То-то же. Ну еще что? На прощание обняла меня, поцеловала, сказала: «Пропадешь ты без меня, дед!» Вот! Вот!С каждым «вот!» он тыкал указательным пальцем перед собой. Дважды ткнул. Умолк. Уголки рта пошли вниз, он хлюпнул носом.Девочка моя. Свет в окошке. Извините меня.
Подхватился и с неровной старческой быстротой скрылся в доме. Поплакать, надо полагать. Но откуда-то из домовых глубин донесся чуть слышный скрип и еле уловимый звон. Опять ошибся Сырцов, слишком часто стал ошибаться. Там, за кулисами, Дмитрий Федорович не плакал, а преодолевал слезы. Выпивал.
Вернулся бодрым и деловым. Заявил:
А сбежала она от родителей. Светка, хотя и дочь моя, но, честно признаюсь, припадочная дура, зятекзарвавшийся наглец. Новые хозяева жизни, видите ли! Забыли, что полжизни из моих рук ели. Я с ними десять минут побудувыть хочется. А каково Ксюше целыми днями эти рожи видеть? Уж поверь мне... Тебя как зовут?
Георгий.
Уж поверь мне, Георгий, от них сбежала моя девочка. Найди ее, а? У меня на даче будет жить, и все будет в порядке.
Дмитрий Федорович успокоил себя. Снова сел за стол, поощрительно подмигнул Сырцову, и вдруг оживленное порозовевшее лицо застыло: что-то увидел за сырцовским плечом. Сырцов обернулся. Через широко открытую раздвижную дверь было видно, как по тропе, ведущей к террасе, шел темнолицый человек. В длинных волосах и с бородой веером. Заметив, что на него смотрят, он приветственно поднял руку и улыбнулся.
А ступив на террасу, уверенно заговорил:
Приветствую всех и здравия желаю, хозяин!
Одет был человек вполне прилично, но при его появлении на террасе несильно, но явственно запахло бомжатиной. Отодвинув стул, он без спроса сел за стол, мгновенно и цепко глянул на Сырцова, почти профессионально глянул, как сфотографировал, повторно улыбнулся и осведомился:
Как поживаете, хозяин?
Твоими молитвами,скрипуче ответил Дмитрий Федорович.А ты зачастил, Паша.
Обстоятельства вынуждают.Он быстро, чтоб неожиданнее, спросил у Сырцова:Мент?
Не думал, что так заметно,спокойно признался Сырцов.Бывший.
То-то!погордился Паша.Что здесь делаешь?
Не твое собачье дело,за Сырцова ответил Дмитрий Федорович.
Молчу, босс,успокоил его Паша с готовностью.Молчу.
На видстарик, но, если убрать алкоголичную отечность, помыть, постричь, побрить и поодеколонить, не более пятидесяти. Глаз лукавый, живой и неверный, как у всякого неглупого запойного пьяницы.
О чем же ты молчишь?
Все о том же, товарищ секретарь!развязно и униженно признался Паша.
Извини, Георгий.Дмитрий Федорович встал. И Паше:Пойдем в дом.
Они ушли, а Сырцов остался смотреть на райские кущи за стеклом террасы. Появилась на террасе с тропинки крепкая суровая женщина лет семидесяти, а старухой не назовешь. Мрачно поздоровалась:
Здравствуйте.
Здравствуйте,вежливо откликнулся Сырцов и поспешно встал. Женщина, не обращая на него внимания, тревожно принюхалась и мрачно констатировала:
Паразит Пашка приехал.
И пошла было в дом. Но уже шли ей навстречу оживленные Дмитрий Федорович и Паша. Паша доброжелательно поприветствовал ее:
Доброй фее этого дома Ольге Лукьяновне привет и наилучшие пожелания!
Клоуном был, клоуном и остался,решила та и плечом уперлась в дверной косяк. Так и стояла, не собираясь уходить. Дмитрий Федорович и Паша расселись по своим местам. Все четверо молчали некоторое время. Наконец Паша, который явно поправился там, внутри, не выдержал и, подмигнув Сырцову, подал заготовленную за это время реплику:
Вместо того, чтобы меня взглядом пронзать, поднесла бы ты, Лукьяновна, водочки старому знакомому.
Ты уже выпил,уличила она Пашу.
А ты еще дай. Тогда уйду.
Она молча повернулась и двинулась в тьму комнат.
И мне рюмочку прихвати!крикнул вслед Дмитрий Федорович.
Опять молчание, потому что ждали. Когда появилась Ольга Лукьяновна с подносом, мужики откинулись на спинки стульев. Она поставила поднос на стол и снова вернулась к дверям. На подносе стояли почти полный гладкий стакан и две граненые стопки, наполненные до краев. И тарелка с тремя бутербродами с красной икрой.
А Георгий не пьет!радостно сообщил Дмитрий Федорович.
Молодец,одобрила Сырцова Ольга Лукьяновна.
Пыощие Дмитрий Федорович и Паша выпили свое,как должно пить русскому человекудо дна. Хорошо шла под водочку соленая икорка: раздавленные языком о нёбо крутые шарики начисто убирали привкус сивухи.
Выпили, закусили и замерли в неге. Ольга Лукьяновна вздохнула у притолоки. Паша сморщился как от лимона.
Уговор помню, Лукьяновна!заверил он.Но дай хоть минут пяток посидеть спокойно.
Сиди,разрешила она.
Но было уже не то, не то было! Поерзав на стуле, Паша, вдруг разглядев напротив себя Сырцова, сказал ему:
Ты мне понравился, мент. Хорошо умеешь не разговаривать. В гости заходи,поднялся и с ельцинской полуулыбкойодним уголком ртастал ждать сырцовского обязательного вопроса «Куда?». Поправившись и впитав поправку, стал просто хорош: вылитый артист Борис Хмельницкий.
Куда?спросил Сырцов.
Путепровод у кольцевого метро «Парк культуры» знаешь? Вот под ниммоя резиденция с мая по сентябрь.
Там же капитальный ремонт!удивился Сырцов.
Что очень хорошо. Было из чего себе конуру построить.Паша прощально обвел глазами террасу и сказал в трогательном миноре:Мир и счастье этому дому. Темпераментно целую ваши ручки, Ольга Лукьяновна. Адье всем.
Он шел по тропке, осторожно и ласково трогая ладонью плохо стриженные придорожные кусты. Трос на террасе смотрели ему в спину, пока он не исчез за поворотом.
И не стыдно вам с подзаборником выпивать?задала риторический вопрос Ольга Лукьяновна. Дмитрий Федорович хлопнул ладонью по столу и приказал:
Уйдите; Ольга!Но было уже поздно: как хорошая актриса, та ушла сразу же после эффектной реплики. Дмитрий Федорович поморгал быстро-быстро, гневно и звучно втянул в себя носом воздух, надулся, как голубь перед голубкой, и сурово резюмировал:Все, все распустились!
Паша этот, он вам кто?осторожно поинтересовался Сырцов.
Никто!злобно ответил Дмитрий Федорович, но тут же поправился:Бывший сотрудник моего аппарата. Несчастный, в общем, человек. Он, конечно, всегда выпивал, но в меру. А четыре года тому назад женился и опять попал на стерву. Первая-то стерва от него ушла. Так эта вторая стерва уговорила Пашу продать за доллары его квартиру: будем, мол, жить в моей распрекрасно, и доллары при нас будут. Так и сделали. Пожили еще полгода, доллары-то она все прикарманила, а потом и говорит: «Разлюбила я тебя и полюбила другого. Уходи». Он и ушел. А куда? Под забор. Вот тебе, Георгий, и доллары!
С рублями все по-другому было бы?спросил, как бы утверждая, Сырцов.
А тыязва,раздраженно сказал Дмитрий Федорович и вдруг вспомнил, почему здесь оказалась эта язва.Главное, Георгий, что нам с Ксюшей делать?
Найти ее сначала надо.
Найди, а?жалобно попросил Дмитрий Федорович.
Найду,твердо пообещал Сырцов, встал и положил на стол свою визитную карточку.Мне пора, Дмитрий Федорович. Если узнаете чтозвоните.
Угу,согласился тот, изучая визитку.А почему профессия не указана?
А какая у меня профессия?
Опять пришлось задуматься Дмитрию Федоровичу. Он думал-думал и вдруг сказал:
Самые вредные сейчасдемократы и попы.
А при чем здесь попы?как бы признав вредность демократов, поинтересовался насчет служителей культа Сырцов.
А при том. Делают, что хотят, шарлатаны!
Глава 9
То, что выдавалось за выпускной вечер, мало походило на подобное мероприятие в прошлом. Ни тебе президиума, ни тебе речей, ни тебе ценных подарков и грамот особо отличившимся. У стены громадного зала стояли в цивильных костюмах коротко стриженные выпускники, весьма корявые без привычных кожаных курток, широких в мотне порток и кроссовок до икр.
Ректор еще вручал дипломы, а многочисленные приглашенные расползались по коридорам меж бесконечных аляфуршетных столовхолява!