Варяг своего стража. У тебя лезвие найдется?
Солдат удивился неожиданной просьбе, но вида подавать не собирался и скоро принес лезвие, помазок, мыло.
Варяг долго и тщательно брился, скоблил кожу так, словно хотел навести блеск на месяц вперед, а когда кожа сделалась атласной, внимательно всмотрелся в свое лицо. Ему можно было дать на вид лет двадцать пять, прохладный воздух лагерей сказывался благоприятно, только усталые глаза и выдавали истину.
Варяг выходил из зоны четыре раза, но больше года быть на воле у него не получалось. Первый заход в пятнадцать лет: тюрьма манила юношеской романтикой; притягательны были наколки, блатные песни, заковыристые обороты воровской фени. Второй раз Варяг угодил за грабеж. На зоне он долго и очень серьезно считал, что, если б не случайность, он и дальше бы гулял на свободе. Позже тюрьму Варяг воспринимал философскихорошо погулял, должна быть и расплата.
Больше двух дней одну и ту же бабу Варяг около себя держать не любил. Вот только перед последней ходкой сдал: не думал, что может влюбиться, однако и его угораздило. Натолкнулся на смазливую соску с голубыми глазищамии пропал! Шесть месяцев свободы он прожигал так, как будто эти денечки были у него на этой земле последними: чудил, смеялся, балагурил, щеголял надписями на плечах: «Дайте в юность обратный билет, я сполна заплатил за дорогу».
Светка была красивая и бедовая, а именно такие ему нравились особенно. Она не тянула из него деньги, как это позволяли себе делать другие, он сам засыпал ее дорогими подарками. Только один круиз по Средиземному морю вырвал такой кусок из его бюджета, что на эти деньги можно было купить как минимум три приличных автомобиля. Однако Светку не удивить, она только капризно поджимала губки, от чего делалась еще привлекательнее и желаннее. Четыре раза она навещала его на зоне, и Варяг шальным счастливцем ходил после этих встреч.
Поезд остановился. Караулу не нужно было повторять дважды, и солдат мотнул головой: