Сохраните, пожалуйста, они нам потребуются, попросил я, а сейчас придут понятые, и мы проведем с вами опознание вещей. Хорошо?
Мария утвердительно кивнула головой.
В присутствии понятых я показал Марии несколько штыков от немецких винтовок. Она сразу же указала на свой, узнав его по ручке и щербинкам, имеющимся на клинке.
Стало быть, штык, которым совершено убийство, принадлежал Лозе.
Вечером мы получили заключение криминалистической и биологической экспертиз Харьковского научно-исследовательского института о том, что на подкладке серой фуражки, найденной на месте преступления, было написано химическим карандашом слово «Толя». А на козырьке фуражки обнаружены следы крови, совпадающей по группе с кровью убитого.
Может, Толяимя убийцы? спросил я присутствующих в кабинете Войного и Опляту.
Вполне возможно, согласился Войный, Оплята же был другого мнения:
Разве не бывает случаев, когда мужчины меняются головными уборами?
Замечание его было резонным, и мы это учли. В нашей работе мелочей не бывает, важно анализировать каждую деталь, объективно оценивая обстановку. Главноеправильно понимать любое доказательство.
Утром следующего дня мы получили приятную новость: из спецотдела МВД СССР сообщили, что отпечатки пальцев, выявленные на рукоятке штыка и бутылках, принадлежат дважды судимому гражданину Костенко Анатолию Сидоровичу.
Вот здорово! обрадовался Войный. Значит, на серой фуражке его имя. А ты что нам вчера говорил? набросился он на Опляту.
Один ноль в твою пользу, сдался Оплята.
Теперь нам остается одноразыскать Костенко, сказал я. Но сделать это тоже не просто.
Выносите постановление на розыск, я постараюсь провернуть это быстро, пообещал Оплята.
К концу дня пришло еще одно известие. Из областного управления милиции сообщили, что подозреваемый в убийстве Костенко на пятый день после происшедшего совершил хулиганство в Кировограде и уже осужден за это к трем годам лишения свободы.
Снова загадка, вздохнул Оплята. Может, Костенко и не был во Владимировке в день убийства?
Был, с твердой уверенностью заявил я. Костенкохитрый преступник. Чтобы уйти от расплаты за убийство, он решил совершить хулиганство, рассчитывая на то, что его увезут в лагерь и таким путем он уйдет от подозрений органов следствия по нашему делу.
Хитер паря, хочет обвести нас вокруг пальца! возмутился Войный.
Однако к единому мнению мы не пришли. Оплята сомневался относительно Костенко, утверждая, что людей со шрамом на лице в нашей стране много, тем более сейчас, после войны. Войный же был твердо убежден, что убил Лозу Костенко.
Экспертиза по отпечаткам пальцев никогда не ошибалась! Ее заключения построены на научной основе! горячился он, доказывая Опляте.
Все наши сомнения развеются после того, как мы допросим Костенко, примирил я их. Надо ехать к нему.
На этом и порешили.
Ночью нас разбудили. Нарочный привез старое уголовное дело на Костенко.
Войному не терпелось посмотреть описание примет Костенко. Перво-наперво мы отыскали анкету на заключенного и прочли: «Костенко, выше среднего роста, плотного телосложения, волосы русые, на левой щекепоперечный шрам от ожога на правой рукетатуировка в виде сердца, пронзенного стрелой».
Прекрасно! Вот он, убийца! ликовал Войный.
Да, все как будто бы совпадает, согласился Оплята.
Мы узнали, что Костенко еще находится в тюрьме в Кировограде. Нужно немедленно ехать туда. Договорились, что со мной поедет Войный.
Прибыв в Кировоград, мы первым делом изучили личное дело Костенко. Он 1927 года рождения, по специальности тракторист, дважды судимза кражу и за хулиганство. В деле имелась на него характеристика сельсовета. Из характеристики явствовало, что он, вернувшись из заключения; не работал, часто уезжал из дому.
Изучив дело, я занялся допросом обвиняемого.
Здравствуйте, гражданин начальник, с первых слов вел себя развязно Костенко. Говорят, вы издалека приехали ко мне на свиданьице?
Садитесь, предложил я ему. Да, приехал. Нужно с вами поговорить.
Вытянув из портфеля уголовное дело, я положил его перед собой на столе.
Костенко продолжал стоять, внимательно осматривая кабинет, решетку на окне, стол, наглухо прикрепленный к полу, сигнальные кнопки, чернильный прибор. А когда я положил на стол дело, он не отрывал уже от него глаз, теряясь в догадках.
Садитесь, предложил я ему еще раз, более строго.
Сам же не спеша выкладывал на стол бумагу, чистые бланки протокола допроса, авторучку, наблюдая за Костенко.
Усевшись на стуле, он как-то весь съежился, напрягся, аж побледнели виски. Видно, силился предугадать мои вопросы и заранее обдумывал на них ответы.
Чтобы оборвать течение его мыслей, я спросил как бы между прочим:
Как дела, Костенко?
У меня, гражданин следователь, одно дельце, пустяковое, начал он вызывающе-молодцеватым тоном. По пьянке заехал в рожу одному джентльмену Недавно вышел на свободуи снова засыпался. Печально. Но вот отсижу, и точка. Завяжу.
Именно в этот момент я вспомнил, что не осмотрел у дежурного тюрьмы личные вещи Костенко. Мысленно ругая себя за допущенную оплошность и скрывая от обвиняемого свое замешательство, я умолк. Молчание вызвало в нем недоумение. Неизвестность всегда пугает. Костенко ерзал на стуле, шарил в карманах, а затем не выдержал, тихо попросил:
Нет ли у вас папироски?
Есть, курите! протянул ему пачку.
Подождав, пока он прикурил и сделал несколько глубоких затяжек, я внезапно задал ему главный вопрос, ради которого приехал и которого, по всей вероятности, он не ожидал:
Скажите, Костенко, какое вы совершили преступление накануне последнего вашего ареста?
Костенко еле заметно вздрогнул, покосился на мои бумаги и зло прошипел сквозь зубы:
Выдрали мне еще одно дело? Но выйдет, гражданин следователь. Никаких мокрых, дел я не совершал.
Разве я вас спрашиваю об убийстве? захватил я его врасплох.
Дурень я, что ли, не понимаю, куда вы клоните? стараясь овладеть собой, произнес Костенко.
Ну ладно! Скажите тогда, где вы были двадцать седьмого августа? спросил я.
А вы помните, что ели на той неделе? ехидно улыбнулся Костенко.
Вопросы здесь задаю я, а вы обязаны отвечать на них, строго проговорил я.
Вот как! Вы меня подозреваете в каких-то преступлениях? хитрил Костенко.
Да, вы совершили тяжкое преступлениеубили человека, сказал я ему напрямик.
Ха! Зря стараетесь, гражданин следователь! продолжал хорохориться Костенко. Не удастся вам пришить мне мокрое дело, не было его у меня.
Ну что ж, если не было, значит, не было, так и запишем, произнес я спокойно и стал записывать его ответы в протокол.
Мне стало ясно, что Костенко заранее подготовил себя к допросу, поэтому необходимо изменить тактику. И я задал ему конкретный вопрос:
Сколько раз вы бывали на станции Ульяновка и в селе Владимировке Васильковского района?
Хм, запутать меня хотите, начал выкручиваться обвиняемый, уклоняясь от прямого ответа. Думаете, что скажу: в тех местах не бывал. Дураки давно перевелись. Да, был на станции Ульяновка, ехал через село Владимировну. Ну и что же? Мне запрещено передвижение? А если я бывал в тех местах, то обязательно должен совершить преступление?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
Есть неопровержимые доказательства, разоблачающие вас. Вы совершили убийство возле села Владимировки. Расскажите, как было.
Нечего рассказывать, я убийств нигде не совершал, уже тише, поубавив пыл, возразил Костенко.
Вы напрасно выкручиваетесь. Рано или поздно об убийстве все же придется рассказать. Я сделал паузу, долгим взглядом окидывая обвиняемого.
Костенко соскочил со стула и, весь напружиненный, как бы готовящийся к прыжку, заявил:
У меня чистое алиби, гражданин следователь. Двадцать седьмого августа я находился безвыездно у своей сожительницы Надежды Николаевны Кисель, парикмахерши Славгородского сельпо Полтавской области. Она может подтвердить, проверьте. Вам еще придется извиняться передо мной.