К столу подошел детектив Мейер и углубился в письмо. Он обладал редким терпением и потому рассматривал письмо долго и очень тщательно. Надо сказать, что его отец обожал всякие шутки и розыгрыши. И вот он, Мейер-старший (звали его Макс), с удивлением узнает, что его жена ждет ребенка, хотя в ее возрасте об этом давно пора забыть. Когда новорожденный появился на свет, Макс сыграл с человечеством, а заодно и со своим сыном невинную шутку. Он нарек младенца Мейером, что в сочетании с фамилией Мейер давало полное имя Мейер Мейер. Шутка, несомненно, относилась к числу шедевров. Так считали все, за исключением, возможно, самого Мейера Мейера. Мальчик рос в религиозной еврейской семье; в районе, где почти не было его соплеменников. У детей принято выбирать козла отпущения и вымещать на нем ребячью злобу, а где еще найдешь такого, чтобы его имя позволило сложить замечательную песенку:
Сожжем Манера МанераСпалим жида и фраера.
Справедливости ради надо сказать, что свою угрозу они в исполнение не привели. Тем не менее, в свое время бедняге перепало немало тумаков, и столкновение с такой вопиющей несправедливостью породило в нем необычайное терпение по отношению к окружающим.
Терпениедовольно обременительная добродетель. Возможно, на теле Мейера Мейера не осталось следов увечий и шрамов. Возможно. Но волос на голове у него тоже не осталось. Лысый мужчина, конечно, не редкость. Но Мейеру Мейеру было всего тридцать семь лет.
Терпеливо, внимательно он рассматривал сейчас письмо.
Не так уж много в нем сказано, Стив, проговорил он.
Прочтите вслух, попросил Бернс. «Сегодня в восемь вечера я убью Леди. Ваши действия?»
По крайней мере, здесь говоритсякого, сказал Карелла.
Кого? спросил Бернс.
Леди.
И кто же это?
Не знаю.
М-м-м.
И непонятно, как и где, сказал Манер.
Зато указано время, вставил Хейз.
Восемь. Сегодня в восемь вечера.
Стив, ты действительно думаешь, что этот тип хочет быть пойманным?
Честно говоря, не знаю. Я просто предлагаю версию. Но одно я знаю точно.
Что именно?
Пока нет результатов экспертизы, можно начать с того, что у нас есть.
Бернс взглянул на письмо.
И что же у нас есть?
Леди, ответил Карелла.
Глава 3
Толстяк Доннер был стукачом.
Стукачи бывают разные, и нет закона, который запрещал бы получать информацию от кого угодно. Если вы любите турецкие бани, то лучшего стукача, чем Толстяк, вам не найти.
Когда Хейз работал в тридцатом участке, у него был свой круг осведомителей. К сожалению, все его «сплетники» отличались узкой специализацией, и диапазон их сведений о преступлениях и преступниках ограничивался территорией тридцатого участка. В огромном, беспокойном восемьдесят седьмом они были бессильны. Вот почему в то утро, в 9.27, пока Стив Карелла организовывал встречу со своим штатным стукачом Хромым Дэнни, пока Мейер перебирал картотеку в поисках преступницы, которой подошла бы кличка «Леди», Коттон Хейз поговорил с полицейским детективом Хэлом Уиллисом, и тот посоветовал ему повидаться с Доннером.
На телефонный звонок в квартире Доннера никто не ответил.
Наверное, он в бане, решил Уиллис и дал Хейзу адрес.
Хейз взял служебную машину и поехал в центр.
Вывеска на доме гласила: «Турецкие Бани Ригана. Оздоровляющий пар».
Хейз вошел в здание, поднялся по деревянной лестнице на второй этаж и остановился в холле перед столом. На лбу у него выступила испарина. «Ну и ну, подумал Хейз, охота же кому-то сидеть в турецкой бане в такую жарищу. А впрочем, возразил он сам себе, некоторые любят поплавать в январе, да и черт с ними со всеми».
Чем могу служить? спросил человек за столом, маленький и востроносый. На его белой футболке красовалась зеленая надпись «Бани Ригана». Лоб был прикрыт зеленым козырьком.
Полиция, сказал Хейз и показал жетон.
Ошиблись адресом. В этих банях закон уважают. У вас плохой наводчик.
Я ищу человека по имени Толстяк Доннер. Не знаете, где его можно найти?
Знаю. Доннер наш постоянный клиент. На меня ничего вешать не будете?
А вы кто?
Эльф Риган. Я заправляю здесь. Все по закону.
Я только хочу поговорить с Доннером. Где он?
Четвертый номер, в центре зала. Так входить нельзя, мистер.
А что нужно?
Ничего, кроме собственной кожи. Но я дам вам полотенце. Раздевалка вон там, сзади. Ценные вещи можете оставить у меня, я положу их в сейф.
Хейз выложил бумажник и снял часы. Затем, после минутного колебания, отстегнул кобуру с револьвером и положил на стол.
Эта штука заряжена? спросил Риган.
Да.
Мистер, вы бы лучше
Он на внутреннем предохранителе. Если не нажмешь курок, не выстрелит.
Риган с сомнением посмотрел на револьвер тридцать восьмого калибра.
Хорошо, хорошо, сказал он, хотел бы я только знать, сколько людей случайно застрелились из таких вот пушек с внутренними предохранителями.
Хейз хмыкнул и направился к шкафчикам для одежды. Пока он раздевался, Риган принес ему полотенце.
Будем надеяться, что вы толстокожий, сказал он.
А что такое?
Доннер любит париться. По-настоящему.
Хейз обмотался полотенцем.
У вас неплохая фигура. Боксом не занимались?
Немного.
Где?
На флоте.
И был толк?
Пожалуй.
Ударьте-ка, попросил Риган.
Что?
Ударьте меня.
Зачем?
Валяйте, валяйте.
Я спешу, сказал Хейз.
Только один свинг. Мне хочется кое-что проверить, Риган принял стойку.
Хейз пожал плечами, сделал обманное движение левой, и тотчас правая едва не свернула Ригану челюстьв последнее мгновение Хейз задержал удар.
Почему же вы не ударили? возмутился Риган.
Жалко стало вашу голову.
Кто научил вас этому финту?
Один лейтенант по имени Боуэн.
Он знал свое дело. Я занимаюсь с парой боксеров, по совместительству, так сказать. Нет желания поработать на ринге?
Никакого.
Подумайте. Стране нужны чемпионы-тяжеловесы.
Я подумаю, сказал Хейз.
И получать будете куда больше, чем платят вам городские власти, уж за это я ручаюсь. Даже если договориться с партнером о проигрыше, все равно будет намного больше.
Ладно, я подумаю, повторил Хейз. Так где Доннер?
Прямо по залу. Слушайте, возьмите мою визитку. Если решите попробовать, позвоните. Кто знает? Может, передо мной второй Демпси, а?
Хорошо, сказал Хейз. Он взял визитку, протянутую Риганом, потом взглянул на полотенце. Куда же я ее дену?
Ах, да. Ну, давайте ее сюда. Я вас на обратном пути перехвачу. Доннер в четвертом номере прямо по залу. Вы его легко найдете. Там столько пара, что хватит на «Куин Мэри».
Хейз отправился в указанном направлении. Он поравнялся с худощавым человеком, который поглядел на него довольно подозрительно. Человек был голый, и подозрение вызвало полотенце Хейза. Хейз виновато проследовал дальше, чувствуя себя фотографом в колонии нудистов. Он нашел четвертый номер, открыл дверь, и в лицо ему ударила горячая волна, от которой захотелось бежать прочь. Он попытался разглядеть комнату сквозь плавающие пласты пара, но ничего не увидел.
Доннер? позвал он.
Здесь я, ответил голос.
Где?
Здесь, здесь, приятель. Сижу. Кто это?
Меня зовут Коттон Хейз. Я работаю с Хэлом Уиллисом. Он посоветовал мне связаться с вами.
Вон оно что. Проходите, приятель, проходите, произнес голос ниоткуда. Закройте дверь. Вы впускаете сквозняк и выпускаете пар.
Хейз закрыл дверь. Если когда-нибудь он и задумывался над тем, что чувствует буханка хлеба, когда за ней захлопывается печная дверца, то сейчас ощутил это на собственной шкуре. Хейз с трудом пробивался вперед. Жар душил. Он попробовал сделать вдох, но в горло хлынул раскаленный воздух. Неожиданно из горячего плавающего тумана возникла фигура.
Доннер? спросил Хейз.
Здесь варятся только два цыпленка, начальник, это мы с вами, ответил Доннер, и Хейз улыбнулся, хотя едва мог вздохнуть.