Анье поправил галстук, достал сигару, осторожно обрезал, закурил и, пыхнув ароматным дымком, спросил:
Марк, что за мысли? Деньги всегда остаются только деньгами. Почему мои для тебя опасные? Ну, распотрошу свой пенсионный страховой фонд, еще вроде помирать мне рановато, снова насобираю, зато помогу тебе! В чем опасность? Теперь он благодарил судьбу, которая распорядилась так, что Вьюгин сам построил себе западню, о которой даже не догадывался.
Благими намерениями выложена дорога в ад! стараясь перевести в шутку сказанную неосторожную фразу, Вьюгин пытался отодвинуться от опасной темы. Ну, кто тебя знает, что ты потребуешь от меня? У меня был вариант во Франции, когда попал в тяжелое положение.
И что же такое было? равнодушно, попыхивая сигарой, спросил Серж, досконально изучивший весь инцидент с разбитой машиной.
Вьюгин, постоянно одергивая себя, скупо рассказал, в облегченном варианте, происшествие с разбитой машиной, о друге во Франции, который помог ему выбраться из этого, как он сказал, пикового положения!
Действительно, ты влип тогда, но ведь проскочило! И Анье добавил свое видение этого происшествия: Французы не проявили настойчивости, и ты ушел девственником, как вода сквозь пальцы, но ничего. Подмигнув, кичась, цинично и прямо заявил: Канадцылюди более суровые и решительные и не допустят такого разбазаривания агентурными ресурсами, так, как это произошло с тебой в Париже.
Вьюгин после этой то ли случайной, то ли намеренной оговорки канадца ухватил, стремительно протрезвев, что начинаются активные действия.
То, что его «вели», по нему работали с самого начала приезда сюда, он видел и знал, ничего нового в этом для Вьюгина не было. Он фиксировал в голове факты и детали, которые носили откровенный предвербовочный характер, однако все это носило зыбкий, неустойчивый характер и строилось лишь на предположениях. Сейчас, после прямого заявления Анье, все определилось, стало четким и понятным. Теперь Вьюгин спрашивал себя, пойдет ли он дальше по тропинке, которую протоптал для него Серж. Он вспомнил, что в Париже почти вплотную подошел к принятию решения о согласии работать на французов, был готов принять предложение, и только сокращение срока ДЗК предотвратило активную вербовку.
Вернувшись в Москву и получив благодарность от Председателя КГБ СССР за проделанную работу во Франции, он почувствовал резкий психологический диссонанс. Почти согласившись работать на вражескую спецслужбу, он тем не менее был поощрен, получил повышение, и ему, пока еще намеком, дали понять, что впереди маячит новая ДЗК, в более перспективную страну. Сообразуясь со своим внутренним миром и окружающей реальностью, Вьюгин отбросил все те крамольные мысли, которые накрыли его перед отъездом из Парижа, и самоотверженно начал вгрызаться в новый участок работы, предложенный после отпуска.
Нельзя сказать, что предложение ехать в Канаду свалилось на него как снег на голову. Эта страна неоднократно проскальзывала в разговорах с ним у руководства. Тем не менее, когда он прочитал приказ и расписался внизу, так до конца и не понял свое отношение к новому назначению. С уверенностью можно было сказать только одно: поездка в Канаду рассматривалась им, как оперативным сотрудником линии «Х», в ракурсе продолжения снова найти и установить отношения со спецслужбами, прерванные во Франции. Он с вожделением, граничившим с одной стороны со страхом, а с другойрадостной верой, и, в то же время сомневаясь, ожидал такого развития событий.
Сейчас, услышав слова Сержа, откровенно высказанные напрямую о нем и о событиях в Париже, он осознал, что все пошло и завертелось именно так, как он и представлял себе, чего искренне, в глубине души, ожидал. Однако Вьюгин себе откровенно признавался, что не время, еще не наступило то время, чтобы влезть в такие отношения, ступить на этот, как он мысленно проговаривал газетным штампом, путь предательства! «Мелко, мелко будет для меня, а риску больше, чем удовлетворения! Надо уходить!»
Это решение мгновенно перевернуло все его представление как о себе, так и о том, что происходит вокруг него.
Какие еще там у тебя агентурные ресурсы? ерничая, переспросил Марк. Если ты думаешь так обо мне, то напрасно! Никакой я не ресурс! В лучшем случае конченый алкоголик!
Вьюгин увидел, как слегка изменилось лицо Анье от такой полушутливой характеристики на себя.
Марк, я не могу понять тебя, кто ты есть? спросил Серж, и его глаза налились металлическим блеском.
Что такое непонятное во мне? весело спросил Марк, чувствуя облегчение от того, что начал потихоньку отходить от острого момента в разговоре.
Ты, ни то, и никак! Серж не мог подобрать слова, и Марк создал ему условие для продвижения суждения.
У нас говорят: ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса! сказал он по-русски и попытался перевести на французский, потом махнул рукой и добавил: Вот у итальянцев есть что-то подобное!
Немного подумал, перебирая в памяти, находя хорошо запомнившееся выражение, которое он выхватил еще в библиотеке иностранной литературы в Москве случайно, и произнес, пристально глядя на собутыльника:
Ne carne ne pesce!
Видя, что Серж начал понимать, добавил по-русски:
Ни богу свечка ни черту кочерга! И перевел на французский, засмеявшись той фразе, которая получилась.
Анье хорошо понял смысл выражения и утвердительно кивнул:
Вот именно это я и имел в виду! Сколько мы общаемся? Почти семь месяцев, а я так и не видел твоего настоящего лица!
Так и должно быть, дорогой Серж! Мы, строители коммунизма, все без лица или на одно лицо! хохотнув, отбился Вьюгин, но внутренне сжался от такого суждения о себе.
После «прокола» Анье, то ли намеренного, то ли действительно случайного, Марк решил, что надо рубить все отношения с «всадником», однако последующие события заставили его принять другую линию поведения.
Апрель 1972 года. Канада. КККП. К полудню следующего дня Серж подготовил отчет о работе с Вьюгиным, добавив развернутый план проведения специальной акции в ювелирном салоне и создания у объекта кризисной ситуации. Старший инспектор управления безопасности и разведки КККП, прочитав план, вскинул глаза на Анье и, криво улыбнувшись, спросил:
Грабить сами пойдете? Я не могу на такое дело никого выделить! Это явно и совершенно противозаконно! Можно применить форсированную акцию к вражескому агенту, но дать санкцию на причинение ущерба гражданским лицам, не причастных, даже краем, не могу!
Будет вам, господин старший инспектор! В наших с вами делах до сих пор торчат белые пятна по некоторым деталям!
Увидев, как вскинулся от этих слов его начальник, Серж понял, что слегка перешел границу дозволенного и примирительно досказал:
Не пойманне вор! А этот шанс нам упускать нельзя, не будет такого стечения обстоятельств, придется самим что-то придумывать, а это будет сложное действиенатягивание задницы на лицо!
Понимаю вас, совсем раздраженно, особенно после упоминания о белых пятнах, пробормотал старший инспектор, какими силами думаете осуществить?
Серж нервно открыл записную книжку, нашел место и продиктовал ошеломленному начальнику:
Пьер Шамбро, старый, заслуженный вор, пользуется большим авторитетом не только у нас в Канаде, но и в Северной Америке, даже в Европе, не говоря о Южной Америке! Он у меня на связи. Я недавно докладывал вам о привлечении его в деле китайского резидента. По-моему, вы высоко оценили его работу и тот факт, что бумага с данными от его источника оказалась у нас!
Помню, даже очень хорошо! Вот только подзабыл, каким образом вы его вербанули!
Серж замялся, вспомнив, как нагло и жестко он взял тогда этого криминального авторитета, подставив под него одного из своих агентов. Дело было сделано не совсем чисто, однако результат, которого добивался Анье, был достигнут.
Была проведена акция, результатом которой стала вербовка. Ничего особенного! Рутина и скука!
Знаю, какая была рутина! Старший инспектор отчетливо помнил тот день, когда проходила эта «скучная» акция. Согласен, привлекайте его, но письменно эта акция у нас проходить не будет. С этим вором проведена работа?