Раз, два, три, четыре, пять
Данилка перестал вышагивать рядом с матерью, он устал и остановился. Тогда Лида села на скамейку под двумя старыми липами и посадила ребенка к себе на колени.
Они находились в больничном парке с утра, успели съесть по беляшу и бутерброду в буфете, потому что, боясь возвращения мужа, Лида вышла из дома пораньше.
Она ждала терпеливо, ребенок даже и не ждал. Он жил в своем собственном мире и тихо сидел, прислонившись спиной к маминой груди.
Дай мне листик, Данила, сказала Лида, чтобы расшевелить его. Вот листик. Смотри.
Она протянула руку к веточке и дотронулась до маленького листочка.
Потом она сообразила, что такое ребенку не понять. Тогда она, не вставая, сорвала с дерева маленькую веточку, положила ее на дальний конец скамейки.
Дай мне палочку, Данила. Вот эту палочку. Дай.
Мальчик понял, потянулся. Лида помогла ему слезть с колен, и он, протопав пару шагов, взял веточку и потянулся к матери.
Ой, спасибо, сердечко, спасибо, родненький. А теперь положи сюда. Вот сюда положи. Умница, сладенький мой.
Проходившие мимо родители с детьми удивленно смотрели на нее, или совсем не замечали, а Лида была счастлива. Она только два раза была с Данилкой в центре для аутичных детей, и после этого он научился выполнять простейшие просьбы, а дома даже рисовал кружочки и палочки.
Лида ждала, когда кончится в поликлинике обед, она ни на что не надеялась, а просто сидела на скамейке и забавляла своего сына, выполняя советы воспитательницы из Центра почаще заниматься с аутичным ребенком. В конце концов, надо же было им с сыном где-то сидеть и чем-то заниматься.
И тут она увидела невропатолога.
Он, без халата, в расстегнутом пиджаке, вышел из только что припаркованной машины, старых «Жигулей» и, заперев дверцу, прошел к крыльцу.
Вот пришел дяденька доктор, пойдем, светик мой, позвала она, обнимая сына, державшегося за подлокотник скамьи. Она ласково повернула мальчика, взяла в руку его потную ладошку и пошла с ним, не торопясь, к входной двери. Медленно, в ногу, поднялись они на крыльцо, потом пошли по коридору. Возле двери кабинета невропатолога никого не было, но и очередь ничуть бы не огорчила молодую женщину, потому что ее ребенок только что поел, пописал и поэтому им решительно не куда было спешить.
Здравствуйте, медленно выговорила она, входя в кабинет и глядя на поднявшего на нее глаза врача. Мы пришли.
Очень хорошо, садитесь.
Она поспешно закрыла за собой дверь и прошла к столу. В кабинете по случаю прохладного дня кондиционер был выключен, а огромное, в пол стены, окнооткрыто.
Ганичев? Я звонил по вашему поводу. Вот вам ваша карта, вот здесь записан адрес, поезжайте. Вас согласились обследовать. Только не потеряйте карту, и после всего, верните мне. Все, можете идти.
Спасибо
Но врач уже не смотрел на нее.
Чтобы сэкономить деньги, Лида проехала до центра на автобусе, а оттуда, на метро, пройдя оставшийся путь пешком, с уснувшим ребенком на руках и, измучавшись, наконец, увидела впереди здание с длинным серым забором. На воротах сверкала золотом надпись на черном фоне:
ИНСТИТУТ ДЕФЕКТОЛОГИИ АПН СССР.
Нам сюда, из последних сил пробормотала Лида и тяжелым шагом направилась к калитке.
Фасады зданий, смотревших на них, были торжественны и напугали Лиду своей неприступностью. Она так растерялась, что вынуждена была сесть на ближайшую по тротуару скамейку. Она боялась спрашивать у проходивших мимо медиков, боялась подойди к этому мраморному великолепию.
Она сидела и чисто механически качала спящего ребенка, пока к ней не подошла женщина в белом халате.
Вы кого ждете? У нас делегация, вам нельзя здесь сидеть.
Молча Лида протянула карту с вложенной в ней запиской.
Хорошо, идемте со мной, пробежав взглядом записку, сказала женщина. Только быстро.
Лида послушно встала. Она торопилась изо всех сил, но ей это было нелегко с шестнадцатикилограммовым ребенком на руках. И она стала отставать. Думая только о том, чтобы не упустить из вида женщину в белом халате, она что есть сил спешила за ней, поднималась по вымощенному плитами крыльцу, по застеленному ковровой дорожкой полу, по лестнице с коврами и с лепными перилами. И все равно она сильно отстала.
Женщина ждала ее на втором этаже.
Быстрее, я же вас предупредила она и так же ровно и быстро пошла прямо по коридору, пахнувшему вовсе не лекарствами и хлоркой, как в любой другой больнице, а чем-то приятным.
Сюда, входите.
Раскрыв широко дверь, женщина прошла в кабинет, просторный и светлый, но совершенно пустой.
Денис Илларионович?
Врач выглянул из небольшой двери.
Да?
К вам по направлению. И не забудьте, через полчаса, в актовом зале.
Есть, командор.
Ну вас.
Входите, располагайтесь, скрываясь за дверью, сказал врач.
Лида с интересом посмотрела на удаляющую женщину и только тогда поняла, что последняя фраза адресована была именно ей.
Она прошла к стулу, села, положила ребенка поудобнее и посмотрела на зажатый в руке кошелек с тридцатью рублями, всем ее богатством.
Врач вскоре вышел, одетый в строгий черный костюм и серый галстук, невысокий и рыжеволосый.
Так, он порывисто сел на стул за рабочий стол с ничем не захламленным покрытием. А, так вы Ганичевы? Хорошо. На обследование согласились?
Лида только кивнула.
Врач посмотрел на часы.
Осмотреть вас я уже не успею, он крутанул блестящий шарик на крышке стола, и как по волшебству из самого покрытия выскочил стилизованный под шишку пенал. Достав ручку, врач начал писать. Третье здание отсюдастационар. Отдадите это в приемный покой. Сами можете остаться с ребенком, а завтра все решим. Идите, и он запоздало спросил. Возражений нет? Хорошо.
Конечно, хорошо. Ведь она так боится идти домой.
Глава 4
Это была чудесная больница, не похожая на все остальные, голодные и безденежные. Лиду кормили вместе с ее сыном, лекарств никаких не выписывали, только время от времени приглашали их в страшный кабинет, весь в каких-то приборах, сажали мальчика в кресло и надевали на голову странную плетенку от которой тянулись провода.
Так проходили дни, пока, наконец, Лиду не пригласила в кабинет заведующего отделением. Там сидели трое врачей, сам заведующий и еще незнакомый мужчина в одном костюме, без халата, что совершенно напугало Лиду.
Ей велели оставить ребенка в палате, она оставила его, велели сесть и слушать, она подчинилась.
Болезнь вашего сына неизлечима, вы наверное уже об этом знаете, начал заведующий, крупный широколицый, без свойственного толстякам выражения добродушия. Аутизм в чистом видередкость, обычно он проявляется в определенной патологической структуре, обладает при этом качественными особенностями. В вашем случаеотягощен ярко выраженным умственным недоразвитием и задержкой речи.
Синдром Каппераэто врожденная или раннеприобретенная недостаточность коммуноактивности и группа сходных с ним резидуально органических нарушений. Он даже не пытается говорить? Вот видите. Ваш сын обречен на вечную инвалидность.
Как от удара, Лида обернулась к мужчине, сказавшему это.
Полный распад и постепенная атрофия нервных ярко выраженный патогенез. Где его электроэнцефалограмма?
Лида повернулась к заговорившему снова заведующему.
Ваша единственная надеждаметод профессора Мальцева. Вот вам ручка, распишитесь.
Лида по опыту знала, что подписывание официальных бумаг ничего хорошего не предвещает и отдернулась от ручки, как от скорпиона.
Чего вы теряете? Где вы работаете?
Ни нигде.
Вот видите. Низкий уровень интеллекта
Да подписывайте, чего вы ждете? Через год, другой, ваш сын превратится в полного идиота. Хотите на таких посмотреть?
Лида, перепуганная до крайности, только трясла головой.
Не хотите? Тогда ставьте автограф, вы задерживаете столько людей. Вы мешаете работать. А мы, между прочем
Ладно, она и так подпишет. Не бойся, дочка, это же только означает, что ты знаешь о методе и согласна на лечение своего сына.
Есть еще отец.
Его подпись не обязательна, хватит и ее. Подписывай, это же только формальность.
Лида продолжала качать головой.
Тогда сдавай его в интернат. Больше мы ничего не можем для него сделать.