Отойдем чуть-чуть от вокзала, предложила Татьяна, а-то тут таксисты дерут с приезжих втридорога.
Отец молча согласился и пошел за Татьяной. Он ни о чем не спрашивал и она ничего не рассказывала, словно не было между ними пропасти в тринадцать лет и не о чем было говорить, нечего было узнавать друг о друге.
*****
Татьяна внезапно подумала о том, что вот так безмолвно поживет у нее отец дня два-три, уедет и пропадет опять лет на десять-пятнадцать. Ни она ему не нужна, ни он ей не нужен. Повидались, не нашли общих точек соприкосновения и расстались.
А вы надолго в Москву? спросила Татьяна, чтобы нарушить молчание.
Отец помолчал и попросил:
Таня, а ты можешь называть меня на «ты»? А-то как неродные
Могу, ответила Татьяна.
И подумала: «А мы итак, как неродные. Я могу говорить вам «ты», то это ничего не изменит».
Я в Москве проездом, ответил отец на заданный ранее ей вопрос, просто очень захотелось тебя увидеть.
«С чего бы это вдруг, подумала Татьяна, тринадцать лет не видел, ни строчки не писал, не звонил и вдруг появился?».
И тут Таню осенило! Конечно же, он ей нагло врет о том, что ее по телевизору не видел! Наоборот же, увидел у себя в деревне по телеку, что его дочь выбивается в «звезды» и быстренько привалил в расчете на то, что у нее теперь денег куры не клюют! Приехал в столицу «бедный родственник» поживиться дочкиными гонорарами. И шикует, типа, есть у меня деньги на такси! Небось корову продал, чтобы в Москву добраться. Татьяне папаша стал противен, но говорить ему об этом она, конечно, не стала.
А вы, вообще, где живете? спросила Таня.
Жил под Вологдой, ответил отец, теперь переезжаю.
Куда? спросила Татьяна.
Пока не знаю, ответил отец, время покажет.
«Так, точно навязался на мою голову бедный родственник, подумала Таня, и не выгонишь ведь его, отец все-таки какой никакой».
Поймали такси. Татьяна села вперед и насупилась. Отец, казалось, не замечал ее настроения, вглядывался в пролетающие мимо шикарные иномарки, в яркие витрины и огромные рекламные щиты. Всю дорогу молчали, а когда стали подъезжать к месту, шофер сумрачно констатировал:
К тому дому, к которому вы сказали подъехать, мне не подъехать. Вон, видите, там толпа какая-то, пожарные, милиция, скорая. Случилось что-то, что ли?
Татьяна и сама увидела, что у дома, куда они с отцом ехали, собрался народ. Отец расплатился с водителем и они вылезли из машины. Таксист развернулся и укатил. Подошли поближе к судачащим между собой старушкам.
А что случилось-то? спросил у них отец.
Ай, какая-то студия сгорела в нашем доме, отмахнулась бабушка.
Так им и надо, все время «бух-бух» по голове днем и ночью! Добухались вот, сожгли их, сказала вторая.
Татьяна побледнела и рванулась сквозь толпу. Отец последовал за ней. У подъезда их остановил мрачный милиционер.
Куда прете? спросил он, перегородив дорогу.
У меня там, в студии сбивчиво начала Татьяна.
Кто такие? спросил он тем же тоном.
Я в этой студии записывалась, я певица, пояснила Татьяна дрожащим от волнения голосом.
Все вы тут певицы, ответил милиционер, ждите следователя, он вам скажет, а мне велено не пускать.
Там человек был, звукооператор, Игорь, пояснила постовому Татьяна, мне нужно его увидеть.
Человек? нахмурился милиционер. Человек там какой-то сгорел вместе со студией, внутри.
Как сгорел? Татьяна едва удержалась на ногах и если бы не отец, который ее поддержал, рухнула бы с крыльца.
Задохнулся, когда пожар тушил, пояснил милиционер, спасал свое добро и сам сгорел.
Пропустите меня немедленно!!! закричала на постового Татьяна и попыталась прорваться.
Милиционер оттолкнул ее и ответил спокойно:
Не положено.
Что тут такое, сержант? спросил, появившись в дверях помятый человек в сером пиджаке.
Да, вот, товарищ капитан, лезут, отрапортовал милиционер.
Кто такие? в свою очередь спросил товарищ капитан.
Я здесь работала, пояснила Таня, там внутри мои фонограммы, костюмы, все!
Ничего там внутри уже нет, все выгорело дотла, равнодушно ответил сыщик, выходя из дверей, пластмасса, пенопласт, все вспыхнуло моментально, задымление жуткое. Там и сейчас еще находиться невозможно без респиратора.
А Игорь? Что с ним? спросила Таня. Он жив?
Труп еще не опознан, ответил капитан, он весь почернел, обгорел сильно. Так что непонятно Игорь это или Мигорь. Кстати, а какие-то особые приметы у вашего знакомого были? Из тех, что на пожаре могли не пострадать.
Волосы у него были длинные, заплетенные сзади в «конский хвост», ответила Таня.
Не пойдет, покачал головой сыщик, волосы сгорели дотла, одна черепушка осталась.
Ужас, прошептала Татьяна и закрыла лицо ладонями.
Еще вспоминайте что-нибудь, продолжил милиционер, что могло не сгореть.
Татьяна на мгновение задумалась, а потом ответила сквозь пальцы:
У него серьга в ухе была, в левом в форме скрипичного ключа, серебряная. Маленькая такая!
Эта? спросил сыщик и открыл ладонь.
Татьяна убрала руки от лица, чтобы посмотреть на сережку, увидев, вскрикнула и снова прикрыла лицо ладонями. Она успела увидеть, что на грязной от сажи ладони сыщика лежала сережка, которую Игорю его жена Света подарила на прошлый день рождениямаленькая поделка в форме скрипичного ключа. Сережка была тоже почерневшей, но, видимо, ее оттирали, поэтому местами проглядывало серебро.
Я ее снял с трупа, объяснил капитан, а-то по пути в морг такие вещи обычно пропадают. Внесем в протокол, а позже вещдок передадут родным.
Мне нужно внутрь войти, попросилась Татьяна, пожалуйста, пустите меня.
Вам лучше этого не видеть, сказал капитан, поверьте мне на слово. Труп сильно обезображен, вам же будет потом плохо.
А что, все-все дотла сгорело? спросила Татьяна.
Абсолютно все, ответил сыщик, закуривая, во-первых, окна в студии не было, во-вторых, вентиляция сделана была неправильно и вход внутрь был только через дверь, а проход узкий. Пока пожарные подобрались к очагу возгорания, спасать уже было нечего. Обычная халатность, проводка хреновая. Где-то искра пробежала, вспыхнуло, сигнализации нет. Ваш знакомый пытался потушить пожар, но сам сгорел. Лучше бы себя спасал, выскочил бы на улицу и пусть оно все горит синим пламенем.
Игорь эту аппаратуру почти всю сам сделал, он спал по три часа в день, сказала Татьяна, они с женой ели одни сухие макароны и чай пили несладкий, чтобы все заработанные деньги в студию вложить!
Аппаратуру бы снова сделали и деньги бы заработали, а жизньее не вернешь, мудро отметил сыщик.
Татьяна заметила, что следователь смотрит все время куда-то в сторону и ни разу не взглянул ей в глаза.
Не вернешь, повторила она его слова.
Родные у него были? спросил капитан.
Жена Света здесь, а родители далеко в Екатеринбурге, ответила Татьяна.
Вы их адреса, телефоны знаете? спросил сыщик.
Знаю, кивнула Татьяна.
Пойдемте в машину, я запишу, предложил капитан, и ваши данные заодно запишу, авось пригодятся. А вы мой телефончик запишите и, ежели что, звоните. Капитан Шрымза моя фамилия.
Татьяна с отцом проследовали в милицейский «козелок». Вылезли они минут через десять и сыщик крикнул вслед Таниному отцу:
Регистрироваться нужно по прибытии в Москву или билет свой не выкидывать. В следующий раз оштрафую.
Таня подумала, что все-таки хорошо, что отец приехал именно сегодня. Оставаться совсем одной в такой ситуации ей бы было невыносимо тяжело. Ноги ее едва держали, она подумала, что нужно было присесть где-то, осмыслить произошедшее. Отец словно угадал ее мысли и предложил:
Пойдем, присядем на лавочку вон в том сквере. Мороженого поедим.
Я не хочу мороженого отрешенно ответила Татьяна.
Ну, просто посидим, предложил отец, без мороженого.
Татьяна согласилась и они вместе побрели к лавочке, на которой они с Игорем не раз отдыхали в перерывах между записямипроветривали мозги.
Глава 2
На лавочке Татьяна обхватила свою рыжую голову обеими руками, наклонила ее к коленям и зарыдала. Отец сидел рядом с ней и смотрел перед собой. Он был еще не настолько близок с дочерью, чтобы обнять ее, прижать к себе, погладить и успокоить. Поэтому он просто сидел рядом. Татьяна выплакалась, вытерла слезы и сказала:
Я покурю
Ты куришь? с удивлением спросил отец.
Иногда, ответила Татьяна, когда очень плохо или очень хорошо. Только вы маме не говорите, ладно?
Отец молча кивнул. Татьяна достала из сумочки пачку легких сигарет и зажигалку, подкурила нервно дрожащими пальцами, затянулась и выпустила дым.
У тебя с этим Игорем что-то было? спросил отец.
Что? не поняла Татьяна.
Ты влюблена была в него? сузил вопрос отец.
Татьяна склонила голову набок, посмотрела на отца долгим взглядом заплаканных глаз и ответила:
У нас с Игорем было общее дело. Мы с ним работали вместе, делали одно дело. При чем здесь любовь?
Ты не сердись, я просто спросил, сказал отец.
У Игоря жена есть, продолжила Татьяна, ее Светлана зовут, мы с ней очень дружим. Она хорошая. Нужно будет к ней съездить сегодня.
Отец кивнул. Татьяна снова обхватила голову руками и произнесла чуть не плача:
Вы не понимаете, ведь теперь все рухнуло. Все, что мы делали, все напрасно! Это точка, финал. Что теперь делать я не знаю?
Погоди, ты можешь мне толком объяснить что же все-таки случилось? попросил отец.
Татьяна задумалась. В этот момент ей хотелось выговориться. Конечно, отец ничем не мог ей помочь, ему вообще было не понять ее стремлений и мечтаний, ведь по виду он был обычный сельский трудяга с обветренным на полях лицом, весьма далекий от столичного мира шоу-бизнеса. Но Татьяне так хотелось сейчас чтобы кто-то ее послушал, хотелось расплакаться и рыдать, не скрывая своих слез. И она стала рассказывать ему все сначала, всхлипывая и глядя, невидящими из-за слез глазами, туда, где уже сматывали свои шланги пожарные.
Понимаете, я приехала из Киева в Москву год назад. Сразу же поступила в музыкальное училище по классу вокала. Это было не трудно, ведь я с пяти лет пела и играла на скрипке. А под новый год в Москве объявили общероссийский конкурс исполнителей. Объявили, что тот, кто победит в этом конкурсе должен будет поехать на самый престижный фестиваль в Европу. Конкурс проходил в студии в Останкино, его транслировали по телевизору каждую субботу, а продюсировали его западные продюсеры. Знаете кто такие продюсеры? Да, ладно, не важно!
Я знаю кто такие продюсеры, негромко ответил отец.
Но неужели вы и правда меня ни разу не видел по телевизору? Я же каждую субботу появлялась на телеэкране со своими песнями, по радио мои песни крутили, а вы ничего не слышали?
Нет, честно признался отец, радио я вообще не слушаю.
Так вы что правда не знали, что я стала известной певицей?
Не знал я, не знал, ответил отец, я к дочери ехал, а не к певице! Поэтому я и не знал как себя вести, когда к тебе подошли за автографами
Ну ладно, я вам верю, махнула рукой Татьяна, рассказываю дальше. Мы с Игорем вообще случайно познакомились, встретились на первом туре того самого конкурса. Он как раз певицу искал с собственными песнями, чтобы записать ее на своей студии и выступить продюсером. Меня его жена Светлана еще на первом туре заметила и со мной познакомила. Игорь был очень талантливым парнем. Нет, он был не просто талантливым, он был гением. Он сам делал такие звукообрабатывающие приборы, которых еще на Западе нет. Наши с ним совместные фонограммыэто был такой качественный скачок по сравнению со всей российской попсой, что мы без труда обошли всех конкурсантов и вырвались на первое место! Я как раз этим хотела перед вами похвастаться, когда мы на студию ехали. Показать хотела, что дочь, которой ты даже ни разу за всю жизнь не поинтересовались, достигла чего-то в жизни. Чтобы вам стало стыдно! А получилось что все случилось все так ужасно! Наверное, я сглазила. Хотела вам отомстить своим успехом за то, что не нужна вам была, а получилось, что Игорь погиб
Татьяна, я все эти годы тебя очень хотел увидеть, сказал отец, но не мог. Так сложились обстоятельства, что я не мог тебе даже написать.
Почему? спросила Татьяна.
Я тебе об этом потом расскажу, ответил отец, а сейчас ты мне лучше скажи вот что. Если я правильно тебя понял, из-за этого пожара и гибели Игоря, ты не сможешь выступать на конкурсе?
Не смогу! обречено ответила Татьяна. Фонограммы песен, их ноты, тексты, все наши костюмы, все хранилось в студии и все погибло!
А восстановить все это никак нельзя?
Мы работали над этим материалом больше полугода, ответила Татьяна, а последний, завершающий тур конкурса состоится через неделю. Но дело даже не в музыкальном материале. Без Игоря, без его аппаратуры, но, конечно, без его ушей и рук ничего сделать невозможно. Он был гений звука, гений аранжировки, а я только писала свои песни. Я писала хорошие песни, но ни я без него, ни он без меня ничего бы не смогли сделать поодиночке
Вдруг Татьяна спохватилась, выбросила сигарету и вскочила.
Что же мы сидим-то? воскликнула она. Милиция уже наверняка сообщила Светочке о том, что Игорь сгорел. Нужно бежать, ехать к ней, иначе она одна не знаю что с собой сделает!!! Она такая, она Игорька безумно любит!
Татьяна схватила отца за руку и потащила к дороге.
Одолжите мне еще денег на такси? на бегу спросила она.
Одолжу, согласился отец, без отдачи.
А у вас самого-то не последние? спросила Татьяна, тормознув у обочины и подняв руку.
Отец только усмехнулся.
Не последние, значит, поняла она, я-то вообще сейчас на мели
С мели мы тебя снимем, пообещал отец.
Татьяна только усмехнулась. Судя по одежде отца, он и себя-то с «мели» снять никак не может, а ее снять обещает. Но говорить ему этого не стала.
****
Доехали до Светланы быстро, потому что комната в коммуналке, которую снимали Света и Игорь была расположена недалеко от их студии. Поднялись по заплеванному и расписанному подъезду на пятый этаж и Татьяна позвонила в дверь. За ней послышались шаги и дверь открыла невысокая полненькая женщина лет тридцати. У нее были полные слез глаза.