Гулина ушла, а симпатия к ней осталась. Не верю сказкам про бесстрастных следователей. Нередко истина открывалась мне через чувства, помогавшие найти правильный путь. В конце концов и сами чувства возникали не на пустом месте, а на основе фактов, событий.
Наскоро перекусив в буфете, я принялась снова листать дело Гулина, ожидая потерпевших. Антон, правда, мне не звонил, но я знала, что он их вызвалВолна есть Волна.
Открыла протокол допроса Сватко. Галине Михайловне 45 лет. Возраст серьезный. Так сказать, не шаловливый. Инженер.
Анкетные данные не помогли представить себе эту женщину. И допрос слишком уж схематичен. Несколько раз Захожий допрашивал Сватко. Но только о самом факте. А вот почему она именно к Гулину обратилась?
Да, правильно сердился прокурорслабенько следствие проведено. Целый список вопросов успела я составить, время шло, а потерпевшиени та, ни другаяне приходили.
Устав ждать, нашла номер телефона конструкторского бюро, где работала Сватко. Вежливый женский голос ответил, что Галина Михайловна отпросилась в поликлинику. Я недоумевалав чем дело? Если бы Волна не смог обеспечить явку женщинсообщил бы об этом. Выходит, капитан уверен, что потерпевшие придут.
Снова и снова листала я дело, сердясь, что топчусь на месте. Еще раз перечитала заявление Сватко, потом Любарской. Первая писала собственноручно, заявление второй отпечатано, но, я видела, не профессиональной машинисткой, хоть и достаточно опытной рукой. К заявлению Любарской приложен конверт, я поначалу на него внимания не обратила. А тут пригляделасьштампа почтового на конверте нет. Видимо, в наш ящик брошено, есть у нас ящик для заявлений прямо в вестибюле, секретарь из приемной выбирает письма два раза в день. И вдруг я ощутила какое-то беспокойство. Неопределенно так, но чувствую какую-то несуразность. Смотрела на конверт, на заявление, на знакомый прокурорский штамп регистрации. А потом осенилона заявлении Любарской сгибов нет! Вот в чем дело! Конверт приложен, надписан, как положено, прокурору, а заявления, выходит, в конверте не бывало! Непонятно. Любарская могла и лично заявление отдать, но зачем тогда этот конверт здесь подшит, что доказывает?
Начальник канцелярии, которой я показала заявление со штампом и конверт, лишь пожала плечами:
Не помню, Наталья Борисовна, столько бумаг проходит через мои руки. Извините, не помню.
Подумав, к Захожему решила не обращаться, пока не уточню эти обстоятельства у самой Любарской. Открыла ее анкету. Любарская Рената Леонидовна. 38 лет. Замужем, детей нет. Заведующая аптекой 17.
Тоже очень слабо. А интересно, как эта самая Рената появилась со своим добровольным заявлением в день, когда истекал срок задержания Гулина? Словно специально пробудилась ее гражданская совесть именно в этот день?
Я собралась было звонить в аптеку Любарской, но дверь широко и вольно распахнулась.
Разрешите?
В кабинет вошла подтянутая, с гордо вскинутой головой женщина, моложавая, длинноногая, со вкусом и, на мой взгляд, кокетливо одетая. Нежно-сиреневая легкая блузка с воланами и кружевами, белая юбка в складкуда, женщина была эффектной.
Галина Михайловна Сватко, представилась она. Вы меня вызывали? умело подведенные большие глаза смотрели открыто.
Я представилась и объяснила цель вызова.
Сватко пожала плечами:
Ничего нового добавить я не могу. Все, что случилось со мною, рассказано и записано. Свой поступок считаю правильнымсо взяточниками надо бороться. Это такие ужасные люди!
По моей просьбе Галина Михайловна повторила свой рассказ. Именно повторилая хорошо изучила ее показания. Наступила пора задавать вопросы.
Вы знали Гулина ранее?
Нет, откуда? женщина вздернула плечо.
Почему же пришли со своей просьбой именно к нему?
Вопрос не удивил Сватко.
Я не помню кто, но мне рассказывали, что с ним легче уладить такие проблемы. Рекомендовали, одним словом.
И все же припомните, кто вас к нему направил, настаивала я.
Сватко впервые ответила жестко.
Пыталась вспомнить, но не могу.
Ответ меня не убедил. Помнит, конечно, помнит. Не к первому попавшемуся пошлак Гулину. Но сказать, кто направил, не хочет. Значит, нужно искать причинупочему?
Есть у вас знакомые на станции? стала уточнять я.
Нет знакомых! прозвучало это слишком категорично. Слишком решительно, чтобы быть правдой. Следственная работа научила меня разбираться в таких ответах. И видно было, как не нравится моя настойчивость Галине Михайловне. Смуглое лицо разрумянилось, женщина еще более похорошела. Смущение шло ей, но и выдавало. "Нет, голубушка, придется тебе, правду все-таки рассказать,подумала я и сказала напрямик:
Галина Михайловна, ваши показания мы будем проверять, учтите это. Кстати, а почему на работе вы отпросились в поликлинику? Мы ведь повестки выдаем оправдательный документ?
Проверяйте преступников, а не меня, Сватко вскинула голову, глаза сузились, щеки запылали ярче, а на работе ни к чему знать, где я бываю. Ваша повестка мне не нужна.
А с Любарской вы знакомы?
С Любарской? переспросила она и тут же ответила:Конечно. Мы встречались. И здесь, и в суде. Причем неоднократно, добавила с некоторым ехидством.
Только здесь и в суде?
Красивое лицо скривилось:
Это имеет значение?
Да.
Моя личная жизнь вне вашей компетенции.
До определенных пределов, Галина Михайловна, только до определенных пределов, спокойно ответила я, пока она не затрагивает общественных интересов и не вступает в конфликт с законом.
Такие выпады мне приходилось отражать довольно часто. Личная жизнь. Интересное понятие Сколько порою укрывается за этим ненаказанного зла и другой гадости. Мне не раз доводилось перетряхивать то, что только называлось личной жизнью, а было на самом деле либо причиной, либо следствием преступлений.
Ну, знаете! возмутилась Сватко. Похоже, я на вас пожалуюсь.
Ваше право, согласилась я. Но прошу ответить на мой вопрос.
Вы знаете, где работает Любарская? спросила Сватко.
Знаю, она заведует аптекой.
Тогда вы должны знать, что к ней многие обращаются за лекарствами. Я не исключение.
И других отношений между вами не было?
Нет, отрезала она. Я могу идти?
Сватко подчеркнуто внимательно прочла протокол, энергично расписалась и, сухо простившись, ушла.
Я вынуждена была признать, что контакта не получилось, ничего нового к делу не прибавилось. Если не считать впечатления, что Сватко не совсем искренна.
В плане нашей работы по делу я сделала дописку: "Капитану Волне выяснить связи Сватко. Кого-то эта женщина все же скрывала.
Любарская не появлялась. До конца рабочего дня время еще было, и я позвонила в аптеку. Ответила мне сама Любарская. Услышав, кто и почему ее беспокоит, стала торопливо извиняться. Важное совещание, срочная работавсе было в этом извинении и, наконец, прозвучало главное:
Я думала, можно обойтись и без меня.
Но к вам, тоже имеются дополнительные вопросы.
Какие вопросы? в голосе Любарской слышался откровенный испуг.
И все же вам придется явиться на допрос, строго сказала я.
Любарская замолчала, слышно было лишь ее дыхание, потом попросила:
Можно завтра? Не могу сегодня, занята очень, честное слово!
Мне ничего не оставалось как согласиться.
Рабочий день кончался, у каждого свои заботы и дела, может, и важные. И все же мне очень, очень не нравилось, что Любарская не явилась сегодня. Что ж, буду ждать Антона.
Я невольно вздохнула, снова раскрыла дело. Перечитала допрос Сватко, записанный теперь уже моей рукой, утвердилась в первоначальном мнении: Сватко кого-то скрывает. Кажется, того, кто надоумил ее прийти к Гулину. Зачем? Чем она навредит тому человеку? Впрочем, если он имеет отношение к делу, она раскроет его, когда назовет. Эпизод со Сватко ясен, как день: взятка передана и разоблачена, причем в присутствии совершенно посторонних людей. Если Любарской нужно было верить на слово, то здесьуйма свидетелей, изъятые деньги
А не Любарская ли направила ее к злополучному главному инженеру? Ей он помог за взятку, она и отправила знакомую по своей дорожке. А та возмутилась, раскрыла взяточника. И Любарской пришлось признаться! А наверное, не хотелось. "Вот как было на самом деле,обрадовалась я догадке, объясняющей мои сомнения. Как же следствие упустило этот моментне проверили связь между потерпевшими? И я почти попалась на эту удочку Сватко! Но у меня есть время, и завтра предстоит допрос Любарской. Уже по краткому телефонному разговору я чувствовала, что с ней будет работать легче.