Нет.
Почему? удивился Юра.
Потому что я узнал тебя, ошарашил Валера. Без очков тебя еще можно узнать.
Вот и замечательно, если узнал, улыбнулся критик. Но то, что я тебе сейчас сказал, чистая правда. Я еду в город по личным делам.
Зря возвращаешься, еще больше набычился бродяга.
Это почему?
Не знаю, как тебе удалось отойти от дел и заняться критикой. Он ухмыльнулся. По-моему, ты заливаешь. От наших дел отходят обычно в мир иной.
Предположим, мне повезло
Тем более не стоит мозолить глаза серьезным людям.
Валера взял на себя роль наставника. «Любит, наверно, читать нотации своим детям!»подумал критик.
На кого работаешь, бродяга? не дал он развить тему.
Так я тебе и сказал! Нашел дурака! Чтобы ты подкинул моему хозяину стилет? Знаю твои штучки. Наслышан. Нет уж, спасибочки!
Поликарп? выдвинул Юра первую версию.
Не гадай. Все равно не скажу, предупредил Валера.
Если не Гробовщик, то кого еще бояться? продолжал провоцировать тот.
Слишком давно ты не был в городе, Юрик. За это. время многое изменилось. Слышал, что у Поликарпа сына убили?
Слышал. Ну, и что? с невозмутимым видом спросил критик.
Значит, и до Москвы доползло?
А что тут удивительного? У людей языки длинные. Не хочешь ли ты меня убедить, бродяга, что Гробовщик стал кротким как агнец?
Кто его знает? Поликарп затаился. Я только хотел сказать, что многое изменилось. Вот и всё. Появились новые люди. Очень серьезные.
Старые вроде тоже в клоуны не годились, заметил Юра. Надо так понимать, что ты работаешь на одного из этих, новых и очень серьезных?
Я ничего не говорил, отмахнулся Валера. Меньше говоришьдольше живешь.
Это ты верно подметил. А теперь слушай и вникай. Критик вынул изо рта незажженную сигарету и скомкал ее в кулаке. Ты мужик не глупый и должен пониматьдальше нам не по пути.
Предлагаешь выброситься на ходу?
Я не кровожаден. Предлагаю разойтись по-хорошему. И забыть обо всем, что тут говорилось. Будем считать, что не встречались. Ведь это случайность. Чистая случайность. Не так ли?
Так.
Скоро станция. Я очень сожалею, но тебе придется выйти и пересесть на электричку. Ты выспался, благодаря мне. Отдохнул, можно сказать, после изнурительной работы. Ничего не будет страшного, если остаток пути потрясешься в пригородном поезде. Есть возражения?
Что будет со стилетом?
Обижаешь, Лера. Я всегда помню свои обещания.
Он всегда помнил свои обещания. Обещал бывшей жене, что порвет с мафией, будет жить тихо и мирно. Она не верила. Никто не верил. Он сам себе не верил. Но обещание выполнил. Вот уже почти год живет тихо и мирно. Правда, без жены. Он обещал ей, что уедет, и уехал. Он обещал, что приедет, как только она оформит развод. И снова не обманул.
Поезд опоздал на несколько минут. Пассажир в длинном зеленом пальто мило раскланялся с проводницей, которая даже не хватилась его пропавшего соседа. Валера, чтобы не причинять лишних хлопот, вышел через вагон-ресторан.
Мужчина, называвший себя Юрой, ступил на родную землю и сразу понял, что одет не по погоде. Встречающие на перроне растирали уши и носы. Он поднял воротник и быстрым шагом направился на привокзальную площадь, пренебрегая предложениями местных таксистов подвезти.
Несмотря на холод, мужчина не воспользовался услугами городского транспорта, а почему-то спустился в подземный переход. Здесь было мрачно и пустынно, но зато легко можно обнаружить слежку. За ним никто не следил. Мало того, весь длинный, холодный тоннель он прошагал в полном одиночестве.
Выбравшись наружу в районе широкой улицы, ведущей к центру города; он долго не мог найти исправный таксофон и ругал себя за то, что не позвонил с вокзала.
Улицы города казались вымершими. Мертвенно светящиеся вывески магазинов да крепчавший ветер усиливали впечатление. «Я приехал в будний день, почти ночью», искал он оправдания родному городу, но на душе становилось все муторней. «Зачем я здесь?»закипало внутри. Каждый шаг навстречу ветру давался с трудом. Голову сдавливал невидимый ледяной шлем.
Давай шевели мозгами! Шевели! приказал он себе. И тут же вспомнил о стареньком кинотеатре на другой стороне улицы, куда еще мальчишкой ездил смотреть Висконти и Тарковского. Фильмы, шедшие только там. И там же, на углу, у кинотеатра, был всегда безотказный таксофон.
Удача и в самом деле ждала на углу, у кинотеатра.
Светлана Васильевна? Доброй вам ночи, проговорил он в трубку и сам не узнал своего голоса, настолько охрип.
Кто это? спросил приятный женский голос, с некоторой ленцой.
Гена Балуев. Я приехал.
Наконец-то! выдохнула женщина. Добро пожаловать
2
Она попросила подождать ее в ночном баре «Сириус», в двух шагах от того места, откуда он звонил.
Меня там все знают, возразил Балуев.
И что с того? Времена немного изменились, Геночка. Ты давно не был в городе.
Возможно, согласился он.
Войдя в ночной бар, он не нашел подтверждения ее словам. Услужливый швейцар опрометью бросился к нему и при этом дрожал как осиновый лист. Геннадий отдал ему пальто и, не дождавшись номерка, прошел в зал, представлявший из себя довольно просторное помещение, загроможденное неуклюжими столиками и мраморными статуями под античность. Название «бар» в европейском смысле не шло к его роскошной безвкусице. Обыкновенный российский кабак, только без половых в косоворотках.
В баре было немноголюдно, но шумно. Трое деловых, солидных мужчин, время от времени потягивающих из кружек пиво. Экзотический дуэт: пожилой чеченец в папахе, соблазняющий немолодую олигофренку. Компания разнузданных юных нуворишей в обнимку с проститутками. Они-то в основном и задавали темп в оратории ночного бара.
Явление Балуева вызвало замешательство. Все разом стихло, так что стал даже слышен скрип его новых ботинок. Потом оратория возобновилась, перейдя в неприятный шепот.
Бармен, которого он когда-то сам устроил в этот бар, встретил Балуева глупой улыбкой.
Виски со льдом, не дал он опомниться парню, присев на табурет возле стойки.
«Светка все-таки ни черта не понимает в наших делах!»досадовал про себя Геннадий. И это случайно прорвавшееся «наши дела» слегка кольнуло.
Ваше виски, как по-заученному выпалил бармен.
С возвращеньицем! услышал Балуев откуда-то слева и тут же повернулся в ту сторону.
Он и не заметил, что за стойкой бара кто-то еще коротает время в одиночестве. Сутулый парень лет двадцати пяти, с лицом уродливым, но обаятельным. Заячья губа, выдвинутая вперед челюсть, широкий, приплюснутый нос, глаза необыкновенно живые, но полные скорби.
Не узнали? улыбнулся незнакомец. Миша Гольдмах. Игровые автоматы. Он протянул Геннадию свою визитную карточку.
Слышал, пробурчал в ответ Балуев и хотел вернуть Гольдмаху визитку, но тот отмахнулся.
Берите! Берите! Уж не побрезгуйте! Он произнес это без заискивания, с налетом иронии. Я много о вас наслышан. Мы можем пригодиться друг другу. В наше время не так-то легко найти друзей. Особенно тем, кто при деньгах. Когда появляются деньги, кончается дружба и начинается корысть.
Этот уродец с красивыми глазами и обаятельной улыбкой напоминал древнего мудреца, а не хозяина игровых автоматов. Геннадий не стал его разочаровывать признанием в том, что он уже почти год как отошел от дел своего босса, «изумрудного короля» Мишкольца. И что замешательство в барепросто недоразумение. Где-то в глубине души Балуеву было приятно, что его здесь не забыли.
Гольдмах тоже заказал виски и предложил выпить за знакомство.
Когда я начинал свой бизнес, продолжал он, не думал о друзьях. Они были. Всегда где-то рядом. Мы выпивали. Ходили на дискотеки. Делили девчонок. Это меня устраивало. А потом жизнь закрутила нас. У кого-то не пошли дела. Кто-то сел на иглу. Кто-то скурвился. Остальные исходили слюной от зависти. Яне жаден. Давал деньги в долг. Мне не возвращали. Я и не требовал. Только те, кому давал, возненавидели меня еще больше. За собственную беспомощность. Ущербность Зачем я это вам рассказываю? неожиданно встрепенулся он. Если надоел, пошлите меня. Я не обижусь.