он взглянул на меня - и твоим пистолетом.
«Тогда отойди от них», - приказал более высокий мужчина.
Урсула посмотрела на меня, и я согласно кивнул. Когда на нас были нацелены два пистолета, спорить было некуда. Она вышла вперед и поставила рацию и сумочку с «Уэбли» на пол. Я медленно вытащил «люгер» из куртки, выискивая любую возможность использовать против них, но теперь оба пистолета были сосредоточены на моей груди. Я поставил «Люгер» на пол рядом с радио и сумочкой. У меня все еще был Хьюго в рукаве, но казалось, что у меня будет мало возможностей использовать его.
«Очень хорошо», - сказал высокий агент Topcon. У него были темные волосы и очень худое лицо. Он сделал знак другому мужчине, который шагнул вперед, открыл сумочку Урсулы и вытащил Уэбли. Он сунул это и Вильгельмину в карман пиджака. Затем он взял радио.
«А теперь пойдем с нами», - сказал высокий мужчина.
Урсула снова посмотрела на меня. «Нам лучше сделать то, что говорит мужчина», - сказал я ей.
Нас незаметно вытащили из здания и посадили в серый седан «Фиат». Нам с Урсулой сказали сесть в машину сзади. Высокий мужчина сел за руль, а тот, у кого сломан нос, сел рядом с ним, с пистолетом, направленным мне в грудь.
«Теперь мы поедем на небольшую прогулку», - с большим удовлетворением сказал мне тот, у кого был пистолет.
Машина вошла в утренний поток машин. Я увидел, что обе задние двери заперты на специальные замки. Казалось, что нет возможности избить человека с пистолетом. Рихтер, очевидно, решил, что лучше всего избавиться от нас, чтобы продолжить переговоры без помех. Я начинал понимать, как он на протяжении стольких лет ускользал от всех видов полицейских и правительственных агентов: он был умен, эффективен и полностью свободен от совести.
Мы выезжали из Белграда. Мы ехали по Бранкова Призренскому бульвару, пока не добрались до реки, а затем по Кара Дордева выехали из города на юг. Вскоре мы оказались в открытой холмистой местности.
"Куда вы нас везете?" - наконец спросил я.
«Ты узнаешь очень скоро», - сказал сломанный нос, резко усмехнувшись мне. Его акцент был немецким, а у высокого человека - французским. Это был довольно космополитический наряд, этот Topcon.
Его предсказание было верным. Еще через пятнадцать минут, обогнув пару проселочных дорог, мы подошли к уединенному загородному дому. Водитель остановился перед ним и приказал нам выйти.
Мы с Урсулой вышли из фиата. Я понятия не имел, где мы были; Я знал только, что мы были к югу от города. Было логично, что Рихтер уедет из Белграда, поскольку полиция прочесывала город в поисках него. К настоящему времени он не мог передвигаться на общественном транспорте. Интересно, знал ли он еще о Лубянке.
«В дом», - приказал высокий мужчина, размахивая револьвером. Оба пистолета снова были нацелены на нас. Я выполнял приказы.
Внутри дом выглядел даже меньше, чем казалось снаружи. Но это было все, что нужно Рихтеру. Через мгновение после того, как высокий стрелок позвал его, из кухни в комнату вошел Рихтер.
«Что ж, - сказал он, увидев нас, - какой приятный сюрприз». Он потянулся к рации, которую высокий мужчина поставил на стол. "Вы почти получили это, не так ли?"
«До сих пор вы были на шаг впереди нас», - сказал я. «Но твоя удача не может длиться вечно, Рихтер».
Я видел, как наемники смотрели на меня, когда я использовал его настоящее имя. Видимо, он был известен им только как Блюхер. Рихтер ухмыльнулся мне, затем подошел и ударил меня по лицу.
Я тяжело упал на пол. Урсула ахнула и наклонилась надо мной. Изо рта текла струйка крови. Я лежал, смотрел на Рихтера и ненавидел его. Эта ненависть заставила бы меня постараться немного сильнее, если бы у меня была возможность выступить против него.
Урсула взглянула на Рихтера. "Нацистский мясник!" - прошипела она.
Лицо Рихтера вспыхнуло от гнева. Он сильно ударил ее по лицу, и она упала рядом со мной.
Рихтер повернулся к людям, которые нас привели. «Наденьте на них наручники там и там». Он указал на разделительную перегородку, в которой к дверному проему на кухне пристроили серию тонких железных прутьев, и на старый железный радиатор на боковой стене. «Итак, они разделены».
Мужчина со сломанным носом приковал оба запястья Урсулы к батарее, а высокий мужчина приковал меня цепью к внешней стойке перегородки. Мои руки были за спиной, на каждом запястье были наручники и соединяющая цепь вокруг перекладины. Мне пришлось встать, а Урсула - сесть на пол, прислонившись спиной к батарее.
«Хорошо, принеси бомбу», - приказал Рихтер высокому с оружием. .
Высокий мужчина исчез в маленькой спальне и через мгновение вернулся с самодельной бомбой. К нему было прикреплено достаточно динамита, чтобы взорвать два дома размером с тот, в котором мы находились. Рихтер взглянул на меня с усмешкой, взял бомбу из рук высокого человека и положил устройство на стол в центре зала. комната, примерно на полпути между мной и Урсулой.
«Андре очень хорошо разбирается в этих вещах», - заметил Рихтер, устанавливая часы, которые послужили спусковым крючком для бомбы. «Пуля, конечно, была бы аккуратнее, но она гораздо мощнее. Маловероятно, что власти смогут опознать ваши тела после взрыва и пожара. Я надеюсь, что этот пример станет предупреждением для всех, кто может пойти за тобой ".
«Я думаю, это заставит их задуматься», - сказал я. Я внимательно посмотрел на бомбу, которая была установлена и тикает. Рихтер был прав. Если бы эта штука взорвалась, для исследования осталось бы немногое.
«Мы никогда не сдадимся, пока вы не попадете под опеку людей, чье имя вы опорочили», - сказала Урсула напряженным голосом.
Рихтер взглянул на нее. "Я опорочил?" - едко сказал он. «Жаль, что тебя не было рядом, когда все это происходило, фройлейн. Третий Рейх не зависел от меня одного в достижении своих целей. Все мы тогда были нацистами. Когда мы потерпели поражение, несколько слабых взбесились, а остальные вдруг стали антифашистами.
«Ты нацистский пес», - прошипела Урсула.
«Сейчас модно дружить с бывшими врагами, бегать с социалистами и предавать старые идеалы», - медленно продолжил он.
«А нацисты в конечном итоге работают с коммунистами», - напомнил я ему.
Он пристально посмотрел на меня. «Это бизнес, чистый и простой. Это то, что должен делать человек, когда на него, как на собаку, охотятся те, кто напал на него».
"Убийство нас не спасет вас, герр Рихтер!" - громко сказала Урсула. «Вас задержат, и вы заплатите за то, что сделали».
Он горько усмехнулся. «Теперь у вас меньше двадцати минут, чтобы убедиться в этом». Не дожидаясь ответа, он повернулся к своим приспешникам. «Выключите Lamborghini. Мы поедем на Fiat до станции Dragoman Pass в Crveni Krst. Там должно быть безопасно садиться на поезд».
«Да, герр Блюхер, - сказал высокий мужчина. Двое повернулись и вышли на улицу.
Когда боевики садились в машину снаружи, Рихтер снова повернулся ко мне. «Вы временно прервали мою сделку с русскими. Но только временно. За это вы теперь заплатите своей жизнью».
Значит, он знал о Лубянке.
«Когда я уеду отсюда, у меня будет не только все время, которое я хочу, в Софии, чтобы возобновить переговоры о продаже спутникового монитора, но я сниму с себя слежку правительства Бонна на некоторое время. Понимаете, все работает как обычно, очень хорошо для меня ". Он подошел к двери. Снаружи завелся двигатель Fiat. «Auf wiedersehen. Или, может быть, мне следует просто попрощаться?»
Он повернулся и ушел. Через мгновение «Фиат» отъехал, и звук постепенно стихал по мере того, как они возвращались на главную дорогу.
Мы с Урсулой одновременно посмотрели на тикающую бомбу, а затем друг на друга. Урсула прикусила нижнюю губу и покачала головой. «Я должна была убить Рихтера, как только узнала его».
«Остынь», - сказал я. «У нас осталось меньше пятнадцати минут. Это не оставляет много времени для глубоких размышлений».
«Я не могу пошевелиться», - сказала Урсула, стучая наручниками по батарее.
«Попытайся расслабиться», - спокойно сказал я ей. «Ваше беспокойство может быть заразным, и мне нужно кое-что придумать».
Проклятое тиканье бомбы на столе было похоже на то, как наши сердца забились в последний раз. Я отключился и повернулся, чтобы посмотреть на решетку позади меня. Я натянул ту, к которой был прикреплен, и она согнулась, а затем отскочила назад. Я нахмурился и потер цепочку наручников о перекладину. Он издал мягкий звук, не такой резкий, скрипящий, как металл. В конце концов, прутья были не из металла, а из дерева, окрашенного под черное железо. Потом я вспомнил Хьюго. Они не нашли Хьюго, мой стилет.