Она объявила о своем волеизъявлении Кефиру и направилась было к культуристу, как окрестил его про себя Береславский, но весь ее искренний порыв подпортил медленно соображавший Никифоров, так и не отпустивший Катин торс. В итоге ноги уже пошли, а грудь и головаеще нет. Получилось неэстетично, что разозлило Катю чрезвычайно. Она повернула голову к первойна время круизалюбви и быстро, связно, а главное, громкостекла автобуса ослабили, но не уничтожили звукпроизнесла несколько слов из числа тех, которые девушки обычно не произносят.
Неплохо сказано, оценил Береславский, не без основания считавший себя почти экспертом по ненормативной лексике. Не примитивно. И сравнение, и констатация, и посылв одной фразе, зауважал девушку Ефим.
Обретшая свободу Катя, теперь уже ничем не сдерживаемая, рванула в сторону специалиста по культуре.
Тот, как ни в чем не бывало, обнял девушку ручищей за плечики и повел к третьему автобусу.
Я вспомнил, где это видел! вдруг дошло до Береславского. В «Мире животных»! Брачные игры горных козлов!
Каких козлов? заинтересовалась Даша.
Горных! загорелся своей научной идеей Ефим. Также постоят перед самкой, покрасуются, у кого «голда» круче или там «мерс» длиннее. И даже без драки все решают.
Чтодлиннее? не поняла Даша. «Мерс»? У горных козлов?
Господи, какая разница, что у каких козлов длиннее! разозлился Береславский. Дело же в идее, сравнительный анализмощная штука.
Нет-нет, идея хорошая, примирительно сказала Даша. Кстати, проигравший козел идет в наш автобус.
* * *
Через минуту Никифоров вошел в салон и сел недалеко от Даши.
Дашк, поболтаем? предложил он Лесной.
Почему нет? снова удивила Береславского Даша, быстро перебравшись на местечко рядом с Кефиром. При этом лицо ее сохраняло прежнее брезгливое выражение, что еще более поразило Ефима Аркадьевича, ранее считавшего себя знатоком женской психологии.
Он отвернулся от девушки, не выдержавшей в его глазах нравственных испытаний. И стал смотреть в окно.
* * *
Самое забавное, что район этот он знал как свои пять пальцев. Именно к седьмому причалу ошвартовался красавец паром «Ильич» в дай Бог памяти, каком же году? Не важно. Важно лишь то, что было это больше десяти лет назад. И ещечто это был первый выезд дикого и непуганого Ефима Береславского за «железный занавес».
Раньше его даже в Болгарию не пускали, вот такой он был секретный человек.
(Шутка. Человек он был вовсе не секретный. Это страна такая была секретная, что население целых заводов, а то и городов давало соответствующим органам соответствующую подписку. О неразглашении. А следовательноо непокидании Родины. Ибо покинувшие частенько возвращаться не хотели, а на данную когда-то подписку просто переставали обращать внимание.)
И вдруг позвонил старый приятель, замечательный хирург-проктолог Илья Сергеевич Шелудько (Ефим много к тому времени писал на медицинские темы для научно-популярных журналов), умный и веселый хохол, все давно объездивший и повидавший. И сказал, что готовится целевое путешествие, на три дня, в шведскую компанию, занимающуюся безоперационнымлазернымлечением геморроя и трещин заднего прохода. И, если Ефим хочет, он, Илья, готов переговорить со шведами об оплате проезда известного российского журналиста.
Конечно, хочу! заорал в трубку Береславский. Еще как хочу! И вдруг до него дошло, что злополучную «форму секретности» с него никто не снимал. Да ведь не пустят меня, Илюха, со вздохом понизил он градус оптимизма.
Сейчас ничего нельзя сказать наперед, утешил его хирург. У них там все сикось-накось. Да и к тому же сколько ты уже не работаешь в своем НИИ?
Два года, печально сказал Ефим. А надо то ли три, то ли вообще пять.
Давай так, рассудил мудрый доктор. Наше дело попробовать, а тамкак карта ляжет.
Хорошо, согласился Береславский, не слишком надеясь на благополучный расклад карты.
Иошибся. То ли соответствующим службам стало не до таких, как он, жертв секретности, то ли там действительно появились более умные люди, но загранпаспортслужебный! ему выдали в одно касание (учреждение Ильи оформило с ним временный договор), а шведы с удовольствием оплатили поездку, благо тогда она практически ничего не стоила. Более того, ему еще дали тридцать пять долларов командировочных! Почему именно тридцать пять? Да кто ж его знает! А спрашивать Ефим не собирался: вдруг их выдали по ошибке и теперь решат эту ошибку исправить?
(Для сравнения надо указать, что месячная зарплата Ефима-журналиста составляла восемь долларов. Конечно, он жил на другие деньги, постоянно подрабатывая написанием рекламных слоганов и листовок. Но все равно получить четырехмесячную зарплату в придачу к халявной поездкеподи плохо?)
* * *
«А ведь я и сейчас прибыл в Стокгольм так же, вдруг сообразил он. Разве что без опасений за выезд и с увеличенными командировочными». Тысячу «зеленых» ему отсчитали прямо на теплоходе.
* * *
Автобус задрожал от включенного двигателя, зашипел воздух в надголовных вентиляторах, зажурчала речь занявшей свое место женщины-гида. Но Ефим этого не слышал. Упершись лбом в стекло, он, как на машине времени, переместился на десять лет назад.
Вот магазин, где продавались спортивные английские «лотусы». Здесь и сейчас автошоп, только в окнах-витринах«ауди»-«тэтэшки» и маленькие «бимеры» Z-серии. Дальше длинная улица с кирпичными стенами без оконпакгаузы. Потом пустырь с грязными, запыленными кустами. Здесь они с Ильей, с трудом доперев пешкарем из центра города, писали. С ударением на первом слоге. Потому что собственными руками отдать в платном сортире за отправление малой естественной потребности четверть месячной зарплатыэто было уже слишком. Лучше ждать, пока само рассосется. Или, если невмоготу, пробежать четыре километра от города до вот этого пустыря.
А напротив пустыряпарк. Здесь, во-он на той скамейке, началось знаменитое предотходное гулянье хирурга и журналиста.
Нет, на самом деле началось оно раньше, когда умудренный опытом Илюшка позвонил и спросил:
Старик, а как у тебя с баксами?
У меня с баксами порядок, честно ответил Ефим. Не беспокоят.
Я так и думал! заржал доктор. Значит, слушай сюда. Мы покупаем две бутылки водки и бутылку коньяка здесь, а продаем их там.
Зачем? не понял «невыездной» Береславский.
А затем, неопытный ты наш, что здесь ты берешь бутылку за шесть рублей, пусть даже в очереди
Без очереди, у меня знакомый есть, азартно перебил его почуявший вкус наживы журналист. А сколько она там стоит?
Десять долларов! победно воскликнул хирург.
Десять долларов?! восхитился Ефим, не имевший оснований не верить своему многоопытному приятелю.
Коньякдороже, добавил волшебник скальпеля.
Охренеть вымолвил журналист, задохнувшийся от приваливших возможностей.
Итого, подвел итог доктор, эта операция принесет к моим ста долларам еще тридцать пять.
А к моимдаже больше, на первый взгляд нелогично добавил Ефим. Но друг-доктор все понял правильно: тридцать пять добавить к тридцати пяти будет круче, чем если их же добавлять к сотне. А почему только три бутылки? вдруг сообразил будущий бизнесмен. Давай купим десять! Или пятьдесят! Я денег займу.
Через границу можно только три, остудил приятеля Илья. Таможня не пропустит.
Вот так они оказались в чудном городе Стокгольме, с довольно небольшой производственной программойосвободились уже к середине второго дняи с огромной шопинг-перспективой в виде шести непочатых бутылок отечественного алкоголя.
Уже в пути Ефим выяснил, что по три пол-литры было в багаже практически каждого российского туриста за исключением, может быть, первых, только что народившихся бизнесменов-кооператоров и представителей бессмертного племени воров-чиновников. Один из них, отвечающий за нашу бесплатную медицину, привез с собой даже красотку, с которой приключилась смешная история. На первом знакомстве все члены делегации представлялись и рассказывали о себе. Девушка же, услышав свою фамилию, встала, но сказать ничего так и не решилась. Пришлось безъязыкую выручать ее работодателю. «Она у меня для особых поручений», объявил медицинский деятель, и в итоге все оставшиеся дни за девчонкой ходил местный спецслужбист: видно, в шведском аналоге КГБ так и не поняли «особенность» девчонкиных поручений.